«Накануне персональной выставки организаторы позвонили Николаю Петровичу: «Все ваши 60 работ — украдены!»
- За всю жизнь Николай Глущенко написал около 17 тысяч работ! — рассказывает известный киевский искусствовед и коллекционер, обладатель одного из лучших собраний работ известного художника и близкий друг его семьи Семен Резников. — В день Николай Петрович писал, как правило, три-четыре этюда, иногда на природе мог написать и до 10! Невероятно работоспособный был человек! Картину писал на одном дыхании. Часть работ продавал, очень много дарил. Когда в Киеве открывалась очередная его выставка, он брал с собой 20-30 этюдов размером 50x70 — такие сейчас продаются по 30-40 тысяч долларов — и презентовал всем, кто принимал участие в организации выставки: директору галереи, тем, кто развешивал работы… Каждому!
- Щедро…
- Он был фантастически щедрым человеком! Помню, за несколько лет до смерти Николая Петровича в салоне на Красноармейской, 12 должна была открыться его персональная выставка. Картины уже были развешаны. И вдруг накануне открытия — в десять вечера! — ему звонят: «Все работы украдены! Все до одной!» Николай Петрович сначала услышанному не поверил: «Как все 60? Как же они (воры. — Авт. ) рисковали! Значит, понравились работы! Очень хорошо! На завтра подберем другие»… Организаторы в панике, а он доволен, как слон! Представляете? На следующее утро действительно принес 60 других работ. Невероятно: многие художники за всю жизнь пишут 60-70 картин, а он такое количество писал за две-три недели! (Улыбается. )
- Воров нашли?
- Нет, их, судя по всему, и не искали. Николай Петрович не стал этим заниматься. Ему это было не нужно.
- Семен Ефимович, а сколько стоили работы Николая Петровича при его жизни? Большинство из них вы ведь у него покупали лично…
- Он продавал картины от 50 до 100 рублей, редко просил 150. В те времена зарплата инженера была 100-120 рублей. Если человек покупал сразу несколько картин, художник скидывал 10 процентов. Как-то сказал мне: «Никакие архивы так не сохранят картину, как человек, который потратил личные деньги, отказав себе в отпуске, туфлях, костюме»…
И это правда. К примеру, я начал коллекционировать работы Глущенко еще в 60-е годы, работая тогда корреспондентом газеты «Советская культура». Много лет приходилось спать на «козликах» — доске, покрытой поролоном, поверх которого клался ковер. Потому что только соберем с женой нужную сумму на диван, вместо него покупаем очередную картину у Николая Петровича… Однажды он даже, видно, заподозрил, не перепродаю ли я их, и задал мне вопрос: «А зачем вам так много работ?» «А вы приходите к нам с вашей супругой Марией Давыдовной и посмотрите. Они у нас все висят на стенах!» — говорю. И он пришел… И был поражен! Все до единой купленные у него картины были развешаны на стенах нашей двухкомнатной квартиры.
- Чем вы его угощали, помните?
- Конечно! Когда Николай Петрович позвонил, что они с Марией Давыдовной собираются к нам на обед, я тут же рванул в гастроном. А в ресторане даже икры взял! И вот сели мы за стол, открыли шампанское. Но ни Николай Петрович, ни Мария Давыдовна спиртного не пили вообще! Пригубили для приличия и тут же отставили фужеры. Встав из-за стола, Николай Петрович еще раз посмотрел мою коллекцию и вдруг говорит: «Конечно, приятно, что вы так цените мое творчество, но учтите: в старости вы будете обеспеченным человеком!» «А мы не собираемся с вашими картинами расставаться», — сказал я. Николай Петрович задумался: «Знаете, жизнь — сложная штука»… И оказался прав! С несколькими очень хорошими его работами мне таки пришлось расстаться. Я перенес 15 операций — нужны были деньги…
«Женщины, чьи портреты он писал, рассказывали ему та-а-кие секреты своих мужей и любовников!»
- Правда, что у Глущенко уроки акварели брал сам Гитлер?
- Да, это так. В 1919 году Глущенко был мобилизован в деникинскую армию. Бежал в Германию. В чужой стране оказался без знания языка, денег и профессии. Но ему повезло. Однажды на юношу, рисовавшего в одном из парков статуи, обратил внимание профессор берлинской высшей школы художеств и рекомендовал его на учебу. Уже на старших курсах Николай Петрович стал преподавать. Тогда-то несколько уроков акварели и взял у него Гитлер. А в 1940-м даже подарил Николаю Петровичу литографский альбом своих акварелей, передав его через Риббентропа. Гитлер считал Глущенко одним из лучших современных пейзажистов и рисовальщиков Европы. Кстати, к тому времени Николай Петрович уже был… советским разведчиком.
- Гитлер дарит альбом своих эскизов… советскому разведчику? Сюжет похлеще, чем у Юлиана Семенова в «Семнадцати мгновениях весны»…
- Это действительно беспрецедентный случай! Глущенко, он же агент Ярема, первый(!) предупредил Сталина и Молотова, что Германия, несмотря на подписанный с СССР пакт о ненападении, в июне готовится объявить СССР войну. Этим сообщением он опередил знаменитого Рихарда Зорге на целых полгода!
- Как же Николай Петрович умудрился стать разведчиком? Обычно художники витают в облаках, разведчики же совсем другие…
- Это тоже интересная история. У Николая Петровича в Германии брали уроки акварели Владимир Винниченко и друживший с ним Александр Довженко, пребывавший в то время в Берлине на дипломатической работе. Думаю, Довженко и предложил художнику таким образом стать полезным для родины. Из Берлина Глущенко отправился в Париж, где прожил больше 10 лет — с 1925-го по 1936 год. Иметь портрет «от Глущенко» среди парижской богемы считалось весьма престижным. Он писал известных людей, их жен и любовниц. А женщины рассказывали ему та-а-кие(!) секреты своих мужей и любовников, абсолютно не подозревая, что перед ними… разведчик!
Кстати, в Париже Глущенко познакомился с Матиссом, Сезанном, Пикассо и очень скоро стал с ними в один ряд. Своими откровенными 12 картинами в стиле «ню» он шокировал даже ко всему привыкший Париж. Его выставки собирали аншлаги практически во всех странах Европы — Франции, Италии, Германии, Швеции, Бельгии…
В 1936 году, однако, Глущенко стал просить, чтобы его отправили домой. Он устал. Больше 10 лет напряженной и опасной работы не каждый выдержит. Но на родину его отправили только через год. Но не в Киев, как он просил, — в Москву. Почти год с семьей Николай Петрович жил в гостинице. Потом получил восьмиметровую однокомнатную квартиру, в которой несколько лет он жил с женой и сыном. Квартира служила художнику и мастерской. В «органах» Николаю Глущенко посоветовали забыть обо всем французском и «переучиться». Николай Петрович вдруг с ужасом заметил, как на его картинах тускнеют краски… Большой радостью стал переезд в Киев в 1944 году.
«Рисовать любил натурщиц фигуристых, с «кондициями». «Суповой набор» его не привлекал»
- Правда, что Глущенко хотели расстрелять?
- Да. Некий агент Агафон состряпал на него донос, будто бы «агент Ярема» связан с украинской национал-фашистской организаций художников. За Глущенко перед Сталиным хлопотали Илья Эренбург и Ромен Роллан. В результате расстреляли… доносчика Агафона.
- Николай Петрович был богатым человеком?
- Ну как богатым? Он был хорошо обеспечен: часто ездил за границу, одевался стильно. К примеру, носил «бабочку», что было большинству мужского населения непривычно и непонятно. Но до конца дней своих жил в коммунальной квартире. В одной из комнат — престарелая соседка. Тогда решить квартирный вопрос было непросто даже для такого человека, как Николай Петрович.
- А что в квартире?
- Мебель у них с Марией Давыдовной была очень хорошая. Я даже думал, что они привезли ее из Парижа. Оказалось, купили в комиссионке — конфискат. В гостиной стояла скульптура «Изгнание духов зла» работы китайского резчика.
- Машина у него была? На чем ездил Николай Петрович?
- Пешком ходил! Утром вставал часов в семь, одевался, брился… Из дому выходил ровно в 8. 30. Часто в «бабочке». И ровно без пяти девять был у себя в мастерской на Крещатике. По нему можно было сверять часы. Считал, что на работу нельзя опаздывать, хотя сам себе был начальник. Работал же Николай Петрович, пока не стемнеет. По пути с работы всегда покупал на Крещатике возле метро газету «Юманите». Приходя домой, ужинал, читал прессу и засыпал в девять-полдесятого вечера.
- Семен Ефимович, а жена его Мария Давыдовна красиво одевалась?
- Ой, у нее были очень хорошие украшения и дорогие французские парфюмы. Красивая женщина была. Николай Петрович познакомился с ней в Берлине, она училась в той же, что и он, школе художеств. Любил рисовать ее. Она, кстати, позировала для всех 12 «ню». Мария Давыдовна мне об этом сама рассказывала.
- К другим натурщицам Николая Петровича ревновала?
- Конечно! Но это была его работа. Натурщиц обычно одаривал французскими духами — их у него в мастерской было немерено. Рисовать же любил женщин фигуристых, с «кондициями». «Суповой набор» его никогда особенно не привлекал…
- У него остались потомки?
- Внучка Лариса — дочь покойного сына Шуры. Ее Николай Петрович обожал. Сейчас она живет в Нью-Йорке.
- Сегодня Николай Петрович наверняка был бы миллионером…
- Возможно. Но, знаете, он не стремился к особому богатству. Творчество было для него важнее денег. Потому так легко и дарил свои работы. Но при этом считал, что голодный художник — состояние очень унизительное. Будучи председателем оценочной комиссии при Союзе художников, всегда работы коллег оценивал по максимуму. «Художник должен себя чувствовать человеком», — говорил. Халтурщиков же и посредственностей терпеть не мог…
- Слышала, что сегодня работы Глущено в Украине подделывают чаще всего. Правда?
- К сожалению, да. На Глущенко нынче большой спрос. При жизни Николай Петрович и представить себе не мог, что его картины будут стоить таких огромных денег…
2540
Читайте нас в Facebook
