«Организм „просил“ меня отключиться, но я понимал, что нельзя»: история войны активиста Олега Симороза

Киевлянин Олег Симороз до начала широкомасштабного вторжения вел активную правозащитную и общественную деятельность, боролся против незаконной застройки столицы. Однако с началом большой войны мужчина не колеблясь взял в руки оружие, и в составе 112 бригады столичной теробороны стал на защиту страны.

«Когда по территории моей области, моего города идет враг, я не могу стоять в стороне»

«Когда по территории моей области, моего города идет враг, я не могу стоять в стороне», — уверяет Олег. После освобождения Киевщины военный отправился на восточный фронт, где, к сожалению, получил тяжелое ранение: машина Олега наехала на противотанковую мину. Восемь килограммов тротила. После такого не выживают. Впрочем, мужчину спасли побратимы и теперь военный проходит реабилитацию. Об обороне Киева, мыслях после двойной ампутации, и нашей победе, Олег Симороз рассказал в интервью «ФАКТАМ».

— Олег, уже более года продолжается широкомасштабное вторжение рф в Украину. Помните 24 февраля 2022 года? Каким этот день был для вас?

- Я хорошо помню то утро, полет истребителей над Киевом. Было осознание, что над городом запрещен полет истребителей — запретная зона, а значит, происходит что-то нехорошее. Открыл соцсети, прочитал новости, посмотрел видео с камер на украинско-белорусской границе, понял, что происходит вторжение на территорию Киевской области. В то время надо было немного прийти в себя и дать мозгу понять, что началась полномасштабная война. Поставить себе внутренние вопросы: кем ты в дальнейшем должен быть в этой борьбе.

Читайте также: «Снять с должности главу комитета градостроительства ВР»: военные требуют отставки Шуляк из-за скандала с бойцом

— Вообще верили, что большая война с россией возможна?

- Я ожидал этого еще со школьных лет, когда активно начал в старшей школе интересоваться историей Украины. Я четко понимал, что этот так называемый сосед всегда относился к нам как к своей рабочей силе. Когда звучали высказывания, что это «братский народ», для меня было очевидно, что россияне видят Украину своей колонией. Уже тогда они рассказывали какая у них «великая» армия и если кто-то посмеет сделать что-то, что им не нравится, то будут приниматься меры. Понятно какие «меры» они собирались принимать, история это уже показала.

— Как начали действовать в первые дни войны?

— Со своим побратимом поехал в Оболонский военкомат, но у него была военно-учетная специальность, а я, к сожалению, столкнулся с проблемами, потому что у меня специальности не было и не было срочной службы, поэтому в военкомате меня брать не хотели. Я поехал в Деснянский военкомат, но и там также мне отказали. Но потом мне дали контакты Киевской территориальной обороны и я попал в 112 бригаду.

Читайте также: Пошел в ВСУ из Польши и потерял ноги: потрясающая история войны Романа Гримайло

РЕКЛАМА

— Расскажите о лично вашей мотивации присоединиться к рядам территориальной обороны, не имея практически никакого военного опыта.

- Во-первых, это любовь к своему городу. Когда по территории моей области, моего города идет враг, я не могу стоять в стороне. Бесспорно, было страшно. Было понимание, что могу погибнуть, получить серьезные ранения, но я люблю свою страну и город и надо защитить свою семью, любимую. Только мы можем решать, как нам жить, и никто не должен обижать наших женщин и детей. А когда ты принимаешь это решение, идешь в военкомат и видишь там длинные очереди людей, то все вопросы снимаются и чувствуешь гордость за то, что не ошибся в своих убеждениях.

— Вы попали тогда на одно из самых горячих направлений — Ирпенское. Как происходила оборона на подступах к столице?

- На энтузиазме людей и, бесспорно, у военного командования был четкий план сдерживания врага. Нам помогали волонтеры, я помню этих дедушек на тракторах, которые в перерывах между вражескими минометными обстрелами помогали рыть окопы этой техникой.

«Они поливали артиллерией так, как не поливали даже тогда, когда были попытки штурма Киева»

- Но не буду лукавить, ключевую роль в обороне сыграла 72 бригада имени Черных Запорожцев — ребята стояли действительно насмерть. Много работала артиллерия. Оборона была выстроена по реке Ирпень, как и во время Второй мировой войны. Мосты через реку были взорваны, и враг начал ее форсирование понтонными переправами. Когда враг проложил переправы, была взорвана дамба и врага начало смывать, а дальше сработала уже наша артиллерия. Освобождение Макарова дало нам оперативное преимущество, и враг начал отходить от Ирпеня с Бучей. Кстати, для нашего подразделения тяжелее всего было именно тогда, когда враг отходил, ведь им дали приказ полностью отстрелять боекомплект. Они поливали артиллерией так, как не поливали даже тогда, когда были попытки штурма Киева.

Читайте также: «Папу с мамой нашли в погребе»: подробности убийства оккупантами супругов фермеров в Херсонской области

— Кто вам противостоял в те дни на Киевском направлении? Это буряты, чеченцы, «вагнеровцы», кадровые военные?

— Сборная солянка, но преимущественно кадровые военные: элитные спецподразделения, десантные войска, которые высадились на территории аэропорта в Гостомеле. Это была росгвардия, которая шла за десантниками. Шли танковые бригады. Помню и кадыровцев, но это больше «селфи-воины». Они фотографировались как классно в Буче окопались, но когда от 72 бригады начали нести серьезные потери, то очень быстро кадыровцы куда-то исчезли.

— После «жеста доброй воли» оккупантов на Киевщине, вы оказались на востоке. Там война уже была другая?

— Абсолютно другая. Под Киевом в лесах обороняться удобнее, потому что ты ориентируешься в дорогах и на местности. На востоке ландшафт другой. Ирпенское направление, это все же жилая застройка Бучи, Гостомеля, Ирпеня, и было понимание, что враг может передвигаться исключительно по дорогам. На востоке совсем иначе: наши позиции были на территории соснового леса с большим количеством лесных дорог, на которых трудно ориентироваться. Кроме того, нашей артиллерии под Киевом было значительно больше.

«Всего мне влили 6 литров крови»

— Расскажите о дне ранения. Как это произошло и при каких обстоятельствах?

- Это произошло 20 октября. Наше подразделение выполняло боевое распоряжение по выходу на позиции под Кременной. Утром мы получили приказ выдвигаться на новые позиции через лесную дорогу. И местность там была такая, что враг установил очень много мин, когда отступал во время Харьковского контрнаступления. Двигаясь за рулем авто, я наехал на противотанковую мину и произошел подрыв. Я потерял сознание, ребята, что были со мной, также получили ранения. Ранения у меня были тяжелые: ампутация обеих ног, перелом челюсти, носа, лицевых костей, сотрясение головного мозга, осколки в лице, переломы рук, ожог правой руки.

— Как происходила ваша эвакуация?

- Профессионально сработало мое подразделение: наложили турникеты, когда я был еще зажат двигателем в машине. Это не дало мне истечь кровью. Далее меня вытащили из машины, и мы оказались одни на дороге, без связи, до стабилизационного пункта несколько километров, а враг был близко. Организм «просил» меня, чтобы я отключился, но как-то я понимал, что этого делать нельзя. Ребята решили не тащить меня на руках, теряя драгоценные часы, а побежали искать транспорт. И судьба просто сделала мне подарок: ехал эвакуационный автомобиль 81-й бригады ДШВ. Меня доставили в стабилизационный пункт, а потом был Краматорск и наконец больница имени Мечникова в Днепре. Там я был 2 недели в реанимации и там мне спасли жизнь. В общем мне влили 6 литров крови.

— Когда проснулись в больнице и постигли новую реальность, что вы потеряли конечности, каковы были первые мысли?

- Когда очнулся в больнице, то первая эмоция была радость, потому что я понял, что могу видеть. Когда меня эвакуировали у меня все лицо было в крови, и я ничего тогда не видел. Тогда у меня был страх, что я ослеп.

Это война. Страшно погибнуть, страшно получить ранения, особенно травматическую ампутацию, и опять же страшно потерять страну страшнее. Для меня страшнее, если бы мои близкие и друзья жили в оккупации, если бы над ними издевались. Мне не нужно быть целым и здоровым, если наша страна будет несчастной и будет в оккупации. Когда я дал себе ответы на эти вопросы, еще тогда, во время первых обстрелов под Киевом, видимо было легче уже получить такое ранение. Я готовил себя к тому, что это может произойти, понимал, что это не видеоигра и не развлечение. Да, были плохие мысли, но я с ними борюсь.

Для меня хороший антидепрессант — это воспоминание того времени, когда я весь в крови лежал возле своей взорванной машины. Я себе всегда говорил: «Олег, видимо тогда тебе было все же труднее».

Читайте также: «Я обязан быть здесь, что бы ни случилось»: при обстреле Херсона погиб известный врач, спасший тысячи жизней

— Какая ситуация у вас сейчас с протезированием?

- Я сейчас на реабилитации. Ранее становился на протезы, но, к сожалению, на правой конечности кость немного сместилась и мне сделали реампутацию, забрав еще 4 сантиметра кости. Это все забрало у меня время и где-то на месяц отбросило назад в реабилитации.

— Вы проходите реабилитацию в Украине, и в Украине насколько понимаю планируете протезирование. А какие слабые места в нашей государственной системе реабилитации?

- Основная проблема в том, что у государства нет окончательного понимания того, что реабилитация, протезирование и дальнейшее лечение это все одно целое. Меня профессионально вели врачи-хирурги в Центральном Киевском госпитале, до того этапа, когда я подошел к реабилитации. Далее уверенность врачей пропала, и они начали разводить руками, потому что не могли уже что-то советовать. То есть условий для реабилитации нет.

Протезные центры есть, государственная программа по протезированию есть, есть энтузиасты, которые доставляют западные детали к протезам и собирают качественные протезы, но если посмотреть на условия, в которых они работают, то так быть не должно. Государство их не поддерживает. Работают? Ну и хорошо.

У нас много говорят о психологической реабилитации, открытие каких-то психологических центров. Согласен, это нужно, но для людей с тяжелыми травмами ключевая психологическая реабилитация — это нормальные условия для восстановления и возвращения к активной жизни. И даже Киев недружествен к инклюзивным потребностям, нет безбарьерного пространства.

«Украинцы состоялись как нация»

— По вашему мнению, благодаря каким качествам нашего народа мы победим в этой войне?

- Сейчас уже можно констатировать, что украинцы состоялись как нация. Мы это продемонстрировали в первые дни войны. Простые люди нам под обстрелами привозили еду, строительную технику. Единение людей, которое никуда не исчезло — ключевой аспект.

Читайте также: С контрнаступлением ВСУ нужно подождать: Зеленский назвал причину

Это война на истощение, враг у нас серьезный, и победа зависит от многих аспектов, в том числе, от помощи Запада, а помощь Запада зависит от внутреннего климата в нашем государстве. А это борьба с коррупцией и недопущение коррупционных действий, особенно в армии. То, что мы победим, я не сомневаюсь, но очень не хотелось бы победить, а потом проиграть внутреннему врагу, который также есть, доит страну и издевается над населением. Победа должна быть как против врага внешнего, так и внутреннего. Это все одно целое.

Узнать больше о реабилитации воинов и пострадавших от войны в Украине, а также о помощи украинцам с инвалидностью, которые получили убежище в странах ЕС, вы можете на сайте организации EnableMe Ukraine. Задать вопрос эксперту и получить бесплатную помощь вы можете в сообществе EnableMe.

Ранее «ФАКТЫ» писали, что добровольцы создали информагентство «Защитник Украины» для борьбы с российской пропагандой.

Фото со страницы Олега Симороза в Facebook

1519

Читайте нас в Facebook