ПОИСК
Украина

«Лежал посреди сожженной посадки и слышал, как помощник кричал побратимам: «Он мертвый!»: защитник после сверхсложного ранения в голову встал на ноги

12:20 11 августа 2023
военнослужащий Олег с позывным Святой

Он пережил два ранения, не ощущал своих конечностей и утратил способность говорить, но не потерял веру в себя, Украину и победу. Он не сдается и успешно проходит реабилитацию, чтобы вернуться к полноценной жизни. Все это о 36-летнем военнослужащем из Белой Церкви Олеге с позывным Святой, который своим примером доказывает: украинцы — непобедимы.

Первое, осколочное, ранение Олег получил в результате попадания танкового снаряда. Когда раны зажили, сразу вернулся на восток. Воевал вместе с побратимами под Лисичанском. Когда вблизи позиции разорвался вражеский снаряд, получил тяжелую черепно-мозговую травму и ранение левого плеча. Побратимы считали, что он погиб, но Олег нашел силы поднять руку и был эвакуирован. Воин лечился в одном из госпиталей Винницы. Первое время у него были проблемы с речью, чувствительностью и движениями конечностей. Не мог самостоятельно изменить положение тела, был зависим от посторонней помощи… Шаг за шагом реабилитация дала результаты, и вот передо мной уже сидит воин без коляски, потому что передвигается на костылях. А еще он побывал на своей первой рыбалке после реанимации…

«Благодарен командиру, который честно сказал, что путь домой только „двухсотым“ или раненым»

— Я первый военнослужащий в своей семье. По специальности — столяр-станочник. Долгое время работал на производстве мебели, специализировался на шкафах-купе, кухнях и диванах. Свободное время проводил с женой, сыном и дочерью, — рассказывает «ФАКТАМ» военнослужащий Олег с позывным Святой. — После 24 февраля мы решили поехать к родственникам в Хмельницкую область. Тогда я еще не говорил жене, что собираюсь защищать страну. В начале марта, когда мы уже были на месте, я обратился в военкомат. Конечно, родственники не поддерживали моего решения, но когда объяснил, что оккупанты творят зверства на Киевщине и до моей родной Белой Церкви им рукой подать, то поняли. В военкомате рассказал, что раньше служил в роте охраны в вертолетном полку во Львовской области. Но мне ответили, что пока такие специалисты не нужны, и отпустили со словами: «Когда понадобитесь, вызовем». Позвонили через несколько месяцев, в августе прошлого года. Через несколько часов я уже был в военкомате. Планировали забрать в десантники, но не прошел медицинскую комиссию. В результате стал бойцом 10-й отдельной горно-штурмовой бригады «Эдельвейс». Сначала служил в должности стрелка, потом уже стал пулеметчиком. Имел воинское звание солдат. Как говорят среди воинов, чистые погоны и чистая совесть.

— Помните первые бои на восточных рубежах страны?

— О, да! Нас сразу бросили в Соледар, близ Бахмута, в 5 километрах от оккупантов. Казалось, что рашисты обстреливают нас круглосуточно! В основном там были буряты и зэки. Они изверги, они не воевали, а издевались. Артиллерия работала, как курс доллара: мы раз, а они в ответ делали сорок выстрелов. Вражеские танки подло обстреливали квадратом. Ни о какой ротации на протяжении нескольких месяцев речь не шла. Благодарен командиру, который честно нам сказал, что путь домой только такой — или «двухсотым», или раненым.

РЕКЛАМА

Убивать рашистов не страшно, потому что вариантов два — или ты, или тебя. Однажды я взял четырех боевиков так называемой «лнр», так они так плакали. Когда-то учились в украинских школах. О чем они просили? Не убивать. Пока мы их везли к командиру в машине, они за час выучили гимн Украины. Оказывается, они его знали, просто делали вид, что это что-то чужое. Как-то во время ближнего боя, когда находились в 300 метрах от врага, мы бросили одну гранату, потом еще одну, уничтожили двух оккупантов. А через несколько минут прилетело от их танка… Маленький осколок порезал мне лямки бронежилета и застрял в плече. Чудо, что мне не разорвало суставы. Две недели лечения и снова в бой…

Олег стал бойцом 10-й отдельной горно-штурмовой бригады «Эдельвейс»

— Как получили свое второе ранение, которое оказалось в разы тяжелее?

РЕКЛАМА

— Это произошло 7 апреля, в день моих и дочери именин. После возвращения на фронт командир назначил меня руководить станковым гранатометом. На трассе Бахмут — Лисичанск я получил приказ выпустить четыре снаряда по оккупантам. Не прошло и нескольких минут, как враг передал привет. После взрыва вражеского снаряда вблизи позиции я упал, почувствовал треск в голове, у меня ноги отняло и язык, не мог произнести ни слова, но слышал и видел, что происходило вокруг. Помню, как лежал посреди сожженной посадки и слышал, как мой еще совсем юный помощник кричал в рацию побратимам: «Всё, он мертв!». А я не мог ничего объяснить, только думал: «Да что ты такое говоришь? Я жив, я выживу». Хотя понимал, что могу погибнуть в любой момент, ведь оккупанты через дрон видели, что происходит. Слава Богу, что они тоже подумали, что убили меня, и главное — рядом был уничтожен СПГ. Поэтому они перестали стрелять. Хотя до этого месяц меня искали, поскольку хорошо от меня получили. У меня даже позывной — Святой, потому что немало врагов уничтожил!

«В голове все время крутилось: если буду прикован к кровати, то зачем мне такая жизнь?»

— И что было дальше? Как вас вывезли с поля боя?

РЕКЛАМА

— Услышав по рации о моей гибели, прибежали побратимы. Из последних сил махнул им рукой, и они поняли, что я выжил. Однако из-за возможных прилетов вывезти с поля боя меня могли только вечером. Впрочем, благодарен ребятам, что они решили не ждать и, рискуя всем, направили за мной внедорожник. Я ехал в кузове и видел, как все вокруг пылало.

Читайте также: «Вы кудесники, потому что шансов довезти девочку живой до больницы почти не было»: врачи ПДМШ имени Пирогова с начала войны спасли 23 тысячи раненых

Сначала лежал в реанимации в Днепре. Шансы на выживание были мизерные, потому что произошел отек мозга, кровоизлияние. Но я пошел на поправку. А уже после стабилизации в тяжелом состоянии был эвакуирован в Винницу. Когда поступил в больницу, то имел проблемы с речью, чувствительностью и движениями во всех конечностях. Не мог самостоятельно изменить положение тела, был зависим от посторонней помощи в повседневной жизни, нуждался в дополнительном обследовании и лечении. В голове все время вертелось: «Если буду прикован к кровати, то зачем мне такая жизнь?» Никого видеть не хотел. Однако врачи успокоили, сказав, что есть чувствительность. Потом речь вернулась. Дальше началась реабилитация.

Шансы на то, что Олег выживет, были мизерные, но он начал поправляться

Специалисты каждый день занимались со мной в нейрохирургическом отделении. Начинали с пассивных упражнений. Бывало так, что уставал до дрожи в теле, хотелось кричать от боли, но я понимал, что должен пройти все. Еще и просил медиков не жалеть меня. Когда впервые встал с коляски, счастью не было предела. С июня передвигаюсь на костылях.

"Во время реабилитации специалисты ежедневно занимались со мной в нейрохирургическом отделении", - рассказывает Олег

Несколько недель назад мне сделали тяжелую операцию — установили в голове пластину 6 на 4 сантиметра, ведь в результате ранения у меня была сильно раздроблена кость черепа. В первые недели после ранения я буквально ощущал подвижность своего мозга, магнитные бури были для меня адом. Безусловно, поддержка родителей, любимой и детей помогла. А еще я очень благодарен винницким врачам, они потрясающие. Каждый год буду приезжать к ним и благодарить за спасенную жизнь.

— Что вас поразило во время пребывания в больнице?

— Что молодые специалисты меня так быстро поставили на ноги. Я не ожидал такого, не верил, что снова буду ходить. Думал, что всю жизнь проведу в коляске.

"Я очень благодарен винницким врачам, они потрясающие", - говорит Олег (он третий слева в военной форме)

— Чем дальше планируете заниматься?

— Пока не знаю, потому что я еще действующий военнослужащий. Должен пройти ВВК и уже тогда буду знать, какую группу инвалидности получу. Слышал, что для получения первой бойцы часто вынуждены нанимать адвоката, потому что добиться правды тяжело. Надеюсь, что мне не придется это делать. А так хотел бы продолжить столярное дело, потому что люблю это. Сколько моей мебели в Буче и Ирпене — качественная, с недешевой фурнитурой. Хочу учить своему делу других бойцов, чтобы могли заработать на хлеб и отвлечься от боли пережитого.

— Банальный вопрос, но он волнует миллионы украинцев: как считаете, когда может закончиться эта война?

— Она бы завершилась быстрее, если бы мы получили авиацию. Ее очень не хватает. У оккупантов сильная оборона. Особенно на Донецком направлении. Мы потеряли много времени, начинать забирать свое нужно было с 2014 года. Мой друг тогда воевал в 72-й бригаде, так, по его словам, реально было войти в Донецк, но всему помешали Минские соглашения. Я уверен в нашей победе. Только какой ценой. Страшной.

Читайте также: «Все свои молодые годы сын провел на войне»: потерялось представление на Ярослава Шинкаренко о посмертном присвоении ему звания Героя Украины

— Есть ли обида из-за того, что вы пошли добровольцем на войну, получили ранения, а кто-то в тылу даже не понимает, какую цену мы платим?

— Наверное, эти люди боятся или они не патриоты. У нас две стены. Одна — россияне. Вторая — наши коррупционеры, предатели, политики, которые наживаются и отдыхают на Мальдивах.

— Как лично вас изменила война?

— Нет уже той жалости, сочувствия. Нет, это есть, но уже не так. Немного замкнутый стал. Увиденное всегда перед глазами. Очень жаль ребят, которых не вернешь. Каждый — это отдельная книга, это чей-то отец, сын, муж. Люди, цените их подвиг.

Ранее санитарный инструктор эвакуационной бригады Запорожской терробороны Виктор Низовцев рассказал о раненых в боях с россиянами украинских солдатах, которых ему приходится спасать.

2042

Читайте нас в Facebook

РЕКЛАМА
Заметили ошибку? Выделите её и нажмите CTRL+Enter
    Введите вашу жалобу
Следующий материал
Новости партнеров