«Я каждый вечер засыпаю под звуки разрывов снарядов»: военкор Анастасия Волкова о жизни в прифронтовом Славянске

«Святогорская лавра до сих пор под московским патриархатом»

— Люди начали возвращаться в Славянск, — говорит Настя. — Многие хотят пережить зиму дома. Ведь снимать жилье очень дорого — мы с мужем ощущаем это на себе, снимая квартиру в Днепре. Так что у многих просто нет выбора.

— Несмотря на обстрелы?

— Это вещь рандомная. Никогда не угадаешь, куда и что прилетит. Часто обстрелы происходят после наших успехов на фронте. Россияне тогда просто начитают артиллерийские обстрелы города, разрушая дома мирных жителей. Но, как это ни страшно звучит, здесь уже все привыкли к обстрелам. Мы находимся в прифронтовой зоне — до линии фронта менее тридцати километров. Если до полномасштабного вторжения в Славянске было более 100 тысяч человек, то теперь — 50 тысяч. И люди постоянно возвращаются в надежде, что с ними ничего страшного не произойдет.

— Вы слышите фронт?

— Да, когда вечером ложишься спать, открываешь окно, то слышны боевые действия в направлении оккупированного Соледара. Оттуда доносятся тяжелые взрывы. По сути, я каждый вечер засыпаю под звуки разрыва снарядов. Недавно ночью проснулась от того, что летели «Шахеды».

— Вы ходите в убежище?

— Признаться, за полтора года большой войны я ни разу не ходила в укрытие. В нашем доме нет подвала, и для меня самое безопасное место — ниша в коридоре. Там всегда стоит сумка с документами и вещами первой необходимости. Хотя я не могу с точностью сказать, где безопаснее. В Славянске есть улицы, на которых не осталось ни одного целого дома.

— Вы делали большой репортаж о том, как живет деоккупированный Святогорск.

— Мы специально поехали туда в День независимости. Хотели показать, как живет город, освобожденный от оккупации почти год назад. За три с половиной месяца, когда там были российские войска, Святогорск был практически на 80 процентов разбит. Известно, что снаряды попали в Святогорскую лавру. Деревянный скит полностью сгорел. А вот самую лавру «подлатали». Известно, что она по-прежнему принадлежит московскому патриархату. Когда мы хотели взять интервью у священнослужителей, нам сказали, что нужно обращаться через пресс-службу. А это значит — в москву. Думаю, насколько долго там будет РПЦ, — это вопрос времени.

«Российские военные могли расстрелять любого, кто выходил на улицу»

— Какие настроения у местного населения?

— Возле лавры мы встретили мужчину, который после оккупации в 2014 году уехал из Донецка. Говорит, что пережил две оккупации и теперь счастлив, что «дышит свежим воздухом». Вспоминал, как при оккупации Святогорска на улице практически не было людей. Все сидели по подвалам, потому что российские военные могли расстрелять любого, кто выходил на улицу.

Читайте также: «Не пожелаю это пережить никому, даже россиянам»: военкор Константин Мельников о командировках на фронт

— Город восстанавливается?

— Нас поразила забота местных властей о людях, которые продолжают жить в Святогорске, несмотря на огромные разрушения. Мы не видели ни одной уцелевшей многоэтажки. В городе до сих пор нет возможности восстановить водоснабжение — много закрытых квартир, к которым нет доступа. Местные власти при поддержке международных организаций установили социальные прачечные и душевые. Каждый день горожане могут получить бесплатный обед. Регулярно привозят хлеб, приезжают врачи, которые проводят бесплатные приемы. На зиму будут созданы специальные пункты обогрева. Многим уже раздали калориферы. Люди возвращаются и восстанавливают свои дома. Сейчас в городе насчитывается 950 жителей.

— В городе работают магазины?

— Есть один строительный магазин, продуктовый, и недавно открылся магазин одежды. Даже заработала заправка — до этого ближайшая была за тридцать километров. Знаете, я назвала Святогорск «місто незламності».

— Вы снимали репортаж в единственном пункте пропуска на границе с россией — на Сумщине. Что запомнилось больше всего?

— Истории спасения людей. Мы общались с семьей, которая ехала из Старобельска, — женщина с двумя детьми двух и трех лет. Она рассказывала, что в Старобельске много военной техники и сейчас власти россии проводят насильственную паспортизацию. Она же не хотела получать российский паспорт и ждала до последнего. Добраться до пропускного пункта было непросто. Чтобы подвезли к границе, ей пришлось за каждого заплатить по 11 тысяч рублей (чуть больше 100 долларов). Но подвозят не до самого пункта, потом до границы нужно идти около трех километров. Женщина была совсем без сил — малыша ей пришлось все время нести на руках. Но она была счастлива, попав в Украину, и сказала, что в Старобельске ждут наших военных! Потом, как и все, кто попадает на Родину, пошла в музей.

— Музей?!

— Да, в пункте пропуска на первом этаже есть «Музей ненависти», где люди, перешедшие на территорию Украины, разрывают свои российские деньги. Понимают, что они им больше не нужны, и делают это с особым удовольствием. За месяц собрано уже более 70 тысяч рублей! За время работы пункта в Украину вернулось свыше 18 тысяч человек. И каждый, с кем мы говорили, признавал, что на оккупированных территориях очень ждут возвращения украинской власти.

— Что говорят наши воины на передовой?

— Есть понимание того, что нужно готовиться к длительному «забегу». Они понимают, что нужно беречь силы, чтобы не выдохнуться сейчас и воевать долго с меньшими потерями в живой силе. О возможности переговоров там даже никто не думает. Наши воины мотивированы. Говорят, что вернутся домой, только когда вернут Украину к границам 1991 года.

Ранее военкор Владислав Круглов с Луганщины рассказал «ФАКТАМ» об изменениях во время большой войны.

Читайте также: «Россияне ездили по телам наших военных на танках»: военкор Алла Хоцяновская о поисках пропавших героев

712

Читайте нас в Facebook