Сотрудница киевского сизо-13 носила пожизненному заключенному коньяк, балык, шоколад. А однажды принесла 37-летнему зэку… Боевой пистолет
Увидев, что план побега проваливается, один из беглецов закричал: «Стреляй, патронов на всех хватит… »
Итак, в 16. 45 5 марта 2004 года сотрудники СИЗО-13 открыли дверь одной из камер для пожизненных заключенных, чтобы перевести их в другое помещение. В этот момент в работников СИЗО полетел свернутый рулоном матрас. На пороге возник заключенный Сухов (имена всех подсудимых изменены по их настоянию) с пистолетом в руке. Он направил дуло на кинолога: «Не смей спускать собаку!» — и грязно выругался. Конвойные были безоружны. Им не положено иметь при себе табельные пистолеты во избежание захвата оружия во время нападения. Инструктор, не спуская с поводка отлично выдрессированную собаку, двинулся на нарушителя. Тогда Сухов выстрелил практически в упор — пуля попала 32-летнему кинологу в бедро. (Позже он говорил, что убивать не хотел, понимая, что неуправляемая собака может разорвать его в клочья. ) Кинолог упал, конвойные кинулись к раненому, а двое пожизненных зэков метнулись по коридору спецпоста и, выскочив в оказавшуюся открытой дверь, заблокировали выход с внешней стороны. Спускаясь по лестнице, они наткнулись на сотрудника СИЗО, выглянувшего на шум. Сухов приставил ему к виску пистолет, а Соколенко сунул нож под ребра. Вместе с заложником беглецы выскочили во двор. Перебежав плац, они приказали ему звонить в звонок на воротах. Но, поскольку в СИЗО уже была объявлена тревога, им никто не открыл. Увидев, что их план проваливается, зэки оставили контролера и рванули в глубину дворика.
Охранники окружили беглецов и практически прижали к стене корпуса для несовершеннолетних. По словам участников задержания, сначала они думали, что пистолет, которым размахивал Сухов, — игрушка, вылепленная из хлебного мякиша и выкрашенная в черный цвет. Но Соколенко, как рассказывают свидетели, кричал: «Стреляй, патронов на всех хватит!» — и Сухов, вытянув руку со стволом, пальнул в землю перед подбегавшим к нему другим кинологом с собакой. Вскоре, увидев, что шансов перескочить через высокую колючую стену у них нет, после небольших переговоров зэки сдались. Сухов отдал охранникам пистолет с 14 патронами, у Соколенко забрали нож.
Интересно, что в городской прокуратуре узнали о ЧП в СИЗО лишь на следующий день. Ну очень уж не хотелось руководству изолятора выносить сор из избы! Дело в том, что после первого же решительного допроса беглецов стало ясно — пистолет в тюрьму пронесла сотрудница следственного изолятора.
На суде «пожизненник» Сухов был одет в черную куртку с надписью «Довiчне ув'язнення»
Благодаря стараниям департамента по исполнению наказаний суд над участниками и пособниками побега шел в закрытом режиме, что мотивировалось необходимостью в «неразглашении секретов охраны спецучреждения». Более того — судебный процесс, длившийся более года, проходил за высокими стенами Киевского СИЗО-13. Корреспонденту «ФАКТОВ», единственному из представителей СМИ, стоило немалых усилий попасть хотя бы на оглашение приговора.
Действие происходило в актовом зале, предназначенном для торжественных собраний сотрудников СИЗО-13. Судья Шевченковского райсуда Киева Наталья Марчук, облачась в черную мантию, в течение двух часов читала приговор. По обе стороны бархатного занавеса, драпирующего сцену, стояли подсудимые. Их было пятеро. Справа, в двух железных «стаканах» (это узкая высокая клеть, рассчитанная на одного человека) находились пожизненные заключенные, совершившие попытку побега, — 37-летний Анатолий Сухов и 25-летний Вячеслав Соколенко. Несмотря на решетки, мужчины были закованы в наручники. На Сухове была черная форменная куртка с надписью «Довччне ув'язнення», на Соколенко — обычный спортивный костюм. Слева, в большой общей клети, стояли три женщины — пособницы побега: Ирина Сроевич, Татьяна Лизунова и Людмила Бондаренко. Собственно, это их стараниями в камере для пожизненных преступников оказались пистолет, ножи, инструмент для резки металла и прочее. Увидев нацеленный на них фотообъектив, «герои» драмы старательно отворачивались, прикрываясь бумажными папками.
У подсудимых пожизненных зэков — «богатое» криминальное прошлое и невнятное будущее. Женщины до этого происшествия никогда не сталкивались с законом, имеют высшее образование, детей, мужей… Каким же образом они оказались на одной скамье для подсудимых? Сначала расскажу о каждом из «героев» драмы подробнее.
Анатолий Сухов первый раз был осужден в 17-летнем возрасте — за кражу, с отсрочкой приговора. Спустя полгода несовершеннолетний получил шесть лет за грабеж. Затем он был задержан по подозрению в убийстве и тут же совершил попытку побега. Находясь в камере следственного изолятора, Сухов проглотил металлический супинатор и оказался на больничной койке. Его друзья организовали побег. Предложив четверым охранникам, сторожившим выход из больничного отделения, сумку водки с закуской, криминальные личности дождались, когда охранники заснули (»ФАКТЫ» рассказывали об этом прискорбно-смешном случае). Сухов, сбежав из реанимации, совершил еще несколько убийств, и в конце концов был задержан. Брюнет среднего роста, внешне он довольно привлекателен.
Вячеслав Соколенко, широкоплечий 25-летний парень, попал в тюрьму два года назад. Отслужив в армии бравым вертолетчиком, юноша вернулся домой и… убил свою девушку, которая «не слишком внимательно его слушала», а затем еще и друга, в недобрый час оказавшегося на его пути. В марте прошлого года, за три недели до побега, Соколенко был приговорен к пожизненному заключению.
Ирина Сроевич, 37 лет от роду, с высшим образованием, инспектор по досмотру и доставке корреспонденции, работала в СИЗО-13 меньше года. В ее непосредственные служебные обязанности входила проверка входящих и исходящих писем из изолятора (раньше это называлось просто цензурой). Ранее не была судима, замужем. Дочке пять лет, супруг ранее трудился в том же изоляторе.
Стройная, умело накрашенная 30-летняя Татьяна Лизунова — гражданская супруга одного из «вечных» обитателей Лукьяновской тюрьмы, некоего Шандареева. Убив беременную женщину, Шандареев скрывался в Чернигове у своей новой пассии. По словам Лизуновой, она не знала, что сожительствует с убийцей. После его ареста и суда носила передачи в тюрьму. Официально нигде не работала, не имеет постоянного места прописки.
39-летняя Людмила Бондаренко, помощник судьи одного из районных судов Чернигова, дочь известного в городе адвоката. Образование высшее юридическое. Во время приговора бессильно прислонилась к решетке клети.
Видя, как «пожизненные» легко решают свои проблемы и звонят из СИЗО в любое время дня и ночи, заочная подруга одного из них передала им для побега пистолет
В ходе судебного следствия стало понятно, что побег организовывался задолго до его совершения. Следователь городской прокуратуры Киева Михаил Бойчук, занимавшийся расследованием этого дела, рассказал «ФАКТАМ» интересные подробности.
Началась вся история с того, что Татьяне Лизуновой, вскоре после того как ее сожитель был приговорен к пожизненному заключению, позвонили… прямо из тюремной камеры. Звонивший представился: «Толик, тоже пожизненный заключенный, мы с вашим мужем теперь соседи. Если хотите ему что-нибудь передать — не стесняйтесь. Соберите побольше еды и выпивки и подходите к КПП СИЗО. Там вас встретят». Крайне удивленная Татьяна собрала сумку. Возле ворот ее действительно встретила грузная женщина в форменной одежде, взяла передачу и исчезла за железной дверью.
С тех пор Таня регулярно носила к изолятору передачи. Чего там только не было — коньяк и водка, балык, шоколад, консервы! С Ириной (так ей представилась сотрудница СИЗО) они обычно встречались в кафе на улице Дегтяревской. За услуги «почтальонка» брала «по-божески» — когда 20 гривен, когда 50. Один раз Сухов велел расплатиться с Ириной Сроевич стареньким мобильным телефоном. Забрав передачу, сотрудница СИЗО исчезала во чреве тюрьмы, а через некоторое время Толик звонил Лизуновой и благодарил за деликатесы. (Хороша же была дисциплина среди работников СИЗО! Сотрудница режимного учреждения могла не только в любой момент прогуляться на улицу в кафе, но и беспрепятственно и без процедуры личного досмотра разгуливать по коридору спецпоста, куда выходят двери камер пожизненных заключенных. )
Сухов продиктовал Лизуновой номер своего мобильного телефона, предупредив, что она может звонить только после десяти вечера. А сам звонил по 3-4 раза в день, с интересом расспрашивал о ее жизни, рассказывал о себе, о «несправедливом» осуждении. Толик постоянно присылал Татьяне «сообщения» с признаниями в любви, причем часто в стихах. Молодая женщина таяла от такого внимания…
Спустя месяц после начала телефонного романа Сухов рассказал ей о желании убежать из тюрьмы и попросил Лизунову купить для него… пистолет. Поразмыслив, женщина поехала в Чернигов, к адвокату, который на суде защищал ее сожителя. О дочке этого адвоката, помощнике судьи Людмиле Бондаренко, было известно, что она имеет связи в криминальном мире. Бондаренко пообещала посодействовать «всего» за 500 «зеленых». Лизунова, созвонившись с любимым, получила добро на покупку. Сухов сказал, что пришлет ей денег, однако валюты из тюрьмы Таня так и не дождалась. Тогда она одолжила нужную сумму у знакомых и приобрела-таки пистолет ТТ с двумя обоймами патронов. Интересно, что женщина нисколько не сомневалась в успехе задуманного преступления. Видя, как «пожизненные» без проблем в любое время дня и ночи звонят ей на мобильный из своей камеры, она верила, что их побег удастся и о ее пособничестве никто никогда не узнает.
Завернув оружие, а также заказанные Суховым ножницы по металлу и два кухонных ножа в кусок полотенца, Лизунова принесла передачу в условленное место встречи. Женщине было не по себе, и, усаживаясь за столик в кафе, она осторожно поинтересовалась: «Знаете, что там внутри?» Но Сроевич отвечала, что в курсе дела и тоже не сомневается в успехе побега. За услуги, мол, Сухов пообещал ей семь тысяч долларов, и она вполне на них рассчитывает. Через полчаса после ухода Лизуновой позвонил Толик: «Дорогая, твоя передача уже у меня… »
«Милашка! Ты девочка моих грез, я знаю, что мы можем», — писал Сухов в одном из своих писем к работнице СИЗО
На следующий день после попытки побега, то есть 6 марта, Ирина Сроевич утром ушла на работу и не вернулась. Муж, ранее сам работавший в СИЗО, понял, что случилось неладное. Он припомнил, что последнее время замечал, что у жены стали появляться новые вещи, невесть откуда взялся подержанный мобильный телефон. Внимательно осмотрев укромные уголки квартиры, супруг наткнулся на… целую пачку писем и открыток от мужчин-заключенных и фотоальбом с чужими снимками. Позже следствие установило, что авторство нескольких писем принадлежало Сухову. Альбом также был его — Сухов не хотел, чтобы после его побега в стенах тюрьмы осталась дорогая для него вещь.
Итак, вот выдержки из этих писем. После их прочтения многое становится понятным…
«Начинаем урок. У тебя в руках, полностью отключенная мобилка, не звонит и вообще — спит. Если ты купила карточку, что бы пополнить счет, стираеш (сохранена орфография оригинала. — Авт. ) защитную краску на полосе, перепиши 14 цифр на листок (так легче) и набирай. Не забудь, если тебе звонят нажми зеленую трубку, завершай разговор нажав красную (не удерживая) иначе отключиш моб».
«Привет милашка Ириска! Этот жуткий холод, не дает нормально спать, но пусть будут каракули — главное смысл. Твоя помощь безумна, искренна и очень ощутима. Я однозначно буду пытаться вырваться из этих стен. У меня есть план и я знаю что есть хороший шанс. Если мне все же удастся уйти отсюда, я хотел бы тебя увидеть на воле и предложить улететь со мной. У меня есть на что жить, есть где жить, к счастью подальше он ублюдочной родины. Все очень реально и стабильно. Конечно же вылет не из Борисполя и не первым классом, но за то надежно и без проблем. Все может случится. Шанс вырваться довольно не плохой с учетом некоторых особенностей, а если нет, то живым в их когти я не дамся. Это решено уже давно и страха я совершенно не испытываю. Я готов, как к лучшему, так, и к худшему. Милашка! Ты девочка моих грез, я знаю что мы можем! Я не могу поделиться своим чуством с тобой через «кормушку». Эти уши соседей убивают. Повторяюсь. Шанс есть и если ты принимаеш мое предложение, то я обязательно скажу день, когда я буду «уходить» и место, где смогу тебя прижать к себе. Даже не знаю как я решился написать об этом. Обняв тебя, словами я бы постарался убедить и сказал бы больше, но возможности такой нет. Какое бы решение ты не приняла, пусть это будет нашей тайной. Моей и твоей. Я все написал искренне! Наверное я написал об этом только потому что, вдруг все сложится не так как я расчитываю и ты бы не узнала что я думал о тебе и мечтал. С хорошим исходом, через определенный кусочек времени, мы увидимся и съедим горы фруктовых салатов, горы ванильно-земляничного мороженного, запивая шампанским. Только ответь мне честно, каким бы не был твой ответ. Ты лучшая, ты прелесть».
«Привет Ириска! Мне очень захотелось подарить тебе стих в канун Нового Года, но он вышел какой-то больше философский, чем мне хотелось бы. Нежненько целую Ваши лапки мадам! Толик».
«Милая моя авантюристка! Что бы ты не говорила, в тебе живет безумный романтик, просто он пока тихонечко бродит по улочкам твоей души. В тебе сейчас слышен голос здравого смысла и это правильно! Я ведь тоже ставлю акцент «если все сложится удачно», а поэтому это с моей стороны трезвый расчет. Помниш Шекспировские строки? Быть или не быть (К. Лир) но у меня в жизни на этом изречение и заканчивается «вот в чем вопрос?» меня уже не волнует, у меня нет вопросов, я делаю и не останавливаюсь. Много не получится подискутировать, я ведь человек, а значит практик, в словах все не могу передать. По поводу невозможного. Я, как никто другой стараюсь находить все слабости охраняемого периметра. Маленькая! Можеш мне не верить, но я их нашол и не одну. Просто я еще не совсем готов, вернее я готов, но есть еще ньюансы и я их решу. Я повторюсь. Если я смогу «уйти», то я хочу что бы ты знала где меня можно будет найти. Цемик «озабоченно» умапомрачительной тебе».
«Милашка! С первых строк, скажу — не привыкай к мобилке, так как очень скоро у тебя будет крутая, а этой просто потренеруйся…. сдесь «море» бетона, и не всегда сигнал хорошо проходит. Татьяна будет сегодня в 13. 00 там же, тебя ждать. В общем мадам, скоро у Вас будет навороченный мобильник. Познавай меню, там много интересного, все остальное будет приложенно к новому моб. Целую Ваши ручки».
Эпилог
За попытку побега, ранение кинолога, захват заложника Шевченковский районный суд приговорил Анатолия Сухова к 13 годам, а Вячеслава Соколенко — к 12 годам лишения свободы. Однако поскольку ранее они уже были осуждены на пожизненное заключение, то для них ничего не изменилось. Пособницам побега дали: Сроевич — 7 лет, Лизуновой — 6 лет, а Бондаренко (учитывая, что она растит сына одна) — 3,5 года. Слушая приговор, женщины вытирали слезы. Интересно, что черниговский криминальный авторитет, продавший Бондаренко оружие, с тех пор уже успел пройти через суд, получить небольшой срок и выйти на свободу по амнистии.
После оглашения приговора на разговор с журналистом «ФАКТОВ» согласился лишь Соколенко. Показав длинный поперечный шрам на ладони, он рассказал, что к побегу его принудили под страхом убийства.
- Я попал в камеру для «пожизненных» за три недели до попытки побега. В крохотной комнатенке, рассчитанной на двоих, мы жили втроем. Мне, новенькому, приходилось спать на полу. Я заметил, что Сухов часто звонит по мобильному, укрывшись одеялом и включив погромче телевизор. Сокамерники разработали план побега уже давно, и им ничего не оставалось, как посвятить в это дело «третьего лишнего». Я бежать не хотел, потому что направил апелляцию на пересмотр моего дела в Верховном суде и ждал результата. Но мне угрожали ножом, а потом и пистолетом. Велели искать знакомых, которые могли бы спонсировать покупку пистолета для меня и для второго заключенного. Я отказывался. В ночь перед побегом Сухов и сокамерник с помощью инструментов разбирали железную дверь, потом решили дождаться момента, когда конвойные ее откроют. Когда Сухов выскочил, второй сокамерник вытолкал меня ножом — отсюда и шрам на руке. Думаю, что меня хотели использовать как «живой щит». От пореза мне стало больно, пошла кровь. И больше я ничего не помню вплоть до того момента, когда очнулся в кабинете начальника СИЗО. (Такое, в принципе, возможно: экспертиза установила, что у Соколенко имеются частичные органические поражения головного мозга вследствие давней черепно-мозговой травмы. — Авт. ) Поэтому считаю, что я в инкриминируемых мне деяниях не виноват и решение суда несправедливо.
Мать Соколенко на суде выступала его защитницей. Бедная женщина надеется, что Верховный суд, пересмотрев его первое уголовное дело, скостит ему срок заключения, и ее старший мальчик хоть когда-нибудь выйдет на свободу.
Анатолий Сухов, отказавшись разговаривать с корреспондентом, передал мне письменное заявление. Я успела его прочитать. В нем также содержалось признание в том, что он вдвоем со старым сокамерником действительно принуждал Соколенко к попытке бегства, угрожая ему убийством. Однако уже на выходе из СИЗО-13 сотрудники мягко, но настойчиво попросили меня отдать полученный документ — мол, не разрешается вынос несанкционированной корреспонденции. Вот как. А другие в СИЗО даже пистолеты проносят…
2106
Читайте нас в Facebook
