«ваша дочь играет с огнем. Беременность может привести к появлению новой опухоли», — говорила гинеколог маме девушки, перенесшей рак щитовидной железы
- Когда у меня диагностировали рак, врач спросил: «Почему у тебя до сих пор нет детей?» — вспоминает 30-летняя Марина Гриненко. — Тогда, в 24 года, мне не казалось, что с этим надо торопиться. Но в тот момент мысль, что я никогда не стану мамой, стала самой страшной. Врач успокоил меня, сказав, что сейчас главное сохранить мою жизнь, а когда-нибудь потом можно будет подумать и о ребенке. После того как мне удалили щитовидную железу, я два года проходила курсы радиойодтерапии, потом нужно было в течение года наблюдаться. Все это время я даже не позволяла себе думать о детях, настраивалась на то, что от желания их иметь придется вовсе отказаться. Мне казалось, что так я смогу избежать разочарования. Но все случилось, как и мечталось. Я встретила парня и ровно через год после последнего курса облучения забеременела.
- Участковый гинеколог предупредила, что моя Марина играет с огнем, ведь беременность может стать новым толчком к развитию опухоли, — вспоминает мама девушки Людмила Ивановна. — Но Марина так хотела ребенка, что светилась от счастья, грех было ее уговаривать отказаться от него. Мы с мужем решили поддержать дочку. Я спросила у эндокринолога, есть ли шанс, что Марина будет жить? Его утвердительный ответ вселил в меня веру. Марина в течение всей беременности сдавала анализы на гормоны, врачи тщательно корректировали дозу тироксина, чтобы он не повлиял на развитие малыша. И все прошло без осложнений, мальчик родился абсолютно здоровым. Сейчас нашему внуку два годика и четыре месяца.
- Чтобы гинекологи взяли Марину на учет, мне пришлось написать расписку о том, что ответственность за здоровье мамы и малыша я беру на себя. Таких справок я выдал уже больше сотни, и все мои подопечные в полном здравии, — рассказывает заведующий отделом лучевой диагностики и радиойодтерапии Института эндокринологии и обмена веществ АМН Украины, член-корреспондент АМН Украины профессор Евсей Эпштейн. — В мире у медиков почти нет опыта наблюдения беременных, переболевших раком щитовидной железы и принимавших радиоактивный йод. Как правило, это заболевание встречалось у женщин после 45-50 лет, когда вопрос о беременности не возникал. Но в Украине после Чернобыльской аварии рак щитовидной железы стали выявлять у совсем маленьких девочек и молодых девушек. За восемь лет в Украине прооперировано более трех тысяч таких больных. Поэтому, когда эти девочки стали подрастать и выходить замуж, у них возникли проблемы с беременностью: акушеры-гинекологи сразу выписывали направления на аборт. Но, если из-за этого ломаются жизни, распадаются семьи, это не выход. Вместе со специалистами Института педиатрии, акушерства и гинекологии мы наблюдаем этих женщин, а потом и их детей. Опыт показывает, что можно не только излечиться от рака щитовидной железы, но и жить после этого полноценно.
«За месяц я похудела на 10 килограммов»
- Я почти никогда не запоминаю сны, а за два месяца до того, как узнала, что у меня рак, мне приснилось, будто я покупаю три с половиной килограмма сырого мяса, — вспоминает Марина. — Я поняла, что это недобрый знак. Потом у меня в щитовидке обнаружили опухоль размером три с половиной сантиметра. А началось все с того, что я случайно нащупала в груди уплотнение. Гинеколог направил меня на УЗИ, но в тканях молочной железы все было в норме. Узист решила поискать причину уплотнения, проверила щитовидную железу и обнаружила узел. Врач направила меня в Институт эндокринологии и попросила передать записку тамошнему специалисту. Я догадывалась, что в ней речь шла обо мне, но было страшно ее читать. В тот же день мне сделали пункцию, взяли клетки на исследование, а за результатом сказали прийти вместе с мамой. На столе врача лежало мое заключение: карцинома щитовидной железы. Я не знала, что это рак, а врач не стал расшифровывать диагноз. Спокойно сказал, что мне через две недели нужно прийти на операцию. Я пообещала, что буду, а сама пошла по экстрасенсам. Один мужчина пообещал вылечить меня без операции, я прошла у него десять сеансов, после каждого было легко на душе. Только вот физическое недомогание не проходило. Еще за месяц до визита к эндокринологу у меня целыми днями лились слезы из глаз, ощущалась сухость в носу. Я связывала это с тем, что много работаю за компьютером. Еще резко похудела на десять килограммов, хотя не сидела на диете. Чтобы убедиться, помогает ли мне лечение у экстрасенса, поехали с мамой к узисту.
- Я взяла с собой выписки из Института эндокринологии. Врач взглянул на них и попросил Марину выйти из кабинета, — вспоминает Людмила Ивановна. — Он сказал, что у дочки рак, за эти две недели опухоль еще немного выросла, и если мы будем откладывать операцию, то рискуем потерять Марину. Я думала, что подо мной земля расколется, в груди огнем жгло. Но собралась с духом, не позволила себе проронить ни слезинки, вышла к Марине и как ни в чем не бывало сказала, что сейчас мы поедем в Институт эндокринологии. Марина забеспокоилась, заглядывала мне в глаза: «Мама, скажи, у меня рак?» Я не признавалась.
- Когда мы ехали в больницу, в голове проносились мысли, что у меня рак, но я гнала их, твердила себе, что со мной такое не может случиться, — продолжает Марина. — Узнав о своем диагнозе от врача, сказала себе: ладно, хотя это произошло, я все равно выживу, меня ничто не сломает.
- Практически всегда я прямо говорю больным об их диагнозе. Считаю, что тогда человек сможет правильно оценить ситуацию, не будет делать глупостей, — продолжает Евсей Эпштейн. — Тем более что больной обязательно узнает правду, например, от других пациентов. Он может получить искаженную информацию и не будет доверять своему врачу. С другой стороны, рак щитовидной железы излечивается почти в ста процентах случаев. Все пациенты, которых мы наблюдаем, по сей день здравствуют, а несколько человек, которые отказались от лечения, погибли.
На сегодняшний день при раке щитовидной железы пораженный орган удаляют. У Марины опухоль еще не пустила метастазы. Но даже если такое случается, шанс на излечение велик. Клетки щитовидной железы потребляют йод. Чтобы их разрушить, пациенту вводят в организм радиоактивный йод. Он накапливается не только в оставшихся тканях щитовидной железы, но и в метастазах. Марине понадобилось четыре курса, чтобы в ее организме не осталось опасных клеток.
«Есть и пить мне можно все»
У Марины роскошные длинные волосы.
- До болезни у меня коса была до коленей, но во время лечения волосы немного поредели, — продолжает девушка. — Я сама себе удивляюсь: болезнь не помешала мне жить прежней жизнью и делать все, что задумываю. Я не оставила работу, правда, в этом огромная заслуга моего руководства. Проработав на фирме всего месяц, я заболела. Все эти годы меня поддерживали сотрудники, я даже сделала карьеру: начинала простым кассиром, а теперь работаю бухгалтером в крупном СП ООО «Микроприбор». Я по натуре человек деятельный, поэтому, как только после операции пришла в себя, сразу вышла на работу. У меня целый месяц голоса не было, связки восстанавливались, но даже это меня не останавливало. Сидя дома без дела, я начинала печалиться.
Сейчас я ни в чем себе не отказываю, активно отдыхаю, занимаюсь танцами. Мне можно есть и пить все без ограничений, только утром за 20 минут до завтрака я должна принять таблетку. Гормоны, которые мне нужно пожизненно восполнять, стоят недорого.
Раз в год я прохожу обследование, чтобы выяснить, не появились ли новые опухолевые клетки. За месяц до этого нужно отказаться от приема гормона, а это переносится тяжело: отекает лицо, все время клонит в сон, нет настроения что-либо делать, с кем-то общаться. Но я все равно хожу на работу.
- Чтобы определить, не появились ли вновь злокачественные образования, нужно создать дефицит гормона щитовидной железы в организме, поэтому отменяется его прием, — объясняет Евсей Эпштейн. — Затем пациенту дают выпить диагностическую дозу радиойода и проводят сканирование всего тела. Если аппарат не улавливает излучение, значит, радиойод не накапливается в организме и раковых клеток нет. Уже существуют лекарства, которые позволяют не отменять прием гормона перед обследованием, но один курс обходится приблизительно в шесть тысяч гривен. Мы назначали эти препараты пациентам, которые сами могли их приобрести. Все лечение и диагностика в отделении проводятся бесплатно, своих больных мы обеспечиваем и гормональными препаратами. Это стало возможным благодаря поддержке Чернобыльского детского фонда Японии — ежегодно его сотрудники закупают лекарства.
Людям, которым на момент Чернобыльской аварии было меньше 18 лет, ежегодно нужно обследоваться у эндокринолога
- В нашем отделении проходят лечение те, кому на момент аварии на Чернобыльской АЭС не было 18 лет, — продолжает Евсей Эпштейн. — В выбросах станции находилось огромное количество радиоактивного йода. Щитовидная железа облученных людей захватывала это вещество. Населению Украины нужно было сразу после аварии принимать препараты йода, чтобы насытить организм. Но, поскольку информация об аварии и методах защиты, к сожалению, была засекречена, этого никто не делал. Сотрудники Института эндокринологии предполагали, какими последствиями это обернется: увеличится заболеваемость гипотиреозом, аутоиммунным тиреоидитом и раком щитовидной железы. Мы ошиблись только в сроках, полагая, что рост заболеваемости начинается спустя 5-10 лет после аварии. «Чернобыльский» рак у детей диагностировали уже в 1989 году. А дальше статистика стремительно пошла в гору. Если до аварии у нас за пять лет было зафиксировано 39 детей и подростков с таким диагнозом, то с 1986 по 2004 год — 3100 больных. В первые дни в институте были организованы специальные бригады, которые выезжали в села в пораженной зоне и обследовали детей. Министерство здравоохранения выделило для этих целей новые аппараты ультразвукового обследования, мы обучали не только украинских специалистов, но и белорусских.
Марина во время аварии находилась у бабушки и дедушки в поселке, который расположен всего в 24 километрах от взорвавшегося реактора. В Киев ее вывезли только спустя три дня после трагедии. Видимо, тогда девочка и нахваталась радиоактивного йода.
- Больше пострадали дети, потому что у них щитовидная железа чувствительнее, чем у взрослых, — продолжает врач. — В 1996 году при институте была создана клиника для лечения радиойодом пациентов, больных раком. Европейское сообщество подарило нам дорогостоящее оборудование, наши специалисты ездили в Вюрцбургский университет Германии учиться радиойоддиагностике и терапии. Теперь у нас накопилось больше опыта, чем у наших учителей. За свои деньги немцы создали двустороннюю телевизионную связь, и с этого года мы сможем консультироваться по поводу наших пациентов в прямом эфире. К концу этого года планируется сдача отдельного корпуса, где будет находиться клиника радиойодтерапии рака щитовидной железы, которая сможет принимать больше пациентов. Ведь больные, которые лечатся радиойодом, являются источником радиации, поэтому должны находиться в больнице до тех пор, пока не станут безопасными для окружающих. Пока это отделение находится в общем здании клиники и рассчитано всего на пятерых больных.
Рак щитовидной железы развивается медленно и практически не проявляет себя даже в запущенных стадиях. По данным мировой статистики, у 5 % населения есть узлы в щитовидной железе. Их можно обнаружить при УЗИ. А вот чтобы определить, злокачественное это образование или нет, нужно провести пункционную биопсию. Если опухоль окажется доброкачественной и она не будет сдавливать жизненно важные органы, ее не нужно удалять, так как человек может прожить с ней всю жизнь. Только нужно периодически обследоваться у специалиста. В нашей лаборатории разработана методика, позволяющая в ряде случаев определить характер новообразования без пункции. Мы опубликовали эти данные в монографии.
Всем жителям Украины, в особенности тем, кому на момент аварии было меньше 18 лет, нужно раз в год делать УЗИ щитовидной железы и консультироваться у эндокринолога.
Читайте нас в Facebook
