Андрей жолдак: «уже почти полгода я скитаюсь по европе с женой, детьми и клумаками… »
В столицу Испании известный украинский режиссер Андрей Жолдак приехал из Швейцарии. На собственном «Рено», вместе с женой — актрисой Театра имени И. Франко Викторией Спесивцевой — и сыновьями Янеком и Адамом он пересек несколько границ, пока добрался до Мадрида. Премьера спектакля Жолдака «Игры снов. Эскизы по Стриндбергу» в Люцернском театре имела большой успех. Западные критики и продюсеры, прибывшие в небольшой швейцарский городок, чтобы посмотреть новое творение скандального украинца, в один голос заявили, что дорога на Запад для него теперь точно открыта. Впрочем, Андрею Жолдаку не привыкать ко всеобщему восхищению. На его постановки в нескольких театрах Европы уже стоит очередь. Пока же он отдал предпочтение знаменитому берлинскому театру «Фольксбюне». А между двумя постановками решил порадовать испанских театралов гастролями Харьковского государственного академического драматического театра «Березиль» со спектаклем «Гамлет. Сны»…
В Мадрид актеры привезли 10 буханок украинского хлеба и 5 килограммов сухого молока
Мадрид встретил харьковчан небывало холодной для этих мест и времени года погодой. Испанцы, ошалевшие от снега и северного ветра, кутались в теплые одежды, но все же терпеливо выстаивали в длинной очереди за билетами на спектакль украинского режиссера. «Гамлета» Жолдака играли четыре дня. В одном из самых старейших и красивейших театров Мадрида — Театре «Эспаньол», который скоро будет праздновать свое пятисотлетие. Именно в нем показывали свои премьеры знаменитые Лопе де Вега, Кальдерон и Гарсиа Лорка. Кстати, памятники двум последним стоят на большой площади перед театром.
Около месяца фасады Театра «Эспаньол» украшала огромная афиша спектакля «Гамлет» с обнаженной во весь рост фигурой Андрея Кравчука. Именно он был первым исполнителем главной роли. Правда, уже давно в ней не выходил, теперь ее играет актер харьковского театра Эдуард Безродный. В роли Офелии — Виктория Спесивцева. Кстати, «Гамлет» стал первым спектаклем Андрея Жолдака, поставленным на сцене Харьковского театра. Говорят, что до сих пор (уже по прошествии трех лет) он остается самым кассовым спектаклем в репертуаре труппы.
Первый раз испанцы увидели «Гамлета» в ноябре прошлого года на театральном фестивале в Барселоне. Эмоциональные жители южного города пришли в восторг от постановки, и тогда слава об украинском режиссере дошла до Мадрида. На спектакль в Барселону приехал продюсер Театра «Эспаньол» и пригласил харьковчан на гастроли. Кстати, это первые полноценные гастроли Харьковского драматического театра. До последнего времени спектакли Жолдака можно было увидеть в основном на фестивалях. На что злые языки судачили, что, дескать, простому, неизощренному зрителю они никогда не будут интересны. Чепуха! Криками «браво» и пятиминутными овациями заканчивался каждый из четырех гастрольных дней. А на последний показ билетов и вовсе невозможно было достать. Продюсер Театра «Эспаньол» Марио Гас с восторгом кричал Андрею Жолдаку: «Зал полон! Нет мест даже на галерке!»
Испанцы — известные театралы. Проводить время вне дома — их образ жизни. Если у нас в девять вечера жизнь в городе затихает, то там наоборот. Спектакли в основном начинаются в восемь вечера и заканчиваются ближе к полуночи. По окончании зрители вовсе не спешат разойтись по домам, долго обсуждая увиденное в театральной курилке, а затем мирно удаляются в ближайший ресторанчик, которых в Мадриде великое множество. Столица затихает только с рассветом. Остается лишь удивляться, как при этом испанцам удается утром свежими и бодрыми бежать на работу. Видимо, привычка, выработанная столетиями.
Два дня ушло на монтаж декораций «Гамлета». Больше всего испанцев поражала сцена, когда Офелии приходится десять (!) раз со всей силы падать на пол, якобы подворачивая ногу. «Я хочу, чтобы все было по-настоящему», — говорил Андрей Жолдак, только задумывая эту сцену. Когда его жена Виктория Спесивцева получила свои первые синяки от падений, он вовсе не смутился. И так до сих пор. «Слава Богу, моя кожа не очень белая, и синяки на ней почти не видны», — отшучивается Виктория.
Пену для ванн, в которых по задумке режиссера в конце спектакля купаются все актеры, провозили «контрабандой». Каждый из харьковчан взял в багаж по большой бутылке, чтобы хватило на все четыре дня. Приехали из Украины и десять буханок украинского хлеба и пять килограммов сухого молока. Собственно от шекспировского «Гамлета» у Жолдака осталось совсем немного. Впрочем, этим всегда и отличались спектакли украинского режиссера. От его руки «пострадали» уже и Федор Достоевский, и Николай Гоголь. Скорее всего, именно эта сумасшедшая непохожесть того, что делает Жолдак с оригиналом и традиционным представлением о театре, и привлекает западных продюсеров. Последние, как «мухи на мед», слетаются на все постановки Андрея. В Мадрид пожаловали «гонцы» из Парижа, Берлина и Лондона. В чью пользу сделает выбор в следующий раз Андрей Жолдак, пока не известно. Сразу после гастролей режиссер с женой и детьми уехал отдыхать в Барселону. «Не могу больше, устал, — признался он «ФАКТАМ», — слишком напряженными у меня были последние месяцы. Мне позарез нужен отдых перед новой работой… »
Андрей Жолдак заметно изменился. Он уже больше не носит безразмерных курток и объемных рубашек. Черное строгое пальто, стильная рубашка и темные классические брюки — его стиль. Ест дорогие сыры и предпочитает белые вина. Кто из прежних знакомых увидел бы его — не узнал. Ну чисто европеец…
«Гамлета» я сделал за рекордное время — 28 дней»
- Вы довольны гастролями?
- Конечно. И, по-моему, испанцы тоже остались ими довольны. Вообще, мне очень нравится эта страна, где мы показываем свою работу уже во второй раз.
- Мне кажется, некоторых зрителей она просто шокировала…
- Наверное, ничего подобного до этого они не видели. Хотя Театр «Эспаньол» славится тем, что привозит спектакли режиссеров с мировым именем. До нас здесь гастролировал Лондонский шекспировский театр. В «Эспаньоле» нет своей труппы артистов, они лишь предоставляют площадку для показа самых нашумевших пьес.
- В этом смысле с вашим «Гамлетом» они не просчитались.
- «Гамлет» — во многом мои сны. Спектакль получился праздничным, ярким и светлым. Как будто создавался в Испании. Правда, в нем, к сожалению, еще есть то, чего я не люблю в театре — момент коммерции.
- Это ведь была ваша первая постановка в Харькове?
- Да. И наверняка самая любимая. Когда я приехал в Харьков, мне приснился гигантский кинотеатр с большими деревянными креслами. Шел странный фильм, от которого я помню только звук тарахтения. Он есть в спектакле. Потом за мной стали бежать женщины с покрытыми головами. Много женщин в черно-белых одеяниях. Это начало второго акта «Гамлета»…
- Значит, от Шекспира…
- Ну почему? Основной сюжет остался. Ведь сама пьеса — это тоже вид искусства. Я считаю, что режиссер в первую очередь занимается своим миром. Мне всегда интересно смотреть как, например, Бергман видит Стринберга. Мне важен ЕГО взгляд. Пьесу я и сам могу прочитать. «Гамлет» — это мои галлюцинации. Как и многие другие спектакли. У меня есть теория параллельного существования в театре. И зритель приходит как раз, чтобы получить некую секретную информацию, которая, как воздух, попадает в его кровь. Современные спектакли всегда очень зашифрованы. Они лишь кажутся простыми, на самом деле там очень сложная математика. Шекспир дал мне толчок, импульс, из которого я создал своего «Гамлета». Кстати, спектакль я поставил быстро, всего за 28 дней. Теперь только удивляюсь, как мог такое совершить! Тем более с труппой, которую я тогда совершенно не знал.
- Поэтому вы решили практически не давать слов актерам?
- И поэтому тоже. Я получил Харьковский театр три года назад. Помню, когда пришел первый раз знакомиться с труппой, сказал им лишь несколько слов: «Добрый день. Я Андрей Жолдак. Давайте попрыгаем». Актеры были, мягко сказать, ошарашены и тем не менее… Они стали прыгать, а я указывал, кому выйти. Тогда же мне не понравилось, как они разговаривают. Поэтому в «Гамлете» они почти всегда молчат. У меня был кризис слова. Такое бывает с художником…
- По-моему, вы не балуете зрителей разговорами. В вашем новом спектакле «Гольдони. Венеция» актеры вообще разговаривают… цифрами.
- Кстати, за «язык цифр» спектакль «Ромео и Джульетта», который, правда, до конца не готов, получил в Москве премию ЮНЕСКО. Получается, что за три года работы в Харькове я сделал четыре с половиной спектакля, и в каждом мало слов. Правда, сейчас у меня обратный процесс. Мне хочется говорить. Впервые я попробовал вернуть текст в Люцерне, Швейцарии, где работал с немецкими актерами. Теперь, после гастролей в Мадриде, я уезжаю в Берлин, в театр «Фольсбюне», где буду ставить два спектакля и хочу использовать много текстов.
«На мои постановки уже стоит очередь»
- Опять известная классика?
- Буду ставить греческую трагедию, а второй спектакль мой, авторский, на современную тему. В нем будут задействованы около 30 статистов-вьетнамцев, живущих в Берлине. Премьеры этих двух спектаклей пройдут параллельно в конце ноября.
- Как же проект с Галиной Волчек?
- Сейчас у меня стоит очередь на постановки. Проект с Галиной Борисовной пока переносится, хотя я очень хочу его сделать. Все упирается во время.
- Как в Швейцарии отреагировали на вашу жесткую манеру обращения с актерами?
- На премьеру спектакля в Люцерн приехало много западных продюсеров — директора Венского, Берлинского, Парижского, Токийского фестивалей. Их интересовал всего один вопрос, не имеющий отношения к спектаклю: сможет ли Жолдак со своей теорией жестокого театра адаптироваться в западной театральной системе. С начала работы в Люцерне швейцарский продюсер просил: «Не кричи на моих артистов и техников. Репетиция должна длиться не больше 6 часов в день». И каждый раз я ему отвечал: «Нет, все должно быть по-моему. Актеры на площадке будут работать по 10 часов». И так всегда. Я прессингую артистов.
- Да-да, ваша знаменитая теория «об убийстве актера».
- Мне это важно сделать в первые 15 дней репетиции. Убить плохого артиста. Ведь 95 процентов артистов в мире — плохие. И лишь пять — артисты-универсалы. Конечно, возникают конфликты, но что делать?
- И кого вы причисляете к пяти процентам?
- Таких артистов-универсалов, как немец Мартин Вудке и Костя Райкин. Они могут сыграть все. Искусство в театре, как в сражении — это точность и ядерная энергия. Недавно я проводил в Барселоне мастер-класс, который так и назывался «37 пунктов, как убить артиста. Теория и практика».
- Может, пора его применить и к украинским актерам?
- Может, и пора… Только создается впечатление, что меня по-прежнему не очень хотят видеть в Украине. Даже с организацией гастролей Харьковского театра в столице постоянные проблемы. Я все же хочу показать свои последние постановки в мае в Киеве. Надеюсь, что это произойдет на сцене Театра имени И. Франко.
- Что будет с вашим спектаклем «Ромео и Джульетта», который так и не закончен?
- Сделано полтора из трех часов совершенно уникального спектакля. На остальное просто не хватило финансирования. Спектакль достаточно дорогой. Только для декораций потребовалось изготовить пятьдесят (!) скульптур. Чтобы его закончить, мне надо около 350 тысяч гривен. Тогда я бы все сделал за месяц. Сейчас мой продюсер ищет партнеров на Западе. У меня есть идея взять 30 актеров из Харькова и уехать с ними репетировать на полтора месяца в один из европейских театров. А премьеры показали бы подряд на Западе и в Украине…
- Вы продолжаете руководить Харьковским театром?
- Я остаюсь его артистическим директором. Театром сейчас руководит народный артист Украины Владимир Маляр. Пока в Украине других постановок, кроме «Ромео», я не планирую. Более того, площадка Харьковского театра открыта для молодых, талантливых режиссеров. Сегодня труппа Харьковского театра — одна из самых сильных команд Восточной Европы.
- Давно не были в Украине?
- Я с семьей уехал в конце октября, и вот уже пять месяцев мы «скитаемся» по Европе с детьми и клумаками. У сыновей уже все путается в голове. Они забывают, на каком языке надо говорить — английском, немецком или украинском. Но такова природа театра. Мы — кочевники.
- По-моему, вы даже похудели…
1132Читайте нас в Facebook
