Маркиян лубкивский: «я семьдесят восемь дней находился в зоне боевых действий»
Когда Лубкивский поменял должность пресс-секретаря украинского МИДа на кресло замгоссекретаря, в ответ на вопрос коллеги «Как вас теперь называть?» сказал: «Называйте меня Маркиян». Любезным разрешением воспользовались «ФАКТЫ», напросившись на чашечку кофе к заместителю государственного секретаря по информационной политике Маркияну Лубкивскому.
«Отец назвал меня в честь известного украинского просветителя Маркияна Шашкевича»
- Маркиян — достаточно редкое имя. В честь кого вы были названы? Может, род ведете от кошевых атаманов Сечи?
- Вопросам родословной не уделял особого внимания. А зря… Я уверен, что каждая семья в Украине имеет славных предков. Генеалогическое древо мы с отцом пробуем восстановить. Был такой интересный случай: ко мне пришел мужчина, назвавшийся родственником. Я сначала не поверил, отнесся к нему с подозрением. Подумал, что человек с улицы решил таким образом наладить контакт. Я тогда работал в МИДе. А потом понял, что он говорит о тех же вещах, о которых рассказывал мой отец. Так что наше древо сошлось где-то между Киевом и Львовом. Может, тут и Словакия присутствует. Если вспомнить Швейка, то в Словакии существует известный Лубкивский перевал.
Что же касается имен, то меня назвал отец. Он сделал очень многое, чтобы вернуть в украинскую культуру и литературу имя Маркияна Шашкевича — известного просветителя, много сделавшего для формирования нашего языка, для выживания нашей культуры на западных территориях.
- Наверняка в МИД пошли по стопам отца?
- Да. Идея принадлежит моему отцу Роману Лубкивскому, который в свое время был послом в ЧССР, а потом в Чехии и Словакии. После того как он закончил работу в Праге, и возникла эта идея. Это было его желание и мое осознание. С 1 августа 1995 года я работал в МИДе. Кстати, на работу меня принимал Борис Иванович Тарасюк. Я ему безгранично благодарен — он научил меня азам дипломатии, очень внимательно отнесся к моей судьбе. C 18 марта 1996 года я начал работать в нашем посольстве в Союзной Республике Югославии, где пробыл почти четыре года.
- Так вы были на войне?
- Да, тогда в Югославии воевали. Я семьдесят восемь дней находился в зоне боевых действий. Так что, как говорится, на собственной шкуре испытал все «прелести» войны. До сих пор мурашки по коже бегают, когда слышу сигнал воздушной тревоги.
- Приходилось прятаться?
- И приходилось, и не приходилось. Бывало, что просто не знали, куда можно спрятаться. Я не хочу представлять своих коллег и себя как героев, но не дай Бог кому-нибудь это пережить! Мы были дипломаты, госслужащие. Правда, каждый из нас мог уехать. Приходили даже жесткие приказы министра возвращаться. Но в посольстве оставались четверо сотрудников, и я, пожалуй, не простил бы себе, если бы тогда уехал. Это противоречило моей совести, моему гражданскому долгу. Думаю, что после бегства не смог бы уже никогда вернуться в Югославию, не смог бы смотреть в глаза людям, в чьем обществе провел эти четыре года.
Недавно побывал на концерте Горана Бреговича, и вспомнилось то время. Я с симпатией отношусь к балканской культуре. Кстати, мой сын родился в Белграде. Так что с этим краем меня связывает очень многое.
- Агентура донесла, что господин Лубкивский на концерте даже танцевал…
- Да, не смог удержаться. Даже несмотря на то, что был при костюме и галстуке. Какой-то внутренний голос вынудил меня присоединиться к тем людям, которые не просто слушали музыку, а танцевали и веселились. Музыка Горана Бреговича, как и фильмы Эмира Кустурицы, — это огромнейший пласт культуры, и не только сербской. Это те образцы, к которым должна стремиться и украинская культура.
- Ваш отец — человек творческий, писатель, поэт. Что-то от него передалось? В детстве приходилось читать свои стихи гостям, стоя на табуретке?
- Читал, и не один раз, но, правда, не свои. А в школе и позже, в университете, сам писал стихи. Аматорские, конечно. К сожалению, я не стал это дальше развивать. Но чувствую, что творчество отца, его система ценностей, его опыт и отношение к жизни мне передались. Это постулаты, от которых я стараюсь не отступать. В первую очередь, это касается отношения к людям, семье, родителям. От этого я не могу отказаться — это уже у меня в крови.
«Мой сын Северин — лучший ребенок в мире»
- А где с будущей женой познакомились?
- Мы с Оксаной познакомились во Львовском университете. Я в то время учился на втором курсе филологического факультета отделения славянской филологии, а Оксана — на украинистике. И, как сейчас помню, познакомились мы с ней на лекции по английскому языку. У нас растет сын Северин — лучший ребенок в мире.
- Слышала, что он пишет продолжение Гарри Поттера…
- Нет, не пишет. Но все книги, изданные Иваном Малковичем, прочел. Он хорошо рисует, у него уже есть своя система ценностей. Что же касается воспитания… Я чувствую, что, как и многие родители-госслужащие, не уделяю ему достаточно внимания. Это плохо, ребенок от этого страдает. Знаете, всегда после шести-семи вечера я начинаю активно думать о жене и сыне, чувствуя себя неудобно — ведь я не с ними.
- Имя Северин не очень привычно для жителей не западных областей Украины…
- Это имя для сына выбрала жена. Я хотел назвать его Романом, но все-таки победила она.
- Чем занимаетесь в свободное время, если таковое имеется?
- Практикуем походы в кино, на концерты, недавно повез ребенка в Канев. У нас отличные друзья, с которыми часто встречаемся. Дружим и с Иваном Малковичем, и со Славой Вакарчуком… Очень люблю друзей. Их должно быть много!
В последнее время мы начали активнее изучать нашу страну. Пока что наши путешествия носят несколько локальный характер, но я бы очень хотел, чтобы мой сын лучше меня знал Украину, ее национальные святыни. И гордился бы тем, что мы живем в такой стране.
- Сейчас вы в Секретариате Президента занимаетесь проблемами информационной политики. Интересно, как вы относитесь к запланированным утечкам информации?
- Думаю, что любое мероприятие с участием Президента должно предваряться миниинформационной кампанией. Сейчас мы как раз разрабатываем такую схему и хотим ее представить на утверждение главы государства. Причем кампания должна проводиться и до мероприятия, и после. Чтобы все люди поняли, с какой целью, например, проводится визит, каковы его последствия, для чего Президент едет в то или иное государство.
Что касается утечек, то это широко практикуемый во всем мире прием. Однако я считаю, что их характер должен быть позитивным. Утечки информации могут быть провокационного плана, могут побудить общество к дискуссии, но они не должны быть вредными с точки зрения двусторонних отношений и не должны мешать решению существующих между государствами проблем. Мне, правда, не хотелось бы, чтобы Госсекретариату приписывалось авторство определенной утечки.
- Говорят, сейчас к Президенту не пробиться. Так ли это?
- Проблем с доступом нет. В Секретариате построена нормальная система взаимоотношений, подобные работают во всех странах, где существует институт президентства. Понятно, что не должно быть очереди из людей, которые пытаются озвучить главе государства какую-то свою идею, внезапно пришедшую в голову. Думаю, что абсолютно правильным является то, что к Президенту идут люди с глобальными проблемами. Это Госсекретарь, его первый зам, первый помощник Президента и пресс-секретарь. Виктор Андреевич — очень открытый человек. Так что никто на Банковой право «доступа к телу» не узурпировал.
806Читайте нас в Facebook
