«пока максима везли в больницу, он потерял семьдесят процентов крови! »
«Я нажимал на педаль тормоза, но она была «дубовой»
- Мы собирались в Ялту на очередной этап чемпионата Украины по авторалли, — рассказывает Александр Салюк. — Я должен был ехать в одном экипаже с Евгением Червоненко. Я — пилотом, Червоненко — штурманом… Мы ведь вместе гонялись когда-то, еще во времена Советского Союза. Мой сын Максим собирался ехать штурманом в другом экипаже. Перед гонкой решили усовершенствовать его автомобиль и сделали замену двигателя, что потребовало изменений в конструкции педалей сцепления и тормоза. Этим занимались механики.
Накануне отъезда в Ялту Максим попросил, чтобы я его прокатил на этом автомобиле. Ему захотелось почувствовать новый, очень мощный мотор, который мы туда поставили. Из гаража поехали на «Чайку». Когда возвращались обратно, я хотел развернуться, нажал на педаль тормоза. И ощутил, что она не поддается, стала «дубовой»!
- Вы попытались что-то сделать?
- Попытался погасить скорость, переключить коробку передач, но на передаче заклинило. Мы ехали со скоростью приблизительно 100-110 километров в час. Вечер, темно… Не увидел дерева, стоящего на обочине, и въехал прямо в него. Нас рвануло вперед, и мы потеряли сознание.
- Вы были пристегнуты?
- До сих пор стыдно, что не пристегнулся и не заставил сына это сделать! А не пристегнулся, потому что не собирался ничего сверхъестественного показывать. Когда серьезная тренировка, я, конечно, пристегиваюсь, если же просто выезжаю прокатиться, то нет. И вот — с моим-то опытом! — я так попал.
- Звук удара услышали люди, которые находились на автодроме, — подключается к разговору жена Александра Салюка Елена. — Об аварии сообщили в автопарк. Прибежали ребята из команды, старший сын Саша. Вытащили мужа и младшего сына из машины. В этот момент я была дома, говорила с механиком команды. Он говорит: «Лена, минуточку, пришло сообщение на мобильный!» И после паузы произносит: «Салюки разбились».
«Когда старший сын Саша задал вопрос: «Он будет жить?», врачи ответили: «А кто вам это сейчас может сказать?»
- Я не поверила! — продолжает Лена. — Думаю: разбиться можно по-разному. Можно стукнуться… Да и Петрович (так Елена Алексеевна называет мужа. — Авт. ) у меня осторожный — всем ребятам приказывает, чтобы без ремня безопасности даже в магазин за хлебом не ездили. Но только тогда, когда попала к ним в больницу, поняла, насколько все серьезно.
Оказалось, в момент удара муж и сын головами врезались в дуги (металлический каркас из труб, который ставится для безопасности экипажа) и получили черепно-мозговые травмы. У мужа пострадали ноги и таз, были сломаны ребра, он получил ушиб легких. У Макса — порвано легкое, ушиб сердца, компрессионный перелом третьего позвонка. Но самое страшное, сломаны обе бедренные кости и перебиты артерии. А они в палец толщиной. И оттуда стала хлестать кровь. В течение часа — а с момента аварии, пока сын попал в больницу, прошел час — у Максима вытекло семьдесят процентов крови! Когда его привезли на «скорой», он не дышал, не было сердцебиения, полностью отсутствовало давление…
Я была в шоке, не понимала, что происходит. Все, кого я не видела много лет, съехались в Больницу скорой помощи. Ночью вызвали главврача. Червоненко созвал всех в ту минуту… Там были несколько министров, помощники… Максима оперировали до четырех утра. Возвращали с того света.
Утром мы зашли к врачам. И когда мой старший сын Саша задал вопрос: «Он будет жить?», доктора ответили: «А кто вам это сейчас может сказать? Мы не знаем».
- Врачи этого никогда не говорят…
- А у меня ком в горле стоит — ни о чем не могу их спросить… Один из врачей говорит: «Мамочка, вы здесь не сидите, не плачьте, езжайте в Киево-Печерскую лавру, в церковь». И я поехала. Заказала службу за здравие, целовала все иконы в храме. Боялась одного: что в любую секунду могут позвонить на мобильный и сказать, что сына уже нет. Когда в три часа дня раздался звонок, у меня все оборвалось.
Звонили из больницы. Сказали: «У Максима открылось внутреннее кровотечение, нужно разрешение на еще одну операцию». Сыну удалили селезенку. А потом десять дней он находился на грани жизни и смерти. «Стабильно тяжелый… » «Пока живой… » «Есть прогресс… » Меня пустили к нему лишь на седьмые сутки. Я позвала его: «Максим». Он открыл глаза и прошептал: «Мама, я хочу кушать… »
- Рефлекс сработал: если «мама» — значит «кушать».
- (Улыбаясь сквозь слезы. ) Да… А врач сказал: «Раз хочет кушать, будет жить!»
«Сын говорит: «Мама, не смей папу ни в чем упрекнуть!»
- Где вы брали силы, чтобы держаться?
- Первые три дня я разрывалась между больницами, — продолжает Лена. — Муж лежал в 17-й, а сын — в Больнице скорой помощи. Я не хотела ни есть, ни пить, не могла спать. Вечером, когда мы все собирались, часов в 12, потому что уезжали от Максима поздно, я могла налить себе чуть-чуть коньячку, чтобы заснуть. Потому что отключиться невозможно было. А назавтра опять вставала и шла. Слава Богу, мне помогали родственники, друзья, члены команды.
- Максим что-то помнил?
- Ничего — ни саму аварию, ни где что произошло… Когда мы ему все рассказали, он попросил зеркало, чтобы посмотреть на себя (а у него голова зашита), и сказал: «Слава Богу, что остался живой». Максим очень любит отца и мне все время напоминает: «Мама, не смей папу ни в чем упрекнуть… Даже словом одним! Он же не виноват в том, что случилось». Да я и не собиралась. Петрович и так себя корит: «Берег-берег сына и не уберег!»
Сын очень изменился. Недавно сказал мне: «Я понял, что самая дорогая в жизни женщина — это мама». Он сейчас очень сентиментальный стал. О-очень!
- А раньше какой был?
- Такой… грубоватый. Самоуверенный. Думал, что у него вся жизнь будет белым листом. Сейчас понял, что многое не от нас зависит, понял, насколько дорог старшему брату… Оба выросли, любимые папой и мамой, а между собой теплоты не было. Между ними разница пять лет. Дрались в детстве, были какие-то взаимные обиды… Ну, есть брат — и все. А сейчас? Боже, они поняли, что любят друг друга!.. Саша для него все делает! Заменяет папу, потому что папа сам пока нуждается в помощи. И моет его, и переворачивает, ведь брат не может сам перевернуться, все его прихоти исполняет. За Максом уход нужен поминутный. У меня все расписано. Сейчас я дома, а с ним в больнице дежурит мой папа. Помогают и мои подруги. 24 часа в сутки находимся возле него. Тяжелый он еще, очень тяжелый.
- Как в этой ситуации повела себя его девушка? Жены и то бросают больных мужей.
- Вера не бросила, хотя они познакомились всего четыре месяца назад. Он ее очень любит, она — его. Мы с ней близко сошлись только в больнице. Верочка так стеснялась, боялась подходить, а сейчас уже, как родная.
У Максима еще проблемы с ногами, с позвоночником. Мы его уже потихоньку сажаем в кровати. Раньше он был крепыш — 80 килограммов при росте 1 метр 74 сантиметра. Сейчас похудел на двадцать килограммов. Но при этом не потерял своего обаяния. Его же называют «улыбкой команды»!
«Сама я не вожу. Когда сгорела моя машина, Петрович сказал: «Это знак»
- Эта авария — первая в жизни ваших родных?
- Раньше такого не случалось, — говорит Лена. — И, знаете, Бог никакого знака не дал, что нужно поостеречься. Вот когда я собиралась начать водить автомобиль и уже сдала на права, в спортивном боксе у Петровича случился пожар, и моя машина сгорела. Муж тогда сказал: «Лена, это знак, что тебе за руль садиться не нужно!» Так что своей машины у меня нет и я не вожу. А вот перед этим несчастьем все было так безоблачно.
- Вы намерены продолжать карьеру? — спрашиваю у Салюка-старшего.
- Безусловно. Это вся моя жизнь. Да и просто не имею права поступать по-другому. Планирую начать сезон вовремя. У меня в распоряжении есть еще четыре месяца. Считаю, что этого предостаточно для моего полного восстановления, для того, чтобы поврежденная нога пришла в норму.
- Максим не говорит: «Папа, все, бросаю ездить!»?
- Нет. Более того, заявил, что, когда выйдет из больницы, будет ездить уже пилотом, а не штурманом!
- Упрямый ребенок.
- Конечно, он иногда нервничает, расстраивается. Шутка ли, не ходить четыре месяца! А врачи обещают, что он будет лежать до лета. Но, в основном, сын ведет себя, как и подобает мужчине. У него в палате телевизор, ноутбук. Даже в больнице продолжает вести свой бизнес. У Максима фирма, которая занимается поставкой запчастей для автомобилей.
- Вы выяснили, в чем причина аварии?
- Нет. Я еще хожу на костылях. И на работе не был. Я дал приказ: пока машина стоит опечатанной.
- И все же хочется знать, это заводской брак или что-то другое?
- До реконструкции педалей автомобиль участвовал три сезона в соревнованиях, и проблем с тормозами никогда не было. У меня есть предположение, что мои механики что-то неправильно сделали во время реконструкции. Но даже если предположение окажется верным, это не значит, что я кого-то выгоню… Прежде всего потому, что в случившемся виню себя. За то, что не предпринял всех мер безопасности при выезде. Я всю жизнь всех учил — и команду, и детей — соблюдать все меры предосторожности. А тут, получается, сам устроил сыну эту беду!
- Ну что ты, Петрович, — с нежностью обнимая мужа, говорит Лена. — Бог совершил чудо: он вернул нам Максима. И мы должны благодарить судьбу за то, что все остались живы. Ничего, Максик поправится, наберется сил. Забудем об этом, как о страшном сне. И будут у нас внуки!
P. S. Когда верстался номер, стало известно, что врачи отпустили Максима на месяц домой, чтобы он смог отметить Новый год и рождественские праздники. Мы поехали к Салюкам, чтобы сделать фото для «ФАКТОВ» и поздравить семью с наступающими праздниками. Настроение у Максима отличное. «ФАКТЫ» желают Максиму и его папе скорейшего выздоровления, а всей семье — терпения, выдержки, успешной карьеры и счастливого будущего.
1498Читайте нас в Facebook
