Николай подрезан: «передо мной стал выбор: продолжать без гарантии успеха попытки выбраться из инвалидной коляски или вести полноценную «колясочную» жизнь
Когда автомобиль, падающий с восьмиметрового обрыва, наконец замер возле остова разбившегося на этом же повороте «Жигуленка», 38-летний режиссер Николай Подрезан с ужасом понял, что не чувствует ног. Диагноз медиков был суровым -- «перелом позвоночника». Другой бы подумал, что жизнь кончена. Но не Николай. Спустя 13 лет после травмы он станет одним из тех спортсменов, которые в понедельник понесут по Киеву олимпийский огонь. И неважно, что пылающий факел придется укрепить на инвалидной коляске!
«По пути в санаторий я выпал из коляски и сломал ногу. Больше я не смог встать. Даже на костыли»
-- Николай, обычно жизнь больного-колясочника резко делится на два периода: до и после травмы. Расскажите, пожалуйста, немного о том, что было «до»…
-- Следуя семейным традициям, я закончил строительный институт. Готовясь к защите кандидатской диссертации, один раз попробовал вместо приятеля выступить в роли диск-жокея. И почувствовал, что это мое! Со своей программой объехал страну -- от Курил до Минска, от Архангельска до Ташкента. Это была середина 70-х. Мы крутили музыку «Би Джиз», «Бони М», Донны Саммэр. Делали литературно-музыкальные программы о творчестве Боттичелли, Гойи, Микеланджело. На мои дискотеки в кафе «Зоряне» на улице Карла Маркса после спектаклей заходили Толя Хостикоев и Богдан Бенюк. Потом я поступил в институт культуры на режиссерское отделение, учился на одном потоке и дружил с покойным Назарием Яремчуком. Было веселое творческое время!
Отправляясь в Белград договариваться о проведении международного детского фестиваля, я на несколько дней заехал к друзьям в Эстонию. Вечером, проезжая по только что построенной магистрали, машина съехала с обрыва. Восемь метров мы, переворачиваясь, летели вниз. Упали рядом с остовом разбившегося на этом же месте «Жигуленка». Помню проливной дождь, страшный визг жены моего товарища -- именно она сидела за рулем. У меня не было ни ушиба, ни синяка. Но ноги не двигались. Приехали полицейские, вынули меня через окно.
В больнице я догадался, что диагноз серьезный -- «перелом позвоночника». Мне тогда было 38 лет, и мне было что терять. Но больше всего меня беспокоило то, как сообщить об этом моим немолодым родителям. В эстонской больнице я провел 20 дней, а потом в багажном отсеке пассажирского самолета на носилках прилетел в Киев.
-- Говорят, буквально через месяц после травмы вы познакомились со своей будущей «половинкой»?
-- Это случилось в Институте нейрохирургии. Там было много таких же, как я, инвалидов-спинальников. Особенно мне было жалко молодых ребят, которые до травмы ничего в жизни не видели: с водкой на шахту, c водкой из шахты. Раз в год -- на юг, заработанное пропили-прокутили. Мне хоть было что вспомнить. Милая женщина Наташа, инструктор по лечебной физкультуре, занималась с нами специальной гимнастикой. Именно она спустя четыре года стала моей женой. Наташа «взялась» за меня серьезно. Благодаря ее усилиям -- ну и, конечно, собственным стараниям! -- через год я ходил на костылях. А потом случилась очередная беда. Когда ехал в санаторий, прямо на вокзале выпал из коляски. Колесо попало в ямку, присыпанную снегом. Я, как мешок, выпал вперед. Боли, конечно, не почувствовал, поскольку вообще не чувствовал ног. Потом оказалось, что сломал лодыжку, и снова оказался в коляске.
Три года мы с Наташей вновь упорно занимались специальной физкультурой -- но на этот раз безуспешно. Передо мной встал выбор: по-прежнему направлять все усилия на то, чтобы попытаться встать на ноги или выбрать полноценную «колясочную» жизнь. Я выбрал второе.
«Некоторые инвалиды мне звонили: «Подлец, отдавай заработанные на марафоне деньги!»
-- И чем же вы занялись?
-- Поскольку я умею и люблю делать массовые праздники, мы с друзьями сначала провели на телевидении шестичасовой марафон, посвященный проблемам инвалидов. Мы сделали его потому, что нам было интересно. Но потом я стал обзванивать тех, кто лежал со мной в больнице. Один говорил: «Не посмотрел, потому что пришел кум, мы с ним выпили». Второй: «Теща хотела аргентинский сериал смотреть». Больше того -- некоторые сами стали звонить и говорить: «Подлец, отдавай заработанные на марафоне деньги!». На третий год выяснилось, что только для того, чтобы показать свою программу на государственном канале, мы должны отдать 100 тысяч гривен. И мы решили покончить с этими мероприятиями. Стали организовывать шоу, которые могли помочь конкретным людям.
В 1996 году первый раз сделали конкурс «Мисс Украина на коляске». В Киев съехались 12 девочек, шесть из них вышли в финал. Своим участием они громко заявили с подиума: «Мы такие же, как вы». Этим девочкам, как и их здоровым сверстницам, хочется иметь красивые платья, краситься, выходить замуж, любить, рожать детей. Мы приглашаем для них лучших стилистов, хореографов (да-да, ведь и на коляске можно танцевать). Многие конкурсантки и победительницы (а с тех пор прошло уже четыре женских конкурса и три конкурса «Рыцарь на коляске») остались с нами. Например, Наташа Осауленко из Сумской области, попавшая в автомобильную аварию. После травмы она два года безвылазно просидела дома. А после конкурса будто ожила. Создала организацию молодых инвалидов, добилась того, что ее родной город Ромны оборудовали пандусами. Закончила университет, вышла замуж.
Несколько раз мы с активистами молодежного инвалидного движения совершали «автопробеги» по Украине, останавливаясь в разных городах, давая концерты в детских интернатах, домах для престарелых, тюрьмах. Побывали за границей -- в Голландии, Бельгии и Германии. Самая главная награда за нашу работу -- это когда детки-инвалиды уходят с наших концертов с огоньком надежды в глазах. Я рад, что факел, в котором я понесу олимпийский огонь, останется мне на память. Будем возить его с собой. Пускай ребята смотрят, фотографируются. Может, и им когда-нибудь выпадет такая же, как и мне, честь…
Читайте нас в Facebook
