«я даже не чувствовала, что истекаю кровью, и только кричала: «кларнет, кларнет! »
Ровно три месяца прошло со дня трагедии во Львове. Сейчас в городских больницах находится 13 человек (среди них двое детей). Потрясенные масштабами трагедии, сотни предприятий, тысячи простых людей из Украины и из-за рубежа перечислили средства в помощь пострадавшим. Выделило деньги на компенсации и государство. Но обещанные квартиры, установка телефонов, возмещение материального ущерба пока для некоторых жертв скниловской трагедии остаются пустым звуком…
«Чувствую себя уже нормально, но выгляжу не очень -- без волос, со шрамами… »
В центральном военном клиническом госпитале войск Западного оперативного командования сейчас на излечении находится пятеро пострадавших военнослужащих. Трое из них -- молодые женщины.
-- На праздник я отправилась со свои другом Володей, а там мы встретили почти всех ребят из моего отдела, -- рассказывает «ФАКТАМ» старший солдат контрактной службы узла связи 14-го авиационного полка 25-летняя Руслана Кушпит (у девушки несколько переломов костей, большие ожоги, черепно-мозговая и другие травмы. -- Авт. ). -- Договорились собраться возле Ила. Все произошло в один момент. Только и услышала, как кто-то сказал: «Почему самолет так низко летит?» После этого ничего не помню. Ребята нашли меня в полуметре от борозды, которую пропахал упавший самолет. Наложили шину на ногу и отнесли к «скорой». Володя тоже получил очень серьезную травму, был доставлен в больницу Донецка, и о его судьбе я до сих пор ничего не знаю. В себя начала приходить только на третий день. Выхаживали меня все сотрудники госпиталя -- няни, санитарки, врачи. Я видела по телевизору падение самолета, но до до сих пор не могу поверить, что такое могло произойти со мной…
-- В армии все равно останусь, -- говорит Руслана. -- Я так и заявила приходившим в мою палату генералам: меня списывать рано! Понимаете, люблю я армию. Родители были военными, брат -- лейтенант, моя семья постоянно жила в гарнизонах. В Украину мы приехали из Средней Азии, где служил отец. Пробовала работать на железной дороге, училась в экономическом колледже -- не мое это! Мечтаю стать офицером, хочу учиться дальше. А пока пытаюсь ходить без костылей. В первый день, несмотря на запрет врачей выходить из палаты, поставила себе цель дойти до комнаты медсестер. И дошла! Через два дня добралась до кабинета лечащего врача, сейчас пробую по ступенькам шагать. Пыталась даже в хорошую погоду выйти на улицу, но врачи не разрешили. Сейчас чувствую себя нормально. Выгляжу, правда, не очень -- из-за черепно-мозговой травмы остригли мои длинные волосы, везде шрамы… Меня постоянно навещают друзья, знакомые, сослуживцы, командиры. У нас в палате набралась целая оранжерея из цветов, которые они приносят. Обидно, правда, что, как только прошел пик трагедии, чиновники о нас забыли. Обещали дать квартиру, сейчас молчат, никаких компенсаций я до сих пор не получила…
«Боюсь, что шок у моего сына останется на всю жизнь»
Старший солдат контрактной службы 14-го авиационного корпуса Елена Петрик отправилась посмотреть авиашоу с 10-летним сыном Артемом, мужем-офицером Андреем и свекром.
-- Все произошло практически мгновенно, -- вспоминает она (у Елены перелом таза, многочисленные рваные раны, черепно-мозговая травма. -- Авт. ). -- Андрей с сыном зашли в Ил, а мы со свекром ждали их на улице. И вдруг на нас начал стремительно падать Су. Бежать куда-то было уже поздно. Я занималась когда-то спортом и успела сгруппироваться. От удара сознание не потеряла, видела, как муж с летчиками сдерживали людей, чтобы они не выходили из Ила, служившего им укрытием. Сначала не могла понять, что со мной: вся в крови, а боли не чувствую -- это из-за шока. Спас нас мой муж. Свекру, отброшенному метров на 25, оторвало руку, Андрей наложил на нее перетяжку, а меня отнес к карете скорой помощи.
Артему, когда он выходил из Ила, глаза закрывали, чтобы он не видел этого ужаса, но он все равно увидел. Чтобы снять стресс, водили его к бабкам. Я разговариваю с ним, а он молчит. Лишь психологи смогли его разговорить. Артема отправляли на лечение в Закарпатье, но, боюсь, это останется в нем на всю жизнь. А я пролежала 10 дней в реанимации, перенесла четыре сложные операции, впереди еще одна. Спасибо огромное всем медикам… Сейчас я начала ходить с палочкой -- до двери и назад. Когда встала в первый раз, было страшно до слез, но муж помог. Очень тяжело чувствовать себя инвалидом, когда рядом молодой муж и маленький ребенок. Я даже не знаю, сколько пройдет времени, пока заставлю свое тело, покрытое жуткими шрамами, хоть немного подпрыгнуть.
Мой папа слег в больницу, когда узнал о произошедшем. Мама разрывалась между ним и мной (родители живут в Киеве). Никакой помощи, компенсаций от властей я не получала. Обещали установить телефон (теперь в семье будет два инвалида!), но так и не установили. Обещали квартиру дать (мы стоим на очереди с 1993 года), не дали.
«К врачам обращаться не стала -- они помогали раненым детям»
Меньше, чем ее соседки, пострадала старший солдат оркестра войск Западного оперативного командования Наталия Скороход, которая вместе со своими коллегами должна была участвовать в концерте на авиационном празднике. У нее «только» несколько переломов руки, в которую вставили четыре спицы, ободрана кожа, травмы. Переломы не заживают вот уже третий месяц.
-- Я с оркестром приехала раньше назначенного времени, и нам разрешили немного погулять перед выступлением, рассказывает Наташа «ФАКТАМ». -- Со своим французским кларнетом, в одной руке, и с парадной фуражкой в другой отправилась со знакомым осматривать самолеты. И тут этот Су начал очень низко над нами летать. Я еще, сама не знаю почему, сказала другу: «Представляешь, если б он упал на нас?!». В этот момент, сделав фигуру высшего пилотажа, истребитель развернулся и действительно с ревом стал на нас падать. Все, кто стоял передо мной, не пострадали, только меня зацепило -- ударом отбросило в сторону. Но я удержалась на ногах. Первая мысль -- кларнет! Он очень дорогой. Его верхнюю часть оторвало, да так, что ремонту не подлежит. Подбежал друг: «У тебя рука в крови!» А я плачу: «Кларнет, кларнет!»
Уже потом увидела, что из руки кровь течет, как из крана. Сразу посмотрела, на месте ли пальцы: мне же играть! Побежала к медицинским палаткам, но к врачам обращаться не стала -- они помогали раненым детям. Музыканты перевязали меня, наложили жгут и отвезли в больницу. Для меня произошедшее -- личная трагедия! Я -- музыкант, а после сложнейшего перелома рука, по мнению врачей, будет срастаться еще не менее полугода! А что я потом буду делать?! К тому же, я учусь на четвертом курсе консерватории. Как я ее буду теперь заканчивать!? Пропали годы каторжной учебы, многочасовых репетиций, перспективы в жизни… Как я выяснила, никаких денег на мой счет не поступало. Нашу палату посещал во время визита во Львов Президент Украины Леонид Данилович Кучма. В присутствии десятка свидетелей, журналистов он дал распоряжение решить все наши проблемы, а мне купить новый кларнет. Но… Несколько раз я обращалась во Львовскую областную госадминистрацию, а там отвечают -- мол, ничего не знаем. Они там уже обо всем забыли! Ко мне в руки попали только те деньги, которые собирали сослуживцы по оркестрам.
-- Все пострадавшие перенесли по нескольку сложных операций, их травмы были достаточно серьезными, -- рассказывает «ФАКТАМ» заместитель начальника госпиталя Иван Гайда. -- Женщины поступили к нам из больницы скорой помощи в очень тяжелом состоянии, но сейчас пошли на поправку. В ближайшее время все будут направлены в военный санаторий «Шкло», где пройдут реабилитационный курс.
345Читайте нас в Facebook
