«Мирным путем в нашей стране справедливости не добиться. Меня лишали последнего — жилья, и я решила, что буду стрелять… »
Новость о том, что 70-летняя пенсионерка обстреляла из газового пистолета милиционеров, пытавшихся войти к ней в квартиру, быстро облетела Чернигов. Случай тут же оброс слухами. Некоторые интернет-издания сообщили, что бабушка перепутала сотрудников милиции с грабителями, другие — что пенсионерка не выплатила банку кредит, и правоохранители вместе с исполнителями пытались ее выселить. Решив выяснить, что толкнуло пожилую женщину на этот отчаянный поступок, корреспондент «ФАКТОВ» отправилась в Чернигов.
«Когда сказал Мише, что оставляю в залог мамину квартиру, он обрадовался: «Тогда хоть сейчас могу одолжить тебе десять тысяч гривен»
На днях Валентину Аркадьевну Горбач выписали из больницы, где она лежала с ушибами почки и груди — такими стали последствия ее встречи с сотрудниками спецподразделения «Беркут», нагрянувшими к ней домой. Как выяснилось, спецназовцев вызвал мужчина, настойчиво пытающийся выселить пенсионерку из ее квартиры. Попытки выгнать Валентину Аркадьевну в никуда продолжались уже два месяца. На встречу с «ФАКТАМИ» пенсионерку привел ее сын Владимир. Щупленькая пожилая женщина выглядела очень уставшей.
— Может, хоть вы поможете,- горько усмехнулась Валентина Аркадьевна. — Я ведь не преступница и не психически больная. Просто боролась за то, что мне принадлежит. Я уже давно поняла, что в нашей стране правды не добиться. Здесь за деньги могут все. Даже оставить старого больного человека без крыши над головой.
— Все началось год назад, когда я решил одолжить денег у своего хорошего знакомого Михаила, — вступает в разговор сын Владимир. — Сам я, в прошлом моряк дальнего плавания, тогда занимался куплей-продажей автомобилей. Это приносило неплохую прибыль. Но в 2008 году начался кризис. Чтобы рассчитаться с клиентами и заплатить задолженности по налогам, мне понадобились деньги. С Мишей — владельцем крупной компании, занимающейся транспортными перевозками, мы были знакомы лет пятнадцать. Поскольку раньше помогали друг другу, я обратился к нему. Сумма требовалась немаленькая — около тринадцати тысяч долларов. «В принципе, могу одолжить, — сказал Миша. — Но частями. И желательно, чтобы ты что-нибудь оставил в залог». Что оставить? Я жил в однокомнатной квартире своей гражданской супруги, автомобиль арендовал у службы такси, куда, потеряв бизнес, устроился на работу. Единственное, что у нас было, — двухкомнатная квартира моей мамы. Она согласилась помочь. Когда я сказал Мише, что оставляю в залог мамину квартиру, он обрадовался: «Вот это уже другой разговор. Хоть сейчас могу одолжить тебе десять тысяч гривен».
Следующие несколько месяцев Миша частями одалживал мне деньги. Потом мы решили заверить договор займа у нотариуса. Сейчас корю себя за то, что мы с женой остались в коридоре, а к нотариусу пошли только мама и Миша. Но я ведь доверял ему! Через пять минут они вышли и сказали, что сделка состоялась.
— Все произошло очень быстро, — вспоминает Валентина Аркадьевна. — Миша сразу сказал: мол, давайте не будем тянуть время. Нотариус молча протянул мне листок и показал где расписываться.
- Вы читали, что там написано?
— Пыталась. Но у меня подскочило давление, и буквы расплывались перед глазами. «Распишитесь здесь», — ткнул пальцем Миша. — Я расписалась. Попросила копию договора, только Миша с нотариусом сказали, что копии мне не положены.
— Миша заверил, что все в порядке — дескать, теперь он официально дает моей маме на год взаймы 13 тысяч долларов, а она оставляет ему в залог квартиру, — говорит Владимир. — Следующие несколько месяцев он, как и договаривались, одалживал мне деньги. Я начал приводить в порядок свои дела. А через полгода Миша неожиданно позвонил: «Вова, у меня туго с финансами. Тебе придется отдать мне долг прямо сейчас». «Но у меня нет таких денег, — сказал я. — Что-то, конечно, могу вернуть, но все сразу никак. Мы ведь договаривались, что у меня будет на это год». «Обстоятельства изменились, — заявил Миша. — Деньги нужны мне сейчас. Если на руках такой суммы нет, продавай квартиру». Разумеется, я не согласился. У нас был заключен договор, и требовать деньги раньше оговоренного срока он не имел права. «Тогда я выселю твою мать через суд», — сказал Миша. «Каким, интересно, образом? — спросил я. — У нас ведь заключен договор займа». «Купли-продажи, — уточнил Миша. — Мы с твоей мамой заключили договор купли-продажи, и квартира уже полгода моя».
Конечно, я не ожидал такого подвоха. Миша ведь сам часто повторял: «Мне квартира не нужна. Договор — лишь формальность». И тут такая подстава. Миша подал на маму в суд — дескать, она мешает ему пользоваться его жилплощадью. Я много раз пытался с ним договориться. Хотел за пару месяцев отдать ему долг и покончить с этой историей. Несколько раз он уже, казалось, был готов пойти на мировую. Назначал мне встречу, я приходил с деньгами, а он вдруг заявлял, что сумма должна быть еще больше.
«Вы проиграли суд и больше не имеете права здесь жить»
— В результате суд на основании договора купли-продажи признал Мишу хозяином квартиры, — продолжает Владимир. — Проиграв апелляцию, мы подали встречный иск. После аварии, в которую родители попали двадцать лет назад, у мамы начались серьезные проблемы со здоровьем. Развился атеросклероз, энцефалопатия (прогрессирующее расстройство функций головного мозга. — Авт. ), нарушился вестибулярный аппарат. Мама лечится, но заболевания прогрессируют. Начала заговариваться, сделает что-то, а через пять минут забывает об этом. Когда Миша подсунул ей договор купли-продажи, мама очень плохо себя чувствовала. Мы подали иск о том, что в момент заключения сделки она не давала отчета своим действиям. Деснянский районный суд Чернигова принял его к рассмотрению и назначил маме судебно-психиатрическую экспертизу, которая пройдет на следующей неделе. Само же заседание назначили на 14 марта.
Тем временем Михаил на основании решения апелляционного суда обратился в исполнительную службу, где, несмотря на встречный иск Валентины Аркадьевны, незамедлительно открыли исполнительное производство. Позвонив пенсионерке, исполнители сообщили, что до 11 января она должна выселиться из квартиры.
— Что значит выселиться, если я еще не проиграла дело! — возмущается пожилая женщина. — Я написала жалобу в исполнительную службу, к которой приложила решение суда, где написано, что производство по делу нужно остановить. Но мне даже не прислали ответ. А исполнители продолжали звонить с предупреждениями. Обычно они не спешат выполнять свою работу. Но тут, похоже, решили меня добить.
Четвертого января Валентина Аркадьевна опять попала в больницу с гипертоническим кризом. Не застав ее дома, исполнители пришли прямо в палату.
— Ко мне зашли две девушки в форме и начали на меня давить, — говорит Валентина Аркадьевна. — «Ничего не знаем, сегодня 11-е число, и вы должны выселиться», — заявили. «Господь с вами, девочки, вы бы еще на кладбище пришли! Вы же видите, я в больнице, мне плохо. Да и начнем с того, что выселяться я не должна». «Что значит, не должны?! — возмущались молодые исполнительницы. — Вы проиграли суд и больше не имеете права там жить». Начав с ними спорить, я почувствовала, что у меня повышается давление. Они же попытались заставить подписать какую-то бумагу. Я отказалась, они ушли ни с чем. Только бросили на прощание: «Вы еще пожалеете».
«Пока мама лежала в больнице, в ее квартире поменяли замок»
— Куда я только не жаловался — и в городскую прокуратуру, и в управление юстиции, — говорит Владимир. — Но все бесполезно. На мамину защиту стали местные тележурналисты, но даже после выхода сюжета исполнители продолжали атаку. Следующий раз они пришли 24 января. Мама еще лежала в больнице, поэтому в квартиру пошел я. Но меня не пустили на порог. Миша и двое незнакомых мужчин схватили меня за руки и держали в подъезде, пока исполнители орудовали у мамы в квартире. Я видел, как они варварски сгребали в мешки мамины вещи, поставили в квартире новые двери. Через несколько дней маму выписали из больницы. Все, что у нее было, — тапочки и халат. Остальные вещи остались за закрытыми дверьми квартиры. Когда мама узнала, что Миша поменял двери, у нее чуть не случился сердечный приступ. Я забрал ее к себе домой, жена нашла для нее какие-то старые вещи.
— Неужели я, прожив честную жизнь, заслужила такие унижения?! — Валентина Аркадьевна начинает плакать. — Как бомж, вынуждена ходить в обносках, потому что мне не отдают мои вещи. Сын несколько раз звонил Мише, но тот с издевкой говорил, что сильно занят и не может приехать открыть нам квартиру. Больше всего я переживала за кошку, которая осталась взаперти. Ей уже 17 лет, это любимица моего покойного мужа. Через несколько дней я не выдержала — позвала слесаря, который поменял в замке сердечник, и я попала внутрь. Все законные основания для этого у меня были. Увидев, что они натворили в моей квартире, я ужаснулась: все вещи в мешках, что-то поломано, что-то и вовсе пропало. Исхудавшая кошка уже даже не могла кричать. Раскладывая вещи, обнаружила, что исчезли золотые сережки и цепочка.
Следующую неделю меня никто не трогал. Я уже даже немного успокоилась. Вечером около восьми часов решила спуститься в аптеку в торце дома. А возвращаясь, увидела, как вниз по лестнице идет молодой человек в белой шапке. Еще подумала: кто бы это мог быть? У нас в подъезде таких нет. Подойдя к квартире, увидела возле двери мокрые следы от ботинок. Почему-то сразу подумала, что тот парень в белой шапке приходил ко мне. Я закрылась на замок и села в комнате. Вскоре услышала, как скрипит мой замок. Вышла в коридор и затаилась. Через несколько минут скрипение прекратилось, а потом опять продолжилось. Внезапно что-то ударило по двери. Потом еще раз. «Что вам надо?» — тихо спросила я, подойдя к двери. «Открывай, сука!» — послышался мужской голос. «Еще раз спрашиваю: что вам нужно?» — повторила я, чувствуя, как к голове прихлынула кровь. У меня задрожали руки, ноги стали ватными. Начало подниматься давление. «Открывай, тебе говорят!» — крикнули в ответ. «Не открою, — тихо сказала я, стараясь унять дрожь в голосе. — Восемь часов вечера — не время для визитов. Приходите завтра». Из подъезда послышались маты.
У меня все начало плыть перед глазами — так всегда бывает, когда я нервничаю. «Я буду обороняться, — твердо сказала им. — Вы не имеете права меня выгонять». «Посмотрим», — ответили мужчины. Было очень страшно. Я попробовала вызвать милицию, но на 102 никто не брал трубку. Открыв тумбочку, взяла газовый пистолет, который остался от мужа. Понимала ли я, что делаю? Наверное, да. Но другого выхода не было. Я была в своей квартире. Не в подъезде, не на улице, а в СВОЕЙ квартире. Мирным путем в нашей стране справедливости не добиться. Меня лишали последнего — жилья. И я решила, что буду стрелять, но не сдамся.
Подойдя к двери, женщина выстрелила в замочную скважину. Поскольку патроны были холостыми, раздался только громкий звук. Выбивавшие двери люди вскрикнули от неожиданности.
- Такого отчаяния я еще никогда не испытывала, — вспоминает Валентина Аркадьевна. — Казалось, если позволю им войти, они меня убьют. «Ах ты, сука старая, еще и сопротивляешься?!» — закричал мужчина. И я, сфокусировав взгляд на замочной скважине, выстрелила опять. Выстрел отразился эхом… Прижимая к себе кошку, я плакала и молилась. Еще раз набрав 102, наконец дозвонилась: «Помогите мне, Бога ради! Ко мне в квартиру ломятся бандиты, они меня убьют!» «Улица Доценко 4, говорите? — переспросили меня. — Так участковый уже давно там». Я заплакала. Выходит, милиция тоже на стороне этого мошенника? Дверь уже ходила ходуном. Вскрикнув, я выстрелила опять. Но на этот раз произошла осечка. А в следующую секунду дверь выломали, и в квартиру ворвался целый милицейский отряд. Это был «Беркут». Меня сильно ударили по спине, заломили руки и повалили на пол. Ударившись головой о пол, подумала, что это конец. Меня еще несколько раз ударили в грудь, но боли я не почувствовала. От страха описалась. Увидев это, «беркутовцы» покрыли меня матом.
Пенсионерка успела позвонить и сыну. Он в тот момент был в Киевской области. Высадив из такси клиентов, помчался обратно. Когда приехал, Валентину Аркадьевну уже выводили из квартиры.
— Когда мне, избитой и вымученной, приказали подняться на ноги, я попросилась в туалет — перед тем как ехать в райотдел, надо было хотя бы переодеться, — продолжает Валентина Аркадьевна. — Там начала мочиться кровью. Рассказала об этом милиционерам, но те заявили, что все равно повезут меня в райотдел. Сначала я должна дать показания, а потом лишь отвезут в больницу. Я молча повиновалась.
В райотделе Валентина Аркадьевна едва не потеряла сознание. Сын Владимир, который поехал с ней, вызвал матери «скорую». Врачи констатировали у пожилой женщины ушиб почки и грудной клетки. Кроме того, у пенсионерки случился нервный срыв. Следующие пять дней она пролежала в больнице.
— Сейчас мама живет со мной, женой и дочерью в однокомнатной квартире, — говорит Владимир. — Втроем спим на одном диване. После того как маму выкинули из квартиры, Миша опять поменял замок. Мы успели забрать только кошку, вещи остались там. На звонки Миша не отвечает. Получается абсурдная ситуация: квартиру он еще не отсудил, а маму уже выселил. Хотя в решении Деснянского райсуда четко сказано: производство по делу остановить.
Между тем начальник Деснянского отдела государственной исполнительной службы Черниговского горуправления юстиции Юрий Приходько сказал «ФАКТАМ» следующее:
— Сложилась странная ситуация. У нас есть решение Черниговского апелляционного суда о том, чтобы выселить пенсионерку из квартиры. На основании этого документа был выдан исполнительный лист о выселении. Тем временем женщина подала встречный иск о признании договора купли-продажи недействительным. Деснянский райсуд назначил ей экспертизу и действительно остановил производство. Но он остановил производство по делу о признании сделки недействительной. А производство по делу о выселении никто не останавливал.
- Странно. Выходит, даже если женщина выиграет суд, квартира уже будет у ее оппонента?
— Согласен, что это абсурд. Деснянский райсуд в таком случае должен был остановить производство и по делу о выселении, направив нам соответствующую бумагу. Но почему-то этого не сделал. И мы вынуждены были ее выселить.
Михаил, якобы купивший у пенсионерки квартиру, оказался немногословным:
— Есть решение апелляционного суда о ее выселении, поэтому я действовал правильно.
- Но Валентина Аркадьевна подала встречный иск, и суды по квартире еще не закончены. Вы ведь не могли об этом не знать.
— Я не хотел бы обсуждать этот вопрос. Извините.
— В тот же день сотрудники милиции заявили, что я совсем не пострадала, — говорит Валентина Аркадьевна. — После чего пришли ко мне в больницу и попросили сказать, что меня никто не бил. Но кто мне тогда, интересно, отбил почку и оставил на груди гематомы? У меня и раньше ни дня не проходило без болячек — пять лет назад я перенесла онкологическую операцию, беспокоит сердце. А после этих травм вообще не спала ни одной ночи…
702Читайте нас у Facebook
