«В Италии хозяйка сразу показала мне мое место — ниже плинтуса»
Все счастливые беспечны. Им кажется, что так будет всегда.
— И я в этом была уверена, — невесело улыбается Людмила Михайловна (фото). — Что нужно женщине? Семья у нас с мужем практически идеальная. Он — директор школы в Херсоне, я 18 лет заведовала одним из лучших детских садиков города, имела в подчинении 80 человек. Оба увлечены работой, обожали путешествовать, дом — полная чаша, много друзей. Три года он меня добивался, 12 лет душа в душу прожили. Казалось, и дальше все будет хорошо. Но иногда жизнь подбрасывает такие испытания, что справиться с ними просто невозможно!
«Я поняла: если не уйду от мужа, то меня просто вынесут из дома на кладбище»
— Если бы кто сказал, что придется от родного мужа прятаться в приюте, — вздыхает Людмила Михайловна, — не поверила бы. Первый брак, в котором родились двое сыновей, распался, зато следующее замужество сложилось, мне казалось, удачно. У второго супруга, Игоря (имя изменено. — Авт.), в Херсоне была усадьба его мамы. Мы вместе обновили ее, достроили — получился чудесный особнячок с садом, виноградником, куда я с младшим сыном и переехала (старший остался жить с отцом). Мы с мужем любили одни и те же книги, увлекались педагогикой. 15 лет пролетели как один день. Трения в семье начались после того, как мать Игоря переехала жить к нам. Поначалу ее приезд даже обрадовал. Я похоронила своих родителей, и всю любовь хотелось отдать старенькой свекрови. Но отношения не сложились. Мама Игоря с утра до вечера тянула одну песню: «Ты, сынок, старше жены, умрешь раньше, все ей останется». Поначалу муж пытался нас примирить, потом перестал по вечерам торопиться домой. После завел роман со своей секретаршей, годившейся ему во внучки. Я скандалила, и однажды он ударил меня. Со временем жестокость стала делом привычным. Верила и не верила, что «больше так не будет». Боялась дома ночевать, приглашая по очереди подруг — он стеснялся при чужих распускать кулаки. Писала заявления, в милиции на них даже смотреть не хотели: «Это дело семейное, разбирайтесь вдвоем». И только когда Игорь выстрелил в меня из пневматического оружия (к счастью, не попал), поняла: если не уйду, то меня просто вынесут из дома на кладбище.
Людмила отправилась в приют для жертв домашнего насилия. Однако это был выход на месяц-два. А дальше?..
— Мне 53 года, вот-вот на пенсию, своего угла нет, практически бомж, — вспоминает Людмила Михайловна. — А нужно еще помочь сыновьям. Сняла угол у 94-летней старухи, вместе с ней ютились в комнатушке на 14-м этаже. Подъезд — как после бомбежки, лифт не работает, света на лестничных пролетах нет… Поднимаешься вечером по ступенькам, подсвечивая себе фонариком, и горько думаешь: два высших образования, достойная работа, карьера, семья, дом, а тут раз — и у разбитого корыта.
Людмила решает ехать в Италию, чтобы заработать себе хотя бы на покупку квартиры.
«Сплю в пальто, поскольку отапливаются только спальня хозяев и детская»
На прошлой неделе в Херсонской областной библиотеке имени Олеся Гончара состоялась презентация книги «Пилигримы, или Исповедь нелегалки», которую Людмила написала в Италии.
— Взяла домой на вечерок почитать и не могла оторваться всю ночь, — делится впечатлением от женской исповеди Анна Павловская, библиотекарь. — Во время Великой Отечественной войны из СССР в Германию угнали почти два с половиной миллиона людей. Сегодня же в Италии работает около семи миллионов украинцев. Безработица, безденежье вытолкали людей на чужбину, заставили учить язык и терпеть унижения. Правдивая история заробитчанки из Херсона просто потрясает!
«Наш автобус с «туристами» петляет по серпантину австрийских дорог. «Как руководитель группы будет возвращаться обратно без туристов?» — мелькает мысль. Но какое мне дело? Сейчас нужно выйти, сесть на поезд, а вдруг проверят документы? Пытаюсь взять себя в руки, успокоиться. Наконец я в итальянской Винченце, здесь должна встретить незнакомая женщина, землячка, и отвезти в Падую. Украинки частенько помогают друг другу, вот и Лида (дома работала психологом) откликнулась на просьбу помочь еще одной такой же бедолаге. Лида работает с итальянской бабкой 88-ми лет, это живой труп с питанием через трубочку, с подгузниками. По-тамошнему слово «баданте» означает «заботиться». Итальянцы не хотят тратить время даже на здоровых стариков — ну от силы 15 минут в неделю, поэтому отдают их в дома престарелых (50 процентов платит за это государство, а 50 — родственники). Но дедушки и бабушки переходить на казенные харчи отказываются, и детям приходится нанимать для них нянь (баданте)».
Лида подарила Людмиле работу. Обычно ее продают — соискательницы места платят по 400-500 евро за адрес, куда можно устроиться. Если не понравишься хозяевам — выгонят, и плакали твои денежки. Или бабушка через неделю умрет — снова ищи, снова покупай. Иной раз за пару месяцев накопишь столько долгов, что при самом удачном раскладе за год потом не рассчитаешься. Наталья из Николаева, за два месяца поменяв пять мест (каждое нашла в долг), не выдержала и сошла с ума. Люда больше всего страшилась долгов, а тут удача: в семью русских в Перудже требовалась няня для мальчика трех лет. «У русских работать неплохо: не нужно знать итальянский, а в остальном тяжело, — предупредила землячка. — Сколько сможешь выдержать, не знаю, поэтому начинай тут же искать работу у итальянцев».
«Самое невыносимое — угождать. Хозяйка сразу показала мне мое место — ниже плинтуса. В восемь утра поднимаюсь наверх. «Ты нас разбудила!» — орет Марина. Не успеваю спуститься, как снова крик: «Спать сюда приехала? Начинай делать все по дому». Убрать трехэтажный особняк, приготовить обед, а во второй половине дня — работа няней (к этому времени маленького Дэвида привозят из детсада). Я люблю домашний труд, но придирки, крики, слежка за каждым шагом делают жизнь невыносимой. Чем чаще Марина срывается, тем спокойнее отвечаю: «Хорошо, сделаю все так, как вы, Мариночка, сказали». Мальчишка трех с половиной лет нервный, слов «нет» и «нельзя» не знает, великолепные игрушки футболит ногами, в первый же вечер пригрозил: «Если не понравишься, убью тебя».
Неужели педагог не найдет с ребенком общего языка? Мы часами строим пластмассовый автобан, я учу его рисовать, лепить, рассказываю сказки. Папа мальчика как-то похвалил: «Как здорово у тебя получается! Стою под дверью детской и слушаю. Не кричишь на него, я так не могу». В 22 часа, помыв посуду, имею право спуститься в свою комнату рядом с гаражом. Очень холодно, но отапливаются только спальня хозяев и детская, экономят. Сплю в пальто. Взяла за правило час перед сном учить итальянский. Глаза слипаются, паста в ручке замерзает, но понимаю: без знания языка отсюда не выбраться. Проработав месяц, напомнила хозяйке о зарплате. «В Украине месяцами не платят, — бросила та через плечо. — Да и зачем тебе деньги? Живешь на всем готовом». И упреки, упреки… Почему плохо вымыты стекла? Почему Дэвид не все съел? И эти «почему» целый день. Как-то заболела, в груди клокотало от кашля, поднялась температура. Марина не захотела купить лекарства, а здесь они без рецепта не продаются. К врачу тоже не пойдешь — нелегалка. В комнате, как и на улице, плюс девять. Да и работу за меня никто не сделает: с утра до вечера на ногах, от жара круги перед глазами. «Выдержу», — повторяю, как заклинание. И все-таки через три месяца начала собирать вещи. «Кто тебя возьмет в твои пятьдесят?» — смеялась Марина».
Работа нашлась временная — на полтора месяца следовало подменить женщину, уезжавшую в отпуск. Ухаживать предстояло за 82-летней Вилельмой. У старушки букет болезней да еще нелады с головой. Она внезапно впадала в ярость, начинала орать как зверь, драться, вцепившись в волосы своей баданте, или рисовать… калом. Людмила ходила с расцарапанным лицом, в синяках. Кроме ухода за бабушкой, на украинке был весь дом — уборка, стирка, глажка.
«На душе постоянно скребут кошки: живи и оглядывайся, вдруг нападет. Выспавшись днем, Вилельма по ночам поднимает меня. Если бы одна такая ночь, а то все подряд. Днем, чтобы отвлечься от горьких мыслей, пою. Украинские песни грустные — не понимая ни слова, Вилельма слушает, мгновенно становится умиротворенной. Только замолчу, в меня летит палка или ваза — что под рукой. На шум бегут муж и сын, связывают, дают капли — на полчаса в доме воцаряется тишина, а в мой адрес летит гневное: «Кретино!» Если вся работа переделана, можно выйти за калитку, однажды познакомилась там с Любой с Западной Украины, три года она ухаживает за дедом Франческо, братом Вилельмы, и делает всю домашнюю работу, тащит на себе огород, а еще пять раз в день по крутой дороге поднимается в горы — там у нее дополнительная подработка на 100 евро в месяц (помогает поднимать и переворачивать парализованную женщину). «Как ты выдерживаешь?» — удивляюсь. «У меня в Украине четверо сыновей, их надо накормить, одеть, выучить», — у всех один и тот же ответ.
Так у меня появилась подруга. Отпустят на 20 минут погулять, мы хоть наговоримся — это единственная отдушина».
«Переехала в Болонью, сказали, что здесь легче устроиться. Сняла квартиру и давай искать работу. За целый день никто ничего не предложил. На автовокзале полно соотечественниц, среди них много таких, кто уже по восемь месяцев без места. Катерина полгода живет в палатке на свалке. Я в ужасе! Пятый день поиска, шестой… Вдруг появляется симпатичная женщина лет сорока: «Продаю работу». Я подлетаю первой. Едем. Встречает нас Эрмано, дедушка огромного роста — под два метра, весом 120 килограммов, руки длинные и волосатые, неуклюжий — горилла гориллой. Аппетит у нового моего хозяина такой, что Гаргантюа отдыхает. Он ест все время, я не успеваю готовить. Через каждый час даже ночью стучит в дверь: «Кофе с молоком готов?» Потихоньку перевоспитываю подопечного: он перестал курить в комнатах, выходит с сигаретой на балкончик. И лекарства пьет, а раньше выбрасывал. Даже есть стал меньше. Врачи настоятельно рекомендуют дедушке хлебцы для диабетиков и фрукты, и еще — больше двигаться, три круга по стадиону волоку его на себе.
Крепких слов я не употребляю из принципа, их заменяет одно универсальное — «кошмар». Эрмано быстро усвоил его и стал применять, с этим связана смешная история. В выходной имею право выйти во двор. Так как живу на кухоньке, однажды закрылась там, чтобы переодеться, и ушла через черный ход, забыв отпереть дверь. Эрмано спал. Минут через 15 он проснулся — и к холодильнику, но дверь в кухню на замке. Дедуля открывает окно в спальне и начинает нечеловеческим голосом орать: «Кошмар! Кошмар!» Соседи всполошились: «Что произошло? Тебе плохо?» «Нет, — отвечает, — все в порядке», и продолжает голосить со страшной силой. «Кошмар!» — слышу я на другом конце улицы, бегу со всех ног домой — Эрмано буквально свисает из окна. Завидев меня, сияет: «Лючия, сэй брависсима! Сей джа риторна!» (»Ты самая лучшая! Уже вернулась! Молодец!»). Когда-то он был подводником, много зарабатывал, а после смерти жены впал в детство.
Иногда родственники Эрмано куда-нибудь его вытаскивают из дома, мы обычно идем вдвоем. Но терпения итальянца хватает максимум на 15 минут — все его мысли о еде, и он мне шепчет: «Так сосет под ложечкой, пошли домой!»
Два года я служу Эрмано. Жить жизнью чужого человека 24 часа в сутки, подчинившись ему полностью — долго ли выдержишь? Жуткая депрессия, с которой борешься каждый день. В голове одно: домой! Не черная работа утомила, нет! Разве я одна здесь такая? Познакомилась недавно с солисткой Одесского оперного театра, ухаживающей за парализованной синьорой. Это страшная работа, рано или поздно подорвешь позвоночник. Одесситка никому не признается, что она певица, стесняется. Да и я молчу. Итальянцы и так ничего не понимают в нашей жизни, еще больше удивятся, узнав, что их родственников досматривают инженеры, врачи, учителя, актеры. Такой штрих: по вечерам за компанию смотрю с патроном телевизор, и когда идет передача «Выиграй миллион», обычно раньше участника отвечаю на большинство вопросов ведущего и всегда правильно. «Откуда ты все знаешь? — удивляется старик. — Я запишу тебя на игру, миллион точно будет наш!» Эрмано не скрывает, что за свою жизнь не прочитал ни одной книги.
…У меня день рождения, уже третий на чужбине. В голове с утра крутится строчка из песни Малинина: «Чем дольше живем мы, тем годы короче, тем слаще друзей голоса». С утра начали звонить девчонки: Рая, Люба, Лида, такие же заробитчанки. А у меня все как обычно, по расписанию — в больницу несу анализы Эрмано, потом врач, аптека, базар, кухня. С грустью вспоминаю, как раньше в этот день мой рабочий кабинет был завален цветами. Поздно вечером позвонил Он, все еще любимый. Сердце подпрыгнуло — не забыл, поздравляет! В ту ночь не уснула, нахлынули воспоминания…»
После звонка из Херсона оставаться вдали от дома стало совсем невмоготу. Людмила начала искать украинский автобус, но нелегалов нигде не брали. Единственный выход — прямой авиарейс, чтобы без пересадок. В аэропорту очередь к окошку паспортного контроля, девушка-итальянка, удивленно подняв брови, громко спрашивает: «Почему виза 2002 года, а уже 2005-й?» «Работала здесь», — Людмила не сводит испуганных глаз с карабинера, стоящего за спиной итальянки. Та повторяет вопрос уже на повышенных тонах.
— Синьорина, хочу домой. Пожалуйста! — брызнули слезы.
— Иди! Быстро! — милостиво бросила, поставив штамп.
Игорь приехал в Киев специально, чтобы встретить ее.
— Здравствуй, родной! — бросилась навстречу.
Первый же вопрос — «Cколько ты заработала?» — Люду озадачил.
— А почему тебя это интересует? — деланно улыбнулась.
— Наверное, сможешь теперь купить у меня половину дома — где-то ведь жить тебе надо…
Кровь бросилась в голову! Купить то, что ей и так принадлежит? Вложила в совместное строительство не одну тысячу личных сбережений, а ушла в комнатных тапочках под дулом пистолета! Зачем встречает? Чтобы выманить деньги? Людмила в один миг освободилась от иллюзий. В тот свой приезд домой купила однокомнатную квартирку в центре Херсона и уехала обратно в Италию, еще на три года. Откуда только и взялись силы! Еще вчера она чувствовала, что больше не может скитаться, угождать всем и улыбаться, когда кошки на душе скребут, терпеть скверный характер чужих стариков, унижения. А буквально за три недели вновь стала сильной, почти железной. Вот что может сделать с женщиной любимый мужчина!
И опять потянулись годы на чужбине — Люда дежурила в госпиталях, досматривала бабушек, описывала в дневнике истории таких же нелегалок, как сама. На родине у них спивались мужья, вырастали недолюбленные дети и внуки — одним словом, проходила жизнь.
«Мы будто сами себе дали срок и добровольно сидим, как в тюрьме, терпим издевательства, выполняем самую черную работу. Вчера смотрела телепередачу и плакала: в Бергамо арестовали баданте — дочь итальянки обвинила ее, что та била маму, купала старушку в холодной воде, не давала кушать. Чего же ты молчала два года? И как теперь бесправной женщине оправдаться?
…Как-то присела на скамейку в парке, рядом отдыхала женщина. Аккуратная прическа, со вкусом одета, кольцо на правой руке. «Мене звати Надя», — заговорила по-украински, узнав во мне соотечественницу. Рассказала, что из Чернигова, тут уже десять лет.
— Десять?! А когда домой? — удивилась я.
— Ой, не знаю. Купила хату для сина, машину для дочки, а грошей все треба та треба. Нiхто мене вже навiть не кличе додому, ждуть тiльки євро. А так хочеться до сїм'ї, бо геть уже зморена».
— Это книга сильной женщины, которую не сломили обстоятельства, — комментирует исповедь нелегалки Анжела Литвиненко, директор Херсонского транзитно-интеграционного центра потерпевших от торговли людьми. — Неимоверно трогательный и эмоциональный рассказ заробитчанки. А еще, я бы сказала, своеобразная месть мужу. Она не наняла киллера, не разбила своему бывшему супругу машину, а просто рассказала о мужском беспределе, перевернувшем ей жизнь.
— Да какая же это месть? — не соглашается с такой оценкой автор книги Людмила. Мы сидим в ее уютной квартирке, хозяйка показывает мне фотографии своего «итальянского периода». — Не ставила себе даже цель такую — мстить. Правда, когда книга стала успешно продаваться, Игорь позвонил: «Подари, хочу прочитать».
— И что вы ответили?
— Хорошо, говорю, приходи, подпишу, но только тебе придется за нее заплатить, потому что подарка не заслужил. Прочитав, Игорь позвонил еще раз — был недоволен, что я описала нашу с ним жизнь, жестокий и некрасивый разрыв, его жадность.
— Людмила, ваша история со счастливым финалом?
— Думаю, да. Во-первых, я помогла детям выучиться. Младший сын, читая рукопись, плакал: «Мама, почему же ты не признавалась столько лет, как там трудно?» Во-вторых, в Италии встретила человека, который меня постоянно зовет обратно, ценит и понимает, шлет подарки. Но я пока не готова уехать из Украины навсегда. Тем более туда, где много лет была не женщиной, а «кретино».
18071Читайте нас у Facebook
