«Квартиранты мне сказали: «Зачем тебе дом? Ты сирота, тебе государство все равно жилье даст…»
Харьковчанка Светлана Терентьева осталась без родителей уже давно. Девушка даже не помнит, куда пропала ее мама и когда умер в тюрьме ее отец. До 18 лет о ней заботилось государство. Потом — четыре года колледжа и начало самостоятельной жизни. Светлана всегда считала, что ей повезло хотя бы в том, что никогда не придется столкнуться с «квартирным вопросом». Девушка знала, что получила в наследство от отца и бабушки дом. Пусть небольшой, всего из двух комнат, но в хорошем состоянии и в неплохом районе города. Однако она даже представить себе не могла, что квартиранты, которых она пустила в дом несколько лет назад, откажутся из него выселяться. А ей самой с крошечной дочкой придется ютиться по съемным углам…
«Я хочу, чтобы у моего ребенка были настоящий дом и семья»
На первый взгляд, ситуация с домом, который по праву принадлежит Терентьевой, абсолютно ясна и прозрачна. Однако парадоксальность в том, что конфликт, длящийся уже третий год, не получается разрешить даже в суде.
— Знаете, — невесело усмехается Света, — в суде тоже люди работают. И они очень любят, когда к ним приносят не только документы. А денег у меня и моей дочки нету.
*Квартиранты не хотят уходить из дома Светланы Терентьевой, мотивируя тем, что уже надстроили второй этаж и поставили крепкий забор, потратив на все 250 тысяч гривен
Молодая женщина, недавно ставшая мамой, в тревогах и судебных тяжбах уже успела потерять грудное молоко. Последние месяцы жизни превратились для Светы в череду непрекращающихся судов, бессонных ночей и горьких слез. Она разрывается между сдачей государственных экзаменов в колледже, кормлениями малышки и встречами с адвокатами.
— Я мечтаю только об одном — вернуться туда, где жила вместе с родителями и бабушкой. И дать моей дочке то, чего никогда не было в моей жизни — дом и счастливых нормальных родителей. Я ведь даже по-настоящему не помню своих самых близких людей. Когда была маленькая, то жила вместе с мамой. Потом мама куда-то потерялась, и я попала к бабушке, — вспоминает Светлана Терентьева. — Бабушка была старенькая и не смогла меня содержать. Так я оказалась в интернате, в котором провела десять лет. Я тогда была совсем ребенком и даже не понимала, когда мне говорили, что у меня есть жилье. В исполкоме за мной закрепили дом, в котором жила бабушка по папиной линии. Я была еще несовершеннолетней и не могла в нем жить самостоятельно. Чтобы его не растащили, я пустила туда квартирантов. Сначала они даже платили мне за жилье, где-то по 80 гривен в месяц. После интерната я поступила учиться в колледж и, когда мне исполнилось 20 лет, захотела переехать в бабушкин дом.
Моя мама умерла в 2001 году, папу посадили в тюрьму в 2003-м. Бабушка тоже умерла. И вот теперь квартиранты заявляют, что составили с моей бабушкой несколько лет назад договор, который дает им право проживать в моем доме. Они даже показали мне эту бумагу. Обыкновенный договор, распечатанный на компьютере. На нем всего две подписи — квартирантов и моей бабушки. Нет ни печати, ни подписи нотариуса. Получается, что этот документ весомее, чем законное завещание бабушки и отца? У меня на руках есть все документы на дом, есть технический паспорт, прописка, все регистрации. Но я ничего не могу сделать. Пришла к этим людям еще в 2008 году, когда поняла, что хочу вернуться в собственный дом. Предупредила их, как положено, за месяц, что буду возвращаться, и попросила подыскивать новое жилье. Они выслушали, а потом сказали: «Ты здесь никто и звать тебя никак. Дом наш, мы в нем прожили уже много лет. Вон сколько всего перестроили — и второй этаж, и забор новый поставили. И вообще, бабушка договор об аренде с нами подписывала, потом твой отец из тюрьмы тоже передал такую бумагу. Так что сюда мы тебя не пустим, и не надейся. Да тебе и расстраиваться особо нечего — ты же сирота, тебе все равно государство новое жилье даст. Так что больше сюда не ходи».
— Сначала я подумала, что они со мной так пошутили, — чуть не плачет Света. — Даже представить себе не могла, что такое возможно. Я знала, что в подобных случаях нужно обращаться в милицию, и пошла к участковому. Обратилась во Фрунзенский райотдел милиции и попросила помочь выселить из дома незаконно проживающих там людей. Но в милиции не увидели состава преступления и отказались мне помогать. Правда, посоветовали обратиться в суд. Что я и сделала. И в очередной раз убедилась, что справедливости у нас добиться очень и очень сложно. Если бы не мои преподаватели, я и не знаю, как бы жила дальше. Они мне как мамы — советуют, помогают, возятся со мной, ходят на суды.
Честно говоря, я боюсь дальнейших разбирательств, но не теряю надежды. Очень хочется прийти жить в родной дом, принести туда свою дочку. Сегодня мы живем в съемной комнате общежития, деньги за нее платит моя бывшая воспитательница. Что будет завтра — не знаю. Но очень надеюсь, что нам никогда не придется ночевать на улице…
«Света с новорожденной дочкой ютится по съемным углам, а квартиранты не пускают ее даже на порог»
*Юрист колледжа Галина Багина: «Обмануть интернатовских детей легко. Как правило, почти все незаконные сделки с жильем сирот проходят с молчаливого согласия чиновников»
— Светочка — наша ученица, — вступает в разговор Галина Багина, юрист харьковского колледжа текстиля и дизайна. — По семейному Кодексу мы являемся или опекунами детей, лишенных родительской опеки, или, после их совершеннолетия, — попечителями. Таких детей в нашем колледже 46 человек. И почти у каждого своя печальная история.
Света самостоятельно, начиная с 2008 года, пыталась справиться со своими квартирантами. Но у нее ничего не получалось. Когда она поделилась проблемой с нами, то я, как юрист колледжа, подумала, что ее вопрос должен довольно быстро решиться. Мы обратились в интернат, и нам оттуда передали все документы, подтверждающие, что за девочкой на законном основании закреплено жилье. Потом написали соответствующее заявление в прокуратуру и обратились в суд. Мы очень надеялись, что суд рассмотрит иск, и Светочка, которая к тому времени готовилась стать мамой, сможет выписаться из роддома уже в собственный дом. Оказалось, мы ошибались. Беременная девушка ходила на судебные заседания и, даже будучи на девятом месяце, добросовестно все их посещала. Но суд по непонятным причинам все откладывался. То на заседания не являлись ответчики, то не приходили представители третьих сторон. Света практически и рожать отправилась чуть ли не из зала суда.
Когда откладывать заседания уже не было причин, возник странный административный иск об отмене регистрации Светланы Терентьевой. Основанием для иска квартиранты дома посчитали то, что девушка более полугода не проживала в этом доме, поэтому ее нужно выписать. А судья, ведущая дело, снова не приняла решения, мотивируя тем, что, пока рассматривается тот иск, она не имеет права вести процесс. Получается, что у ребенка, который находится под опекой государства, это самое государство забирает единственную ценность — жилье. Сегодня у девочки нет крыши над головой. Вместе со своей новорожденной дочкой она ютится по съемным комнатам. А в доме так и продолжают жить квартиранты, которые просто не захотели пустить сироту с младенцем на порог.
Мы были вынуждены обратиться за помощью к общественным организациям и СМИ. У нас в колледже почти каждый сирота имеет если не такую, то очень похожую историю. Очень часто дети, возвращаясь в собственные квартиры, находят там людей, которые через пятые руки приобрели сиротское жилье. Искать в таких ситуациях крайних очень сложно. А вот обмануть интернатовских детей легко. Да, их должно защищать государство. Но, к сожалению, почти всегда незаконные сделки проходят с молчаливого согласия чиновников. А сироты, которых грешно обижать даже перед лицом Бога, остаются один на один со своими проблемами.
«Вместо того чтобы разобраться в вопросе, судья прямо во время заседаний консультировала квартирантов»
— Я подключился к делу в конце 2010 года, — рассказывает «ФАКТАМ» юрист Максим Корниенко, — после того, как Светлана обратилась за помощью к руководству колледжа. Мы сразу же обратились в прокуратуру и подали туда иск о защите прав ребенка. Сотрудники прокуратуры отреагировали на наше заявление и в свою очередь обратились в суд.
Но когда начались судебные процессы, мы увидели, что они проводятся с явными нарушениями. Кроме того, что суды постоянно затягивались, так еще и судья прямо во время заседаний консультировала ответчиков. Не пытаясь объективно разобраться в вопросе, она постоянно давала второй стороне разного рода советы. Например, на одном из последних заседаний, которые проходят во Фрунзенском районном суде, судья Алферова прямо сказала съемщикам: «Почему вы не подадите ходатайство о приостановлении дела?» А потом посоветовала им обратиться в окружной административный суд с требованием снять со Светланы регистрацию. Супруги, проживающие в этом доме, по совету судьи даже решили развестись — чтобы в доме осталась прописанной только женщина с маленьким ребенком. В общем, ситуация явно выходила за рамки разумной, и мы были вынуждены обратись за помощью к СМИ. Хочу сказать, что после того, как дело предали огласке, судья изменила свою позицию. Я впервые заметил, что она пытается вынести справедливое решение. Может быть, суд понял, что за эту девочку есть кому заступиться. А может, проснулись человеческие чувства и мораль? Хочется надеяться на конструктивный диалог и законное решение.
Тем временем квартиранты не собираются сдаваться. Они подают иски, состоящие из сплошных домыслов. Дошло до того, что они пытаются обвинить Свету, будто бы она не дочь своих родителей и не родная внучка умершей бабушки. Никаких документов в пользу данного аргумента у этих людей нет. Срок договора аренды жилья, подписанного ими с бабушкой Светланы, истек еще в 2008 году. Жильцы настаивают в суде, что за время проживания они сделали пристройку к дому, потратив 250 тысяч гривен, и на этом основании имеют право жить в доме. Но ведь никто не просил их этого делать! Не намного ли проще было за такие деньги приобрести новое жилье?
Судьбой Светланы Терентьевой обеспокоились и харьковские власти. Как рассказала «ФАКТАМ» вице-мэр Харькова Светлана Горбунова-Рубан, «проблема Светы в том, что она вовремя не оформила документацию на дом. Это дало возможность людям, которые в нем проживали, найти способ, чтобы попытаться незаконно в нем остаться. Они даже смогли взять у отца, находящегося в тюрьме, доверенность на право проживания. Наши службы не оставят девочку без поддержки. Хотя мы занимаемся детьми-сиротами только до 18 лет, но в этом случае решили вмешаться. Мы написали ходатайство в прокуратуру, и по нашему заявлению сотрудники прокуратуры обратились в суд. Сейчас заявление находится на рассмотрении в суде, и мы все очень надеемся на позитивный результат».
Узнать мнение квартиросъемщиков о происходящем не удалось. Ворота дома по улице Хемзевская, 13 были закрыты. Да и во время судебных заседаний квартиросъемщица постоянно прятала свое лицо от телекамер и поворачивалась к журналистам спиной. «Во всем разберется суд», — проронила женщина на настойчивые просьбы прокомментировать спорный вопрос. Соседи, знакомые и со Светланой, и с новыми квартирантами, практически в один голос от комментариев отказываются. «Мы не хотим лезть в этот конфликт», — сказал мужчина из дома напротив. А старенькая бабушка, узнавшая Светлану, пряча глаза, сказала: «Та кто ж там разберет, кто прав, а кто нет. Свету помню — жила здесь с мамой и бабушкой. Играла на улице, а сейчас вон какая выросла. Это что, уже твой ребенок?» — не удержалась от любопытства старушка.
Не с их ли молчаливого согласия и остается девушка с грудным ребенком на улице? На стороне Светланы и ее дочери множество международных и украинских нормативных актов: Конвенция ООН о защите прав детей, Конституция Украины, Семейный кодекс Украины, Закон Украины «Об охране детства», Закон Украины «Об образовании», Закон Украины «О гражданстве Украины». Но все нормы рушатся, когда появляются личные интересы. 30 июня Светлана заканчивает обучение в колледже. И будет вынуждена оставить комнату в общежитии. Куда идти молодой мамочке с месячной крошкой на руках?
1841Читайте нас у Facebook
