Незадолго до своего исчезновения Степан Кройтор сказал жене: «„Правэкс-банк“ я никому не отдам»
Как уже сообщала наша газета, в столичную милицию поступило заявление от киевлянки Аллы Фроловой об исчезновении ее мужа Степана Кройтора в 1997 году. Помощник начальника Голосеевского райуправления милиции Юлия Мусташ рассказала «ФАКТАМ», что более 15 лет назад Фролова уже подавала подобное заявление, однако тогда доказательств преступления, совершенного против ее мужа, не установили. В
«У нас была любовь с первого взгляда»
По словам Аллы Фроловой, в
— Пятнадцать лет никто ничего не делал, — рассказал «ФАКТАМ» адвокат Фроловой Иван Боднарук. — Не были допрошены ни бухгалтер Кройтора, которая знала, куда и сколько денег он вкладывал, ни Аделаджа. Не допросили также и друга пропавшего Кройтора — Ису Махмудова, который пытался самостоятельно расследовать это дело. Махмудов говорил, что он подозревает Черновецкого, однако сейчас Иса живет где-то в Европе, и связи с ним нет.
*В последний раз Степана Кройтора видели в августе 1997 года, когда он шел на Демеевский рынок. Если вам что-либо известно о судьбе этого человека, сообщите по телефонам:
По версии Махмудова, они с Кройтором хотели создать свой банк, но им что-то помешало. Позже Степан сказал ему, что вложил в «серьезный банк» десятки миллионов долларов своих свободных средств. Вскоре Иса уехал за границу, а вернувшись, узнал об исчезновении Степана. Попытавшись найти друга, он провел свое расследование и вышел на Игоря Гончарова, который мог похитить Кройтора с целью получения выкупа или по заказу неких «неустановленных лиц». Однако пообщаться с Гончаровым ему не удалось — последнего как раз задержали как лидера «банды оборотней», подозревавшихся в похищениях и убийствах людей. Впоследствии Гончаров скончался, унеся с собой много информации.
О том, кем был Степан Кройтор и как разворачивались события, предшествовавшие его исчезновению, «ФАКТЫ» беседовали с его женой Аллой Фроловой.
— Алла, как вы познакомились с будущим мужем?
— Это была любовь с первого взгляда. Весной 1981 года я училась в медучилище и приехала на соревнования по волейболу в Луганск. А Степан, на то время преподаватель в сельхозакадемии, как раз оказался в Луганске в командировке. Когда мы с подругой ждали тренера в холле гостиницы, Степан проходил мимо — и тут наши глаза встретились. Внутри у меня что-то екнуло, и сердце подсказало, что это мое. Как я потом узнала, с ним произошло то же самое. Оказалось, мы жили на одном этаже гостиницы. Вечером он постучал к нам в дверь: «Это не вы нас пригласили?» Выяснили, что его с товарищем кто-то пригласил на ужин, но он не знал номер комнаты и наугад выбрал нашу. Дальше они не пошли искать и сами пригласили нас поужинать.
Встретились, познакомились — и больше встреч не было, даже переписки. Летом я поступила в мединститут, а через полгода он приехал ко мне, узнав от подруги, где я учусь, мой адрес. Мы поехали к моим родителям просить благословения и в январе 1982 года поженились.
«Бизнес Кройтора „крышевал“ один из крупнейших столичных уголовных авторитетов — Виктор Авдышев»
— Как складывались ваша дальнейшая жизнь и карьера Степана?
— До нашей встречи Степан с отличием закончил сельхозакадемию, и у него был выбор — идти на работу в министерство или остаться преподавать в академии на кафедре гражданской обороны. Еще студентом муж написал несколько научных работ, владел ораторским мастерством — у него был хорошо поставлен голос. И он остался работать в академии. Когда стали жить вместе, я перевелась в Киев. Правда, после третьего курса ушла из института и стала подрабатывать медсестрой в клинике.
В сельхозакадемии он проработал 12 лет. Где-то в начале
В те времена каждый бизнесмен работал под чьей-то «крышей». Бизнес мужа «крышевал» Виктор Авдышев. Степан в группировке не состоял, однако дань приходилось платить. Насколько я знаю, «авторитеты» его уважали, прислушивались к его мнению. Я же была домохозяйкой — Степан не хотел, чтобы я работала. В бизнес он меня не посвящал, сказав: «Меньше будешь знать, спокойнее будешь спать». К нам домой приходили его коллеги, решали какие-то вопросы, но я о делах ничего не знала.
— Каким образом вы попали в церковь Аделаджи?
— Степан родом из Молдавии, по национальности гагауз. Бабушка воспитала его очень верующим и богобоязненным человеком. Рядом с их домом был православный монастырь, к бабушке приходили монашки, молились, пели — и все это передалось Степану. Мы с ним ходили в православную церковь. Но как-то один из бизнес-партнеров мужа пригласил его в церковь к Аделадже. Он рассказал мне: «Церковь такая интересная, объяснить я не могу, надо, чтобы ты сама сходила и посмотрела». И мы пошли втроем с дочкой. Это было 25 июня 1995 года — я даже дату запомнила. Нам там понравилось, но в следующий раз мы туда пошли только через несколько месяцев. Муж же неоднократно встречался с Аделаджей в его офисе. Потом мы начали посещать эту церковь, там у нас появились друзья, знакомые.
— Что вас так привлекло в «Посольстве Божьем»?
— Необычность, новизна. Аделаджа не только цитировал Библию, но и толковал Слово Божье, чем нас и подкупил, потому что в православии многое не разъяснялось и было непонятно. Церковь тогда только год или два, как открылась, а чтобы удержаться в Украине, Аделадже нужны были такие люди, как Степан — с деньгами, которые посоветовали бы, подсказали, помогли решить юридические и другие вопросы. Понемногу он приобщил к своей деятельности моего мужа.
В 1997 году начались проблемы. Степан об этом мне ничего не говорил, но к нему приходили какие-то непонятные люди, что-то требовали. Помню, после одного из таких визитов он сказал мне: «Правэкс-банк» — это мой банк, и я его никому не отдам". В очередной раз, когда пришли бритоголовые ребята, они развели нас с дочкой по комнатам, а его отвели на кухню. Начали греть чайник, потом над его головой держали. Кричали, требовали деньги, чтобы подписал какие-то бумаги (в это время Виктор Авдышев, который «крышевал» Кройтора, находился под арестом, а его группировку усиленно прессовали правоохранители. — Авт.)
«Выйдя от пастора, Степан сказал: „Сандей — не тот человек, за которого себя выдает“. И домой уже не доехал»
— Ваш муж подписал те бумаги?
— Не знаю. Но сказал, что мне с дочкой надо уехать. И на следующий день мы поехали к моим родителям. С мужем созванивались, но в какой-то момент он перестал отвечать на звонки. Через несколько дней я позвонила соседям, те рассказали, что уже две недели наши собаки (у нас были пинчер и такса) ночуют в парадном, Степана нет и достучаться в квартиру они не могут. Я в тот же день выехала в Киев. Наша квартира была разграблена, все перевернуто вверх дном, мебель поломана, а аппаратура, деньги и драгоценности пропали. В бумагах Степана я нашла записку, мол, если с ним что-то случится, передать бумаги одному знакомому: там было расписано, кто и сколько денег был ему должен.
Позже я узнала, что 1 августа Степан пошел в церковь. Всю ночь муж провел с Аделаджей. Мне передали, что утром, выйдя от пастора, Степан сказал нескольким прихожанам: «Сандей — не тот человек, за которого себя выдает». Домой он уже не доехал. Последнее, что о нем мне известно: на Московской площади он вышел из маршрутки, чтобы купить на Демеевском рынке корм для собак.
— Как получилось, что у вас отобрали бизнес мужа?
— Никто его не отбирал. Два года назад я встретила товарища Степана — Ису Махмудова, который сейчас живет в Европе. Он рассказал, что все деньги фирм мужа были переведены из «Ощадбанка» в «Правэкс», где и остались. Мне говорили, что Степан требовал у Черновецкого свои деньги, и я подозреваю, кто-то решил: «Нет человека — нет проблемы». Я тогда была очень напугана, поэтому сама боялась искать средства мужа. Директора фирмы Степана и его дочерних предприятий сказали мне, что все они обанкротились. То ли потому, что деньги перевели в «Правэкс», то ли еще по каким-то причинам — не знаю. Сейчас этим занимаются.
— Когда вы впервые подали заявление в милицию и как велось следствие?
— Следователь пару раз приходил к нам, однажды нас вызывали давать показания, мы подписывали какие-то бумаги. А через три года, когда надо было приватизировать квартиру, мне по решению суда выдали справку о смерти мужа. Я тогда позвонила в следственное управление, чтобы узнать, как продолжается дело, но мне сказали, что на основании этой справки его закрыли.
— Почему вы пошли работать к Черновецкому?
— Все деньги забрали бандиты, а мое среднее медицинское образование не давало возможности выжить… Я обратилась за помощью к Сандею Аделадже, и он предложил мне поработать у Черновецкого (тот как раз купил дом на Кловском спуске, и все протеже Сандея там работали — убирали, мыли). Потом, когда дом привели в порядок, часть из нас осталась в штате. Я работала домработницей, но когда нас начала проверять служба безопасности «Правэкс-банка», меня уволили без объяснения. Я понимала: это из-за того, что я была женой Кройтора. Помню слова, которые когда-то муж мне говорил о «Правэксе»… Это, наверное, волею судьбы я попала работать к Черновецким и видела их отношения.
«Я первая восстала против Аделаджи»
— Когда Степан пропал, вы с Аделаджей разговаривали по этому поводу?
— Конечно. Он подтвердил, что муж был у него, и они беседовали, но о чем — не уточнил. Лишь добавил, что свершится чудо Божье, если он вернется.
— В «Посольство Божье» вы до сих пор ходите?
— Давно уже не хожу. Я первая восстала против Сандея. Когда он начал проводить занятия по бизнесу и был создан «Кингз Кэпитал», я вспомнила, как другие нечистые на руку люди тоже «накрыли» меня на деньги, вышла на сцену и в микрофон сказала: «Люди, здесь мошенники, не отдавайте никому деньги». Сандей вырвал у меня микрофон.
А свои деньги я отдала Жанне Кисиль и Павлу Косенко — у них была такая же контора, как «Кингз Кэпитал», только меньше. Аделаджа ее пиарил со сцены, рассказывал, какая это успешная фирма. Кисиль уговаривала меня не продавать дом, а взять под него кредит и отдать ей — чтобы она раскрутила свой бизнес. Год упрашивала — и мы с дочерью решили, что верующая Кисиль не «кинет» нас. Заложили дом и одолжили ей деньги на три месяца. После чего она перестала отвечать на телефонные звонки, скрывалась, ходила в другие церкви, чтобы не встречаться со мной. Я рассказала Сандею, что Кисиль мошенница, не возвращает долги, а он мне: «Так посади ее». — «Что толку сажать — мне деньги нужны. Вы можете с ней поговорить?» Но ни от Сандея, ни от Босё (жена Аделаджи. — Ред.) помощи не дождалась. Начала действовать через милицию, понемногу ко мне другие кредиторы присоединились. Долго у нас ничего не получалось — милиция открывает дело, прокуратура закрывает, и так несколько раз. Лишь когда наш адвокат Боднарук обратился в Верховную Раду, дело сдвинулось с мертвой точки. Сейчас Кисиль дали 9 лет, а Косенко получил 11. Но денег никто так и не вернул.
— Вам удалось отстоять дом?
— Хотя у меня был взят кредит на 30 лет, банк потребовал вернуть его за год. Не дали нам возможности продать дом за хорошую цену, чтобы рассчитаться за ссуды, не согласились реструктуризировать долг. Дом у меня отсудили. Банковские же работники купили его за копейки, а теперь этот банк требует с меня еще и деньги: мол, вырученная сумма не покрывает кредит. Хотя нам достаточно было продать один этаж, чтобы полностью рассчитаться. Апелляционный суд — последняя наша надежда. (Когда готовился материал, «ФАКТАМ» стало известно, что Апелляционный суд не удовлетворил жалобу Фроловой. — Авт.)
— Говорят, что Степан Кройтор не был похищен, а бежал, чтобы обезопасить свою и вашу с дочкой жизни, и скрывается до сих пор…
— Такое предположение есть, я тоже хочу, чтобы он был жив, хочу знать правду, но ничего о его судьбе мне не известно.
— Если бы это действительно было так, то как по-вашему — он дал бы о себе знать или не рискнул?
— Конечно, дал бы! За эти годы муж хоть какую-то весточку да прислал бы, он очень любил меня и дочку, мы хорошо жили. Столько лет я не знаю, где он. И куда делись его активы?
— Алла, вы говорили, что активы перевели в «Правэкс»…
— Да, а куда они потом исчезли, надо расследовать.
— Вы не спрашивали у Черновецкого?
— Нет. Я с ним не общалась.
«ФАКТЫ» попытались получить комментарии у других фигурантов этой истории. Увы, Леонид Черновецкий пока не ответил на отправленные через его личный сайт и сайт его инвестиционной компании предложения об интервью. Однако на его сайте размещено официальное заявление: «Гнусные и подлые статьи, позорящие меня как человека, к глубокому моему сожалению продолжаются в прессе в Украине… Каких только глупостей я о себе не слышу. Скоро, наверное, будут писать, как я ем детей…
Преступные, бредовые заявления психически неуравновешенной женщины, которая решила за счет моей известности сделаться звездой «украинского масштаба», тиражируют на всю украинскую аудиторию.
Какой ужас! Не думал никогда, что доживу до такого позора! Но не моего — журналистов, которые не имеют совести и принципов.
Ну и свободная пресса! Позор!"
А пастор Сандей Аделаджа, мнение которого мы также хотели отразить в материале, и вопросы которому были направлены через пресс-секретаря его церкви Жанну Кобылинскую, отвечать на них отказался.
6104Читайте нас у Facebook
