Аркадий Арканов: «У великих анекдотов авторов нет — их посылают на Землю инопланетяне на предмет проверки нашего интеллекта»
Аркадий Арканов, которого называют патриархом советского и российского юмора, родился в Киеве. Через четыре года, вслед за репрессированным отцом, они с мамой переехали в Россию. В Москве окончил Первый медицинский институт, чем очень гордится. Работал в больнице, затем участковым врачом. Первое время думал, что сможет, будучи доктором, писать, но понял, что медицину ни с чем совмещать нельзя. Несколько лет внештатно работал в «Юности» — лучшем журнале того времени. Сочинял для многих артистов. Затем начал читать свои произведения сам и сегодня признает, что в глазах большинства артист Арканов затмил писателя.
Арканов уверен, что чувство юмора — один из главных подарков природы человеку. Он автор не только юмористических, но и серьезных сочинений, подчас с философским оттенком. Придумывая себе псевдоним (начинающему литератору намекнули, что с его настоящей фамилией — Штейнбок — славы и успеха в Советском Союзе не добиться), Аркадий Михайлович взял за основу древнееврейское слово «арка», что означает загадочный. «ФАКТЫ» поговорили с писателем накануне юбилея.
— Аркадий Михайлович, почему вы не любите юбилеи?
— Великий шахматист Михаил Ботвинник, когда ему исполнилось 70 лет, сказал: «В том, что я 70 раз прокрутился вместе с Землей вокруг Солнца, моей заслуги нет». А какая моя заслуга в том, что родился? Никакой. Так что праздновать должен не я. И моя душа, и двери дома открыты для всех. Те, кто хорошо ко мне относятся, могут прийти в гости, но специально я ничего для этого делать не буду.
— Как на это смотрят ваши родственники?
— Они далеко. Один сын живет в Америке, второй — во Франции, поэтому, думаю, ограничатся поздравлениями по телефону.
— И творческий вечер тоже устраивать не станете?
— В конце мая мы с моим другом и по совместительству пианистом и композитором Левоном Оганезовым провели такой вечер в «ИТАР-ТАСС», пришло много людей, была очень хорошая, по-настоящему дружеская атмосфера. А будет ли что-то подобное осенью, не знаю — это зависит не от меня. Если какой-то канал захочет, я готов пойти навстречу, но сам ни на чем настаивать не буду. Не хочется, чтобы это превратилось в формальность: «Здравствуйте! Желаем вам доброго здоровья и долгих лет жизни!» Мне это не нужно.
— Какой день рождения вам запомнился особенно?
— Это был не день рождения, а просто очень хороший вечер. В 1992 году вышел большой сборник моих произведений, и в концертный зал «Россия», который тогда еще не был снесен, поздравить меня пришли друзья — талантливые люди, которых люблю я, а они любят меня. Вечер был записан и не раз транслировался потом по телевидению. Верите, прошло больше двадцати лет, а теплоту, которую ощущал тогда, помню до сих пор.
— Признайтесь, подарки любите?
— Представьте себе, нет. Как сказал однажды мой хороший друг Андрей Миронов, по ненужности они занимают первое место в мире. Ведь обычно их дарят, лишь бы отделаться. Даже если человек старается и от души хочет тебе угодить, это его напрягает, что тоже неприятно. Хуже подарков могут быть только бесконечные цветы. Много лет назад я сказал: «Цветам все равно, куда их несут — на свадьбу или на похороны, им все равно уже не жить». Чтобы составить букет, их безжалостно срезают и через два-три дня они гибнут. Не знаю, как другим, а мне грустно за этим наблюдать.
— Не жалеете, что в свое время оставили медицину и ушли в литературу?
— Эти два занятия тесно связаны между собой, можно сказать, что писателем я стал в том числе и благодаря медицине. Она учит правильно относиться к таким понятиям, как жизнь и смерть, что необходимо любому творческому человеку. Я, конечно же, не знаю всех тайн, мне, как любому живому человеку, трудно сказать, что находится там, за последней чертой. Но одно знаю точно: как не следует очень уж восхвалять процесс жизни, так не следует и сильно драматизировать процесс смерти. В конце концов, все находится в равновесии.
Сам я к смерти отношусь абсолютно спокойно. Правда, так было далеко не всегда — сказывается, видимо, постоянный аутотренинг. Чтобы понять и осознать какую-то истину, надо много раз повторить ее для себя. Впервые со смертью я столкнулся в медицинском институте, во время больничной практики. Представьте себе: человек жив, а через секунду его уже нет. И все это происходит на твоих глазах! Иногда можешь что-то сделать, чтобы продлить его существование, но, бывает, что ты до обидного бессилен. Вот тогда я и понял, что все в этом мире бренно, а переход от жизни к смерти — всего мгновение.
— Говорят, у каждого врача есть свое кладбище. Вы успели им обзавестись?
— К сожалению, да. Самое страшное для любого медика — первый человек, которому ты не успел помочь, и поэтому он умер. Тот пациент готовился к выписке, внизу, у входа в больницу, уже собрались его родственники. Поскольку мы сделали невозможное и — в буквальном смысле слова! — поставили этого человека на ноги, в благодарность его близкие принесли врачам цветы и корзину яблок. И вдруг, в течение мгновения, у него началось чудовищное желудочное кровотечение, которое привело к молниеносной смерти. Помню, как заведующий отделением сказал мне, молодому специалисту: «Идите, Аркадий Михайлович, сообщите родственникам». Ничего более страшного я в своей жизни не испытал — ни до того случая, ни после него.
— С годами врачи спокойнее относятся к таким вещам?
— На помощь приходит здравомыслие, которое снова возвращает нас к вопросу жизни и смерти, являющимся всего лишь естественными процессами, не более. В этом смысле все очень разумно устроено. Рождение — не наша заслуга, а смерть — не наша вина.
— Многих ваших друзей уже нет на этом свете. Вы научились обходиться без них?
— К счастью, я не ощущаю их отсутствия — близкие люди, даже умирая, не уходят из нашей жизни насовсем. Физически они сходят с орбиты, по которой вращались вокруг вас, но сама орбита остается и духовно они все время там находятся. Все мы — в силу притяжения — для кого-то являемся планетой, а для кого-то — спутником, но рано или поздно любые небесные тела гаснут. Молодыми ушли от нас Гриша Горин, Андрюша Миронов, Саша Иванов... Можно долго перечислять и грустить по этому поводу, но, к сожалению, такова жизнь.
Я абсолютно убежден в том, что существует реинкарнация — нас возвращают на Землю, но уже в другом теле и с другой судьбой. Так что, возможно, любимые нами люди где-то рядом. У меня нет доказательств этого, но ни убеждать кого-либо, ни спорить с тем, кто считает, что реинкарнации нет, не собираюсь — каждый имеет право на свою точку зрения, ее надо уважать. Активное отрицание, а то и запрет того, чему не можешь дать объяснение, в конечном итоге приводит к таким страшным вещам, как фашизм.
— Вы ведь не только доктором успели поработать, но и в кино сыграли — в известной в
— Я, конечно, не артист, но фильм снимался по сценарию моего друга Василия Аксенова, поэтому мне предложили небольшую роль спортивного комментатора. Поскольку люблю иногда заняться новым для себя делом, то удовольствие получил огромное. Лет через десять Евгений Герасимов предложил сыграть мафиози в своем фильме «Очень важная персона», но на этом моя карьера в кино и закончилась.
— Материальный достаток имеет для вас большое значение?
— Я никогда не жил в комфорте и не входил в список состоятельных или хотя бы обеспеченных людей. Богатство для меня — это возможность обеспечить своих родных и, если потребуется, помочь друзьям. У меня никогда не было яхт, дорогих автомобилей и недвижимости, причем, не только за границей, но и в Подмосковье. Кроме квартиры в Москве, в которой живу, ничего больше нет.
— Какие-то увлечения, помимо работы, у вас есть?
— Покер — удивительная игра, предполагающая знание как математики, так и человеческой психологии. Сейчас я уже ушел из большого спорта, но в свое время даже в международных турнирах участие принимал. Правда, до финала ни разу не доходил. Еще одна моя слабость — галстуки. Не могу сказать, что я их коллекционирую, просто не выбрасываю то, что когда-то купил. Представляете, какое это счастье — достать из шкафа галстук, который носил 30, а то и 40 лет назад. Настоящий раритет.
— Не менее традиционная деталь вашего гардероба — жилетка. Одной из них даже стоит памятник в Ялте, около концертного зала «Юбилейный».
— Было время, когда в Ялте проходил Фестиваль эстрадных искусств, председателем жюри которого я являюсь уже десять лет. Первое время он назывался «Москва-Ялта-транзит», потом по какой-то причине украинская сторона из проекта ушла, и фестиваль превратился в «Москву-транзит». Памятник поставили еще в те времена, когда конкурс проходил в Ялте, он должен был стать частью шуточной экспозиции, где, помимо моей жилетки, выставлены еще портфель Жванецкого, трубка Ширвиндта и микрофон Кобзона. Насколько мне известно, в городе к моему памятнику относятся хорошо — к нему приходят не только туристы, но местные женихи с невестами, что, согласитесь, очень приятно.
— Правда, что у вас есть своя теория происхождения анекдотов?
— Я люблю многослойные, настоящие, высокого уровня анекдоты. Целиком и полностью согласен с американским писателем-фантастом Айзеком Азимовым, который говорил об их внеземном происхождении. Разговоры о том, что анекдоты придумывает народ, на мой взгляд, не выдерживают никакой критики. Народ собирается на площадях для демонстраций и митингов, но никто не видел, чтобы он собрался и придумал новый анекдот. Не сочиняют их и писатели. Творческие люди очень амбициозны. Если хотя бы одному из них удалось стать автором приличного анекдота, об этом знали бы все — он бы начал трубить об этом везде.
— Тем не менее у вас это получилось.
— Я действительно придумал несколько анекдотов (правда, гениальных среди них нет), которые потом возвращались ко мне под видом народных. К сожалению, все они не очень приличные. Но у великих анекдотов авторов нет — они посылаются на Землю от высокоорганизованных инопланетных цивилизаций на предмет проверки нашего интеллекта. Доказательством этой теории, как мне кажется, является тот факт, что по планете они всегда распространялись молниеносно, даже в то время, когда не было не только интернета, но и телефонов.
— Что-нибудь из свежепосланного расскажите, пожалуйста.
— Современные анекдоты не очень интересны, а вот среди старых можно найти действительно гениальные. Вот один из моих любимых. Во времена Советского Союза проходит парад на Красной площади. На трибуне стоят три гостя: Александр Македонский, Цезарь и Наполеон. Македонский, глядя на артиллерию, говорит: «Если бы в мое время было такое вооружение, я бы завоевал полмира». Цезарь смотрит на самолеты и произносит: «Если бы в мое время была такая авиация, я бы завоевал весь мир». А Наполеон, сложив руки на груди и вроде бы ни к кому не обращаясь, замечает: «Если бы в мое время во Франции была такая газета, как „Правда“, никто бы не узнал о моем поражении под Ватерлоо».
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
4224Читайте нас у Facebook
