Николай Засеев-Руденко: «Провожая меня в армию, мы с Кириллом Лавровым, который был комсоргом театра, пропили все комсомольские взносы»
Несмотря на возраст Николай Засеев-Руденко, как признается он сам, в боевой форме. Известный украинский режиссер до сих пор работает и сейчас занят подготовкой к своей очередной масштабной киноработе — экранизации пьесы Николая Гоголя «Ревизор». Николай Засеев-Руденко один из самых снимающих украинских режиссеров. В его картинах работали звезды советского кино: Людмила Гурченко, Борислав Брондуков, Ариадна Шенгелая, Элина Быстрицкая, Тамара Носова. Его обожают женщины и уважают мужчины.
Свой юбилей Николай Викторович отпраздновал в кругу семьи и друзей. Говорит, что отлично посидел, выпил два раза по 150 за свое здоровье, взял гитару и спел любимую «Гуляет красотка, подводная лодка...»
— Да, мне 80, но чувствую я себя превосходно, — бодрым голосом говорит Николай Засеев-Руденко. — А знаешь, почему? Я никогда никому не завидовал, не курил и пил умеренно. Уважал законы страны, любил женщин и по сей день люблю. До сих пор, как говорится, в рабочем состоянии. Моему младшему сыночку Коле 18 лет. Он учится на втором курсе режиссуры. Кстати, мой добрый знакомый Олег Табаков, узнав, что у меня с женой Оксаной разница в 39 лет, просто ахнул. Наступила знаменитая МХАТовская пауза, ведь у самого Олега Павловича и Марины Зудиной разница всего в 30 лет. Я Марину помню давно, когда она еще девчонкой пробовалась в мою картину «Выстрел в гробу». Правда, я ее тогда не утвердил.
*Третья жена Николая Засеева-Руденко Оксана моложе режиссера на 39 лет (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— Николай Викторович, вы ведь и сами долгое время служили актером?
— Было такое. Хотя в детстве и не мечтал, что стану заниматься творчеством. Мои родители не имели никакого отношения к искусству. Папа был кадровым офицером, погиб в 1943 году при освобождении Харькова. А мама простая, как газета «Правда». Все мои родственники из села Путровка Васильковского района Киевской области. Хотя я родился уже в Киеве. Мама работала в гостинице «Красная звезда» администратором. Там они с папой, видать, меня и замесили. Рос я очень баламутным ребенком. Большую часть времени проводил с друзьями во дворе.
Чтобы защитить от тлетворного влияния улицы, после окончания средней школы мама устроила меня в Киевский оперный театр рабочим сцены. Поэтому вечером я был всегда занят. За пару лет работы прослушал и просмотрел все балеты и оперы, которые шли в нашем театре. Помню, однажды Театр русской драмы имени Леси Украинки давал какой-то концерт в Оперном. Я помогал собирать декорации. А потом все представление простоял за кулисами, очарованный игрой актеров. Тогда я впервые увидел знаменитого Константина Хохлова. Он, видя, что я с интересом слежу за всем происходящим, одобрительно сказал: «Смотри, смотри, молодой человек, может, и сам пойдешь в актеры...»
— Вы же были потрясающе красивы!
— Почему же был? Я и сейчас хорош. Конечно, в молодости был очень заметен — высокий, широкоплечий, с копной русых волос, белозубой улыбкой. Помню, один из артистов оперного как-то заметил: «Не будешь же ты всю жизнь декорации ставить. С твоей внешностью надо идти в актеры». И договорился о моей встрече с актрисой Театра русской драмы Любовью Шах. Она совершенно бесплатно согласилась подготовить меня для поступления на актерский факультет. Когда я попал к Любови Григорьевне, даже не умел читать стихи. Но она очень тепло ко мне отнеслась, занимались мы восемь месяцев.
И вот пришло время, когда Шах пообещала показать меня самому Хохлову. Мы с Любовью Григорьевной зашли в кабинет Хохлова, я прочитал стихотворение Симонова. Константин Павлович послушал и сказал: «Хорошо, я подумаю». А через несколько недель я узнал, что принят на работу в Театр имени Леси Украинки во вспомогательный состав. Помню, спросил тогда: «А что это такое?» Любовь Григорьевна усмехнулась и ответила: «Вы даже не будете говорить «кушать подано». Но мне было все равно, я несказанно радовался тому, что начинаю работать в театре. Это было в 1952 году. Мой портрет повесили в холле Театра имени Леси Украинки. Комсоргом у нас был
— Это означало три года службы?
— Четыре! Отправили на подводную лодку. Помню, пришел в театр прощаться с коллективом, подхожу к Лаврову: «Кира, надо бы выпить, но денег у меня нет». Он говорит: «Ладно, я возьму комсомольские взносы, но завтра ты должен будешь их покрыть». Мы пошли в винный магазин на площади Льва Толстого. Проели и пропили огромную сумму денег. Утром я побежал в скупку и продал все, что было на мне: туфли, рубашку, галстук. Первый, кого я увидел на проходной театра, был Лавров. Он грозно на меня посмотрел и лишь спросил: «Принес?» Я отдал ему деньги. Мы пошли опохмелились, и моя гражданская жизнь закончилась. Демобилизовался в 23 года. Как дальше жить, где работать, не понятно...
— Вернуться в театр не пробовали?
— Отчего же, пришел туда прямо в бушлате. Меня приняли, сказали, что найдут место, но, конечно, нужно было получать образование. И тут вмешался его величество случай. Я шел в театр по улице Ленина, как вдруг меня остановил Петр Федоряченко, работавший ассистентом на Киностудии имени Довженко. Окликнул, говорит: «Парень, ты знаешь, что похож на актера Тайрона Пауэра?» Я даже не знал, кто это такой. Оказалось, американская звезда, сыгравший в культовом фильме того времени «В старом Чикаго». Петр назначил мне встречу на следующий день на киностудии (она даже не была еще Киностудией имени Довженко) и предложил попробовать свои силы в картине «Путешествие в молодость» режиссера Григория Липшица.
Я был совершенно счастлив, узнав, что после проб меня взяли на роль альпиниста с зарплатой 800 рублей в месяц. Таких денег я никогда не получал. В театре моя зарплата составляла 385 рублей. Конечно, я согласился и тут же отправился с группой в экспедицию на Кавказ. Главные роли играли Анатолий Кузнецов и Олег Анофриев. Я был дублером Анофриева, работал, так сказать, «спиной». После съемок этой ленты меня пригласили на одну из ролей в первом широкоэкранном фильме Киевской киностудии «Партизанская искра», снятому по сценарию Олеся Гончара. Кстати, там первую свою роль сыграл брат Олега Борисова Лев. Потом я уехал в Одессу на съемки детектива «Исправленному верить». Но моя настоящая кинокарьера началась с легкой руки Николая Мащенко, который однажды привел меня в студию киноактера при Киностудии имени Довженко и сказал: «Здесь ты и будешь работать».
— Образование вы так и не получили?
— Нет, и в какой-то момент это стало большой проблемой. Я понимал, что мне не хватает знаний. К тому времени я уже был семейным человеком, родилась дочь. Честно говоря, актерская профессия меня не очень вдохновляла. И вот в 1967 году я попал на «Ленфильм», где снимался в эпизоде в картине Саввы Кулиша «Мертвый сезон». Помню, проходя по улице Моховой в Ленинграде, увидел объявление о наборе на заочное отделение режиссуры в Институт театра и кинематографии. И поступил, попав на курс к Георгию Товстоногову. Пять лет отучился в институте, защитив на отлично диплом короткометражным фильмом «Афоня, горим», в котором снялась Тамара Носова.
— Она так и не стала вашей супругой, несмотря на долгий роман.
— Семь лет мы прожили с Тамарой в незаконном браке. Все эти годы я разрывался между Киевом, где жила моя вторая супруга Алла с дочерью Таней, и Москвой. Работы в Москве было мало, и в какой-то момент я понял: если не вернусь в Киев, то просто умру на широкой кровати Носовой. Тамара так и не простила мой выбор. На прощание сказала, что я никогда ее больше не увижу и сдержала слово. Сценарий каждого своего нового фильма я присылал сначала Носовой в Москву, чтобы она выбрала себе роль. Но Тамара возвращала мне письма, даже не распечатывая. Ее судьба оказалась трагической. Она умерла в полной нищете, забытая всеми.
— Женщины всегда вас любили.
— У меня было много романов. Последний с Оксаной Ковалевой закончился моим третьим браком и рождением сына Николая. Мы вместе уже 22 года, Оксана снялась в моей картине «Черная рада». Работала со мной постановщиком в фильме «Бабий Яр». Я совершенно счастлив. Всегда, расставаясь со своими женщинами, старался сохранить хорошие отношения. Все, что было у меня, уходя, оставлял женам.
— Вы признавались, что деньги вас любят.
— Ты знаешь, я действительно никогда не чувствовал в них недостатка. Просто в то время, когда многие из моих коллег упивались своей гениальностью, я работал. У меня всегда было что надеть, поесть и выпить. Есть квартира, машина, дача в Конче-Заспе. Моей первой машиной была «Волга» (ГАЗ-21). Она стоила огромные деньги — 4 тысячи 500 рублей. Я ездил с популярными концертами «Товарищ Кино», в которых принимали участие Люся Гурченко, Тамара Носова, зарабатывая деньги. Потом через Союз кинематографистов купил ГАЗ-24 за 9 тысяч 223 рубля. Мы с Леонидом Быковым приобрели одинаковые машины. После фильма «Дорога в ад» у меня появилось польское авто «Полонез». Сейчас езжу на «Хонде». Самое главное, я всегда понимал, что мне надо закатать рукава и работать.
— Домашними делами, понятно, вам заниматься некогда?
— Я никогда не убирал, не стирал и не гладил. Не умею готовить еду, даже с яичницей не справлюсь. Могу налить себе лишь чай. Зато обожаю ходить по магазинам и базарам. Это доставляет мне настоящее удовольствие.
— О чем мечтаете?
— Я прожил длинную жизнь и ни о чем не жалею. Нет, не думай, я не подвожу итоги. Как говорил мой любимый киногерой Глеб Жеглов: «Мы еще покувыркаемся».
7015Читайте нас у Facebook
