Вдова Валентина Пикуля Антонина Пикуль: «Муж никогда не начинал новый роман в понедельник»
В советское время книги Валентина Пикуля были большим дефицитом. История на страницах его романов оживала, совсем не похожая на то сухое изложение фактов, которое большинству из нас предлагали на уроках в школе.
Общий тираж его произведений достиг полумиллиарда экземпляров. Особенно полюбились читателям «Пером и шпагой», «Фаворит», «Честь имею», «Крейсера».
О том, каким человеком был ее муж, «ФАКТАМ» рассказала вдова Валентина Саввича Антонина Пикуль, ныне живущая в Риге. В Москве на посвященном юбилею Валентина Пикуля торжественном вечере, который организовали Общероссийское движение поддержки флота и издательство «Вече», она презентовала свою новую книгу о жизненном и творческом пути писателя — «Слово и дело великого романиста».
«Посылки от читателей приходили со всего Советского Союза»
— Антонина Ильинична, правда, что американцы за уникальный архив вашего мужа предлагали очень большие деньги?
— Предложения поступали не только от американцев, но и от англичан, которые хотели купить рукописи Пикуля. Однако я приняла решение ничего не продавать. Валентин Саввич писал в первую очередь для советских читателей, которые очень поддерживали его. И не только морально. Посылки приходили со всего Советского Союза. С Камчатки присылали икру и рыбу, из Средней Азии — урюк и изюм, из Башкирии — мед...
*Антонина Пикуль
— Ваш муж прожил всего 62 года. Сколько мог еще интересных книг написать!
— Валентин Саввич фактически предсказал число и месяц своей смерти. Я открыла одну из книг и на форзаце ее обнаружила сделанную им в 31 год ярко-красным карандашом надпись о том, что умрет он 13 июля. Его сердце остановилось 16 июля.
Ошибся на три дня... Он умер от сердечного приступа. До этого пережил два инфаркта и инсульт.
Как известно, критики Валентина Пикуля не жаловали. Каждая его новая книга встречалась ими в штыки. В частности, ополчались историки, потому что Валентин Саввич пользовался не их монографиями, а источниками того периода, о котором писал. Посылал запросы в архивы, много интересного было и в его собственной библиотеке — например, периодика того времени, о котором писал (после войны в Ленинграде, где он тогда жил, на книжных развалах можно было все купить). Помогали и читатели, зная, что писатель работает над той или иной темой.
— Сегодня произведения Валентина Пикуля переведены на многие языки мира. При этом ведь сам он из-за того, что некоторым советским идеологам не нравились его трактовки отечественной истории, был невыездным?
— Муж получал приглашения во Францию, в Японию и в другие страны, но никуда не выпускали. На писательскую долю Валентина Саввича выпало много испытаний. В связи с публикацией романа «У последней черты» («Нечистая сила») ему позвонил секретарь ЦК КПСС Зимянин и вызвал «на ковер» в Москву (писатель жил в Риге. — Авт.). Валентин Саввич ответил, что написал книгу, изучив первоисточники, и если у кого-то на описанные события иная точка зрения, пусть напишет другую книгу, а читатель сделает свой выбор.
— Валентин Пикуль — человек необычной судьбы...
— Непростой. В 13 лет пережил блокаду Ленинграда, в 14 — соловецкая школа юнг, воевал. Ему не исполнилось и 17 лет, когда вернулся с войны. Как-то ехал в трамвае со своими боевыми наградами на груди. К нему подошел ветеран и пристыдил: «Юноша, снимите чужие медали!». Валентин ничего не ответил, но с тех пор больше эти медали никогда не надевал.
А как трудно в литературу было пробиться! С пятью классами образования, без связей в литературных кругах. Всю жизнь он занимался самообразованием.
«Первые полгода я называла супруга по имени и отчеству, а потом уже — Валюшкой»
— Как вы познакомились с Валентином Саввичем?
— Нас познакомила и соединила книга. Я работала в библиотеке Рижского окружного дома офицеров, частым посетителем которой был Валентин Саввич. Предложение мне сделал совершенно неожиданно.
Предыстория такова. Поскольку Пикуль ночами работал, а днем спал, не всегда мог прийти за источниками, которые мы для него заказывали в библиотеках всего Советского Союза и даже за границей. Я приносила книги ему домой, больше общаясь с его супругой Вероникой Феликсовной.
А после смерти его жены как-то звоню и говорю: «Книги пришли — пожалуйста, заберите». Валентин Саввич сказал, что плохо себя чувствует, и попросил занести. Я пообещала прислать библиографа. А он говорит: «Приезжайте именно вы». Я приехала. После смерти жены Пикуль изменился так, что его трудно было узнать, похудел сильно.
Пригласил меня на чаепитие. Мы сидели, разговаривали. Я торопилась уйти, так как мне предстоял по работе отчет. Он и говорит: «Уделите мне внимание, потому что я так одинок». Начал рассказывать о своей жизни, о том, что ему сейчас трудно. Я предложила, что сотрудницы библиотеки будут поочередно приезжать к нему и помогать по хозяйству.
И тогда совсем неожиданно, потому что ни о каких чувствах разговора не было, говорит: «Нет, я хочу, чтобы вы мне не только помогали, но и были моей женой». Предложение застало меня врасплох, я и подумать ни о чем таком не могла. Пикуль тогда уже был звездой первой величины, а тут какая-то заведующая библиотекой окружного дома офицеров. Я даже испугалась... И молчала — пауза длилась минут десять, а в его руках одна сигарета сменялась другой. Он ждал ответа.
— И что же вы ответили?
— Сказала, что не могу одна принять решение, потому что у меня двое детей. (С мужем в то время мы подали на развод.) Дочке было 16 лет, сыну — 14. Пикуль куда-то вышел, а через минуту вернувшись, сообщил, что заказал такси, и мы поедем и спросим детей. Так что времени для размышлений особо не было. Подъехали к моему дому. Валентин Саввич сказал: «Жду тебя полчаса. Потом уеду. Но мне бы хотелось, чтобы ты вышла пораньше».
Я объяснила детям ситуацию, и они дали добро. Со мной не поехали, хотя Валентин Саввич предлагал, пообещали приехать на выходные. Я взяла с собой трехтомник Есенина и шеститомник Блока. Когда спустилась, Пикуль говорит: «Ничего с собой не бери. Мы начнем жизнь с чистого листа». Всю дорогу я проплакала. Приехав, сели в холле, налили чаек, он и говорит: «Ну а теперь расскажи о своей жизни»....
— Вы прожили вместе десять с половиной лет. Какой у мужа был характер?
— Мне очень повезло — он был покладистый. Первые полгода я называла супруга по имени и отчеству, а потом уже — Валюшкой. Ему это очень нравилось. Поначалу тяжело было. Ведь не существовало никакого периода ухаживаний. Мы не знали характеров друг друга. А потом привыкли. Я его старалась поддержать, вдохновить. Всегда знала, над чем он работает, помогала ему. На мне были разговоры с рецензентами, встречи с читателями, вычитка гранок, подбор источников. Я была первым читателем, первым редактором и первым критиком рукописей мужа.
— Антонина Ильинична, какой самый запоминающийся подарок сделал вам муж?
— Посвящение романа «Каждому свое». Еще любил дарить цветы. Бывало, гуляем. Он подходит к женщине, которая торгует: «Дайте мне все это ведро!»
— А какие подарки сам любил получать?
— Лучшим подарком для него была книга. Вещизмом он не увлекался. Мебель для него была «доски», одежда — «тряпки». Обычно ему одежду мы покупали с дочкой — она все на себя примеряла, так как такого же, как муж, роста. Пикуль любил все экстравагантное. Если шляпа — то с пером, костюм — яркий. А вот еду предпочитал самую простую. Перед сном любил поесть супчик «из пакетика». Еще очень нравились ему пирожки с мясом. Чай пил очень крепкий. Когда работал, постоянно бегал на кухню, подливал горячего.
«Да что там одна жизнь?У меня их были тысячи! И каждая в своем времени»
— Читала, что он мог писать 32 часа подряд...
— Знаете, действительно работал увлеченно. Заканчивал одну книгу, а в голове уже созрел новый замысел. Однажды я поинтересовалась, как к нему приходит вдохновение. Он ответил: «Знаешь, вот я сижу и обдумываю очередную фразу или абзац, и вдруг... чувствую запах духов, шелест платья, вижу сцену объяснения в любви». Или, к примеру, становился «свидетелем» сражения. И тут же стремился перенести все это на бумагу.
В одну из ночей я вдруг услышала, что в его кабинете кто-то разговаривает. Взглянула на часы — четвертый час ночи. Подумала: что бы это значило? Муж никогда не подходил к двери, никому не открывал — это входило в мои обязанности. Прислушалась: говорит Пикуль, но разными интонациями: что-то приказывает, с кем-то здоровается, кому-то нотацию читает... Я заглянула в комнату. Гляжу: Пикуль вскакивает и кому-то отдает честь, потом с кем-то прощается, дает напутствие. И буквально через два-три дня говорит мне: «Тося, ты не считай меня сумасшедшим. Когда я пишу, все проигрываю вслух».
— У артистов много суеверий. А у писателей какие?
— Валентин Саввич никогда не начинал новый роман в понедельник. Не любил этот день. И еще: предпочитал писать не на чистом листе, а на исписанном — с обратной стороны. Считал, что такая бумага заряжена энергетически, потому и пишется на ней легче.
— Валентин Пикуль оставил мемуары?
— Сохранилось много его записок. Вот, к примеру, одна из последних: «Вся жизнь, отданная изучению истории, привела меня к странной, может быть, нелепой мысли, что я всегда существовал. Да, мне пришлось побывать при осаде Пскова во времена Ивана Грозного, я наблюдал за порядками при дворе Анны Иоанновны и Екатерины Великой... Да что там одна жизнь? У меня их были тысячи! И каждая в своем времени. Я одевался в разные костюмы, я разговаривал на разных языках. Всегда существовавший, я обязан всегда существовать и в будущем...».
13 июля в Мурманске собираются открыть памятник мужу. Но знаете, я всегда думаю о том, что главный памятник он создал себе при жизни — это его произведения.
5696Читайте нас у Facebook
