Владислав Тентюк: «Люди не оставили меня в беде, и произошло чудо. Теперь я хочу, чтобы чудо случилось и с другими»
В детском хирургическом отделении Черниговской областной больницы сейчас только и разговоров, что о «добром дяде, который помог». Большинство маленьких пациентов даже не знают, как его зовут и кем он работает. И недоумевают, почему абсолютно незнакомый мужчина устроил им настоящий праздник — с клоунами, развлечениями и угощением. «Было так весело! — вспоминают дети. — Этот дядя не только привел клоунов, но и сам нас развлекал, все время шутил. Как какой-то добрый волшебник».
— Он так и объяснил: хочу, чтобы вы почаще улыбались, — говорит
«Не переживай. Многие вылечиваются, вылечимся и мы. Прорвемся»
«Доброго дядю», о котором наперебой рассказывают дети, зовут Владислав Тентюк. Он милиционер, работает в спецподразделении «Грифон» в Чернигове. Кроме
— К счастью, эти деньги мне не понадобились, — говорит Владислав. — А ведь несколько месяцев назад моя жизнь перевернулась с ног на голову. Страшно даже вспоминать, в каком состоянии я вышел из больницы после обследования. Глядя на меня с сочувствием, врач тогда произнес: «У вас рак. Хотел бы обнадежить, но не могу. Это четвертая стадия». Я до сих пор помню все — слова врача, его интонацию, взгляд… Такие страшные моменты, наверное, не забываются никогда.
Еще весной Владислав Тентюк начал чувствовать легкое недомогание. Ни отдых, ни сон не помогали — милиционер все время ощущал слабость.
— Я считал, что у меня просто хроническая усталость, — объясняет Владислав. — Но на всякий случай решил обследоваться. О том, что у меня может быть какая-то тяжелая болезнь, и мысли не возникало. Осмотрев меня, врачи обнаружили увеличенный лимфоузел и направили в городской онкодиспансер. Только от этого уже стало не по себе. Я понимал, что многие из тех, кто там обследуется, уходят с хорошими новостями — вовсе не обязательно, что тебе поставят страшный диагноз. Но не волноваться тоже не мог. Жене об обследовании и тем более об онкодиспансере ничего не сказал. Марина очень меня любит и точно не смогла бы спокойно спать. В диспансере мне сделали компьютерную томографию. Помню, ждал результатов и успокаивал себя: у меня же ничего не болит. Значит, внутренние органы в порядке. С чего тогда волноваться? Но все оказалось по-другому… Страшнее всего был даже не сам диагноз, а стадия — четвертая. Ну что можно сделать на четвертой стадии?
Я сразу все понял, но еще несколько раз переспрашивал врача, что имеется в виду. Помню, смотрел на него и думал: вдруг сейчас окажется, что это не четвертая стадия, а хотя бы третья? Или, может, он просто перепутал снимки и посмотрел чужую томографию? «Это хоть как-то можно вылечить? — спросил я. — Что теперь делать?» «Будем пробовать, — сказал врач. — В вашем случае нужно срочно начинать химиотерапию. Вы знаете, что лечение очень дорогое?» Наша семья далеко не самая обеспеченная, но последнюю фразу доктора я пропустил мимо ушей. Ведь впереди было самое страшное — рассказать о своем диагнозе родным.
Как доехал домой, не помню. Перед глазами стояла пелена. Мы с Мариной женаты уже десять лет, ближе человека, чем она, у меня нет. У нас двое маленьких сыновей. Если случится страшное, как она сама поставит их на ноги? Когда я сообщил Марине, что болен раком, она несколько минут молчала. А потом сказала: «Не переживай. Многие вылечиваются, вылечимся и мы. Прорвемся». Жена изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал уверенно. Крепко взяла меня за руку, даже не заплакала. Я соглашался — конечно, будем лечиться. Но сказать ей, что уже четвертая стадия, так и не смог.
Вскоре о страшном диагнозе Владислава узнали его коллеги. По областным управлениям милиции во всех регионах разошлась телеграмма: «Капитану Владиславу Тентюку срочно требуется помощь».
«Химиотерапия не нужна, — сказал белорусский врач. — Ваш диагноз… не подтвердился»
— Когда я в очередной раз пришел в онкодиспансер, мне озвучили стоимость химиотерапии, — вспоминает Владислав. — Я думал, что хуже новости, чем та, которую мне уже сказали, быть не может. Оказывается, ошибался. Еще вчера врач говорил, что мы будем пробовать бороться с раком с помощью химиотерапии. Но что делать, если на химиотерапию нет денег? Один флакончик стоит несколько тысяч гривен, а покупать их нужно практически каждый день. Чем эффективнее химиотерапия — тем она дороже. При этом никто не дает никаких гарантий. С моей зарплатой это было абсолютно нереально.
По словам Владислава, он даже не ожидал, что ему захотят помочь столько людей. Телефон милиционера раскалился от звонков. Первыми начали звонить коллеги.
— Удивительно, но звонили даже те, кого я совсем не знал, — рассказывает Владислав. — Это были милиционеры из других регионов. Сейчас о милиции отзываются плохо, и часто это бывает оправданно. Но мой случай показал — среди нас есть много милосердных и неравнодушных людей. «Ты, главное, держись, — говорили мне. — Настойчивый человек может преодолеть абсолютно все. Ты справишься». Все время звонили друзья, знакомые. И даже люди, которым когда-то помог по работе. Я уже забыл, как они выглядят, а они перечисляли мне деньги. Кто-то по сто гривен, кто-то — по тысяче. Я отовсюду слышал слова поддержки. Спасибо всем, что обошлись без тяжелых вздохов и причитаний. Гораздо приятнее было услышать оптимистичное: «Мы в тебя верим». Это действительно придавало сил. Я ощущал себя спортсменом, который готовится к важным соревнованиям. А раз меня все так поддерживают, болельщиков никак нельзя подвести (улыбается).
— Как вы себя чувствовали?
— Я сам удивлялся, но мне стало лучше. Казалось бы, тяжелая болезнь прогрессирует, химиотерапия еще не началась. А у меня откуда-то появились силы! Считал, что все это благодаря поддержке. И, конечно, благодаря моей жене. Кто-кто, а Марина точно знала, как не дать мне упасть духом. Все время была рядом и ни разу не показала, что переживает. Наоборот, старалась вести себя так, как будто не произошло ничего особенного. Как и раньше, говорила со мной о моей работе, о наших планах на будущее. Я даже не думал, что она у меня такая сильная.
Вскоре деньги на первый курс химиотерапии были собраны. Владислав уже готов был ложиться в больницу, но жена неожиданно предложила пройти еще одно обследование.
— Только уже за границей, — уточняет милиционер. — Марине не давала покоя мысль о том, что я хорошо себя чувствую — мол, при четвертой стадии рака так не бывает. Супруга договорилась с врачами в Белоруссии. «Давай съездим на всякий случай, — уговаривала она меня. — Мне так будет спокойнее». Конечно, это был риск — вместо того, чтобы срочно начинать химиотерапию, ехать в другую страну. Могли ведь потерять и без того упущенное время. Я все это понимал, но… согласился. Не спрашивайте почему — сам не знаю. Вроде бы не собирался, но в последний момент побежал на вокзал за билетами. Что-то мне подсказывало, что я поступаю правильно.
В Белоруссии все началось заново: обследования, томография, анализы… На это ушло больше недели. Там все было по-другому: врачи собирали по моему поводу консилиум, часто приходили, что-то уточняли. У нас в стране обследование проходит гораздо быстрее. Но еще больше меня удивило то, что белорусские пациенты получают химиотерапию бесплатно. Очень дорогие препараты, на которые мне собирали деньги, как говорится, всем миром, граждане этой страны могут использовать, не платя ни копейки. Нас с женой это потрясло.
Идя к врачу за результатами обследования, Владислав уже не надеялся на чудо. Молился лишь об одном — чтобы болезнь оказалась не настолько запущенной, как ему сказали в Чернигове.
— Молился, а сам думал: и что я прошу? — говорит Владислав. — Мне же сказали, что в других органах уже появились метастазы. Не могли же они взять и исчезнуть. Когда я зашел в кабинет, врач был очень серьезным. У меня упало сердце. До этого какая-то надежда все-таки была. Но от одного серьезного вида врача она рухнула. «Доктор, что мне делать? — не дожидаясь вердикта, спросил я. — Начинать химиотерапию?» «Успокойтесь, — ответил он. — Химиотерапия не нужна. Ваш диагноз… не подтвердился».
«Болезнь ведь когда-то закончится, а жизнь продолжается»
— Мне показалось, что я ослышался, — голос Владислава дрожит. — «Может, я что-то не понял? — мелькнула мысль. — Наверное, он сказал „подтвердился“. А частица „не“ просто почудилась». Увидев мой непонимающий взгляд, доктор даже испугался: «С вами все в порядке?» «Я… не знаю, — все еще не мог прийти в себя. — Как вы там сказали? Что не подтвердилось?» «Вы не больны раком! — улыбнулся врач. — Диагноз, который поставили в Чернигове, оказался ошибочным». Что я пережил в тот момент! До сих пор не могу спокойно об этом рассказывать. Что там доктор говорил мне дальше, я уже не слышал. Видел только, что он раскрывал рот, и все. А потом, резко вскочив, я выбежал в коридор — обрадовать жену. Когда сказал, что не болен, Марина расплакалась — впервые за все это время. Так счастливы мы не были еще никогда.
Повторное обследование показало, что лимфоузел у Владислава увеличился совсем по другой причине. Незначительные нарушения в других органах действительно были, но это оказались не метастазы. Милиционеру прописали курс лечения, и уже через несколько недель Тентюк был абсолютно здоров.
— Нужно было в очередной раз всех обзванивать, — вспоминает Владислав. — Но только теперь мне очень этого хотелось. Чего стоило позвонить пожилым родителям и закричать в трубку: «Папа, мама! Я здоров!» Еще никогда так не спешил на работу (улыбается). Мне хотелось работать день и ночь. Я ведь здоров, а значит, могу себе это позволить. Да я могу позволить себе абсолютно все! Это непередаваемое ощущение счастья. Как будто мне заново подарили жизнь.
Вернувшись в Чернигов, Владислав не стал разбираться с медиками, которые, поставив ошибочный диагноз, чуть было не угробили его химиотерапией. Вместо этого милиционер отправился в детское отделение Черниговской областной больницы. Он пришел туда с деньгами, которые ему собрали коллеги и просто неравнодушные люди.
— Когда мы возвращались в Украину, я уже знал, куда пойдут эти средства, — говорит Владислав. — Их ведь собирали для борьбы с болезнью. Значит, они нужны тем, кто сейчас борется с этим страшным недугом. А таких, к сожалению, сотни тысяч… Придя в больницу, я спросил у врача, кому больше всего нужны деньги. Он назвал мне фамилии четверых детей. В тот же день я подошел к их родителям и отдал им конверты.
*Так как деньги были собраны для борьбы с тяжелым недугом, Владислав отдал их родителям детей, проходящих химиотерапию
Там же, в больнице, я познакомился с 
денег у меня не было. Однако люди не оставили меня в беде, и произошло чудо. Теперь я хочу, чтобы чудо случилось и с другими.
*"Если верить в свое выздоровление, то все получится", — говорит Владислав Тентюк (на фото — с
Впрочем, далеко не все детки улыбались, как Стас. Многие устали — и даже не столько от лекарств, сколько от больничных стен. Идея устроить детям праздник пришла спонтанно. Выйдя из больницы, я пошел в агентство, которое занимается организацией массовых мероприятий, и сказал, что хочу пригласить клоунов и артистов. Уже достал кошелек, но меня остановили: «Какие деньги, если мы идем в больницу к детям? Уберите немедленно!» Получилось очень весело. Видя, как искренне радуются дети, плакали даже врачи и медсестры. Потом подходили родители, благодарили. Мне было ужасно неловко — я ведь не сделал ничего особенного. Даже за мероприятие не заплатил — артисты согласились играть бесплатно. «Дело в общем-то не в деньгах, — объяснила мама пятилетнего мальчика. — Вы видите, как мой сын смеется? Это его первый смех за последние полтора года».
Фото предоставлено пресс-службой черниговского облуправления милиции
5241Читайте нас у Facebook
