"Сталин решил оттяпать кусок Финляндии «по-мирному». Финны оказались несговорчивыми"

Хочу процитировать одного американского президента. Очень уж примечательно он высказался в адрес России!

«Более двадцати лет назад… я решительно симпатизировал русскому народу… надеялся, что Россия решит свои собственные проблемы и что ее правительство, в конечном счете, сделается миролюбивым правительством, избранным свободным голосованием, которое не будет покушаться на целостность своих соседей. Сегодня же надежда или исчезла, или отложена до лучшего дня. Эта страна, как сознает всякий, у кого хватает мужества посмотреть в лицо фактам, управляется диктатурой столь абсолютной, что подобную трудно найти в мире. Она… вторглась на территорию соседа, который желал одного — жить в мире как демократическая страна, свободная и смотрящая вперед».

Это сказал не Обама. И страна, на территорию которой вторгся российский солдат, — не Украина. Цитата принадлежит другому американскому президенту — Франклину Делано Рузвельту. Речь идет о нападении СССР на Финляндию в 1939 году. Но как свежа формулировка, не правда ли? В ноябре исполняется 75 лет с начала так называемой советско-финской войны. Дело даже не в дате, а в том, что история ничему не учит. Особенно, если страна, как и прежде, «управляется диктатурой столь абсолютной, что подобную трудно найти в мире».

Хельсинки — мать городов русских

У Финляндии с Украиной много общего. Обе были порабощены Российской империей и считались неотъемлемой частью русского мира. Финляндия, может быть, даже больше, все ж таки финно-угры — основа Московии, родная кровь. В конце 1917 года, после захвата большевиками власти в Петербурге, Сенат Финляндии объявил о независимости страны. Ленин признал новое государство. Но тут же выделил деньги и оружие для промосковского путча и поспешил признать скороспело возникшую Финскую социалистическую рабочую республику. Началась гражданская война.

Финляндии повезло больше, чем Украине, — у нее был Карл Густав Маннергейм, верховный главнокомандующий и национальный герой. 23 февраля 1918 года барон Маннергейм обозвал большевистскую красную гвардию «хулиганами Ленина» и пообещал, что не вложит меч в ножны, пока последний из этих хулиганов не будет изгнан из Финляндии. Война между борющейся за независимость Финляндией и большевистской Россией получила название «первой советско-финской». И прими Маннергейм предложение российского офицерства возглавить Белое движение, еще не известно, удержались ли бы большевики у власти в Петрограде. Но финский Сенат отверг эту идею — независимость была дороже. Позже Финляндия приютила около 30 тысяч беженцев из большевистской России.

Сталин этого не простил. И уже в начале 1939 года началась подготовка к возвращению «незаконно отторгнутой» части империи. В официальной истории РФ советско-финская война выглядит как достойный ответ на нападение «белофиннов». Считается, что армия Финляндии была разгромлена и финны капитулировали.

Но архивы, открытые на короткое время в период перестройки (конец 1980-х — начало 1990-х), позволили историкам кое-что раскопать. Были, например, опубликованы документы, по которым оккупация Финляндии Советским Союзом была оговорена в секретных протоколах того самого пакта Молотова — Риббентропа и последовавшего за ним советско-германского договора о дружбе и границе…

Для начала Сталин решил оттяпать кусок Финляндии «по-мирному». Почему бы, мол, финским братьям не поделиться островами в Балтийском море? Не отдать их под советские военно-морские базы? Финны (в отличие от нас с Черноморским флотом) оказались несговорчивыми.

Позже Сталин пояснял: «На Западе три самых больших державы вцепились друг другу в горло, …когда руки заняты и нам предоставляется благоприятная обстановка, для того чтобы в этот момент ударить. Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент».

Как это по-российски! Воспользоваться ситуацией, чтобы украсть то, что хозяину тяжело защитить.

Подготовка к вторжению шла полным ходом — Балтийский флот еще 2 августа 1939 года получил директиву: потопить финский флот и захватить ключевые острова. Войска Ленинградского ВО тоже получили приказ: выдвинуться к границе Финляндии к утру 10 октября 1939 года.

Сталин считал финнов слабаками: мол, стоит бабахнуть раз из пушки, и они поднимут руки. По воспоминаниям Хрущева, диктатор до последней минуты был уверен, что финны согласятся на ультиматум и войны не будет.

Финское Изварино

Обстрелять собственную территорию и свалить все на будущую жертву — классика, придуманная задолго до Путина. В прошлой войне первыми метод апробировали немцы — «расстрел» радиостанции Гляйвиц стал поводом для вторжения в Польшу. Спустя три месяца в районе местечка Майнила на Карельском перешейке сталинские энкавэдэшники повторили номер на бис. Советская версия гласит, что 26 ноября войска Красной армии были вероломно обстреляны с финской территории артиллерийским огнем. Убиты трое рядовых и один младший командир. Правительство Финляндии попыталось перевести конфликт в недоразумение, мол, «речь идет о несчастном случае, происшедшем при учебных упражнениях, имевших место на советской стороне». Финнам не хотелось верить, что все уже предрешено.

В годы перестройки советские историки раскопали воспоминания бывшего майора (а потом — генерала) госбезопасности Окуневича. Он писал, что вместе с московскими «специалистами по баллистике» «произвел пять артиллерийских выстрелов из нового секретного оружия в районе Майнилы». Но это еще не все. В донесениях командира полка, «пострадавшего» от обстрела, не было найдено никаких упоминаний ни о выстрелах, ни о потерях. Все было выдумано.

Однако повод был дан. Газета «Правда» (выполнявшая тогда работу Дмитрия Киселева) пишет: «Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути к цели».

30 ноября газетная пальба перешла в орудийную. Советская артиллерия обстреляла финских пограничников. Те ответили. Война началась.

На чужой каравай всегда есть Бородай

Хрущев вспоминал, что осенью 1939 года, еще до вторжения, в кабинете у Сталина он застал старого финского большевика Куусинена. Товарища Отто уже обломали, и он согласился возглавить будущую «северную новороссию» — Карело-Финскую ССР. В первый день войны в захваченном Советами пограничном городке Териоки было спешно образовано «народное правительство», а на второй день СССР заключил с ним договор о взаимопомощи и дружбе.

Надо сказать, что Куусинен был очень осторожным человеком (потому и дожил до 1965 года) — за всю войну он ни разу в Териоки не был, а отсиживался в Петрозаводске. Сформированные им так называемые воинские части 1-го финского народного корпуса состояли в основном из русских, так что на поддержку финнов рассчитывать было трудно. Сталин хотел было подключить к процессу компартию Финляндии, но коллеги нашего Симоненко, в отличие от него самого, оказались настоящими патриотами и показали вождю народов фигу.

Санкции Запада

Уже к началу войны финны поняли: воевать придется в гордом одиночестве. Германия помогать и не думала. Мало того, Гитлер поначалу даже готовился признать шарашку Куусинена (пакт обязывал). Через территорию Германии не пускали ни венгерских добровольцев, ни оружие из Италии. Косо смотрели в Рейхе и на попытки Швеции вступиться за финнов.

Англия, Франция, Америка были, конечно, на стороне жертвы. Но играли в свою излюбленную игру — «санкции». 14 декабря 1939 года Советский Союз со скандалом был исключен из Лиги Наций. (Правда, и Лига Наций после этого долго не прожила.)

Было еще американское эмбарго против СССР, затронувшее поставки стратегических материалов. Были европейские кредиты и поставки вооружения и снаряжения (но — только через месяц после нападения Сталина). Была идея — послать экспедиционный корпус в помощь Финляндии. Однако европейские политики умело тянули резину: мол, на носу война с Германией, самим войска нужны…

Правосеки Маннергейма

Сталин предполагал разгромить финнов за десять — двенадцать суток. Но — кишка тонка.

Маннергейм не был бы Маннергеймом, если бы доверял России хоть на копейку. Сразу после первой советско-финской войны он взялся за подготовку ко второй. Чудом фортификационной мысли принято считать финскую линию Маннергейма, общая глубина которой составляла 80—100 километров! Каждый населенный пункт представлял собой укрепленный узел, обеспеченный радио- и телефонной связью, госпиталем, кухней, складами боеприпасов и горючего. 30 рядов проволочных заграждений, 12 рядов бетонных надолбов, 350 железобетонных дотов, 2400 дзотов. Чтобы построить все это, потребовалось полтора десятилетия!

Но главная линия обороны проходила через сердца финнов. И тут Маннергейм тоже постарался. Еще в 1920 году он создал массовую военизированную патриотическую организацию «Шюцкор». Когда стало понятно, что война неизбежна, 200 тысяч членов «Шюцкора» были призваны в армию. 80 тысяч женщин — членов «Латта Сваард», вспомогательной организации «Шюцкора», были отправлены на службу в тыловые части и подразделения взамен мужчин, выдвинувшихся на фронт.

Таким образом, армия Финляндии, в мирное время не превышавшая 30 тысяч человек, увеличилась до 600 тысяч. Под ружье стало около 17 процентов от 3,8-миллионного населения страны! Это была наивысшая мобилизационная способность среди стран — участниц Второй мировой войны.

Груз 200 000

Советы напали по всей линии границы, превосходя финнов в живой силе и технике — к концу войны сюда было стянуто около миллиона солдат Красной армии. На Крайнем Севере финны в первые дни отступили на 130 километров. Но условия тундры остановили русских. На Карельском перешейке Советам только к 12 декабря удалось выйти к «линии Маннергейма». Красная армия несла большие потери от мин, а миноискателей не имела.

10—12 декабря финны разгромили, взяв в кольцо, 139-ю стрелковую дивизию и нанесли тяжелые потери 75-й дивизии, посланной на помощь. Погибло более пяти тысяч красноармейцев, более тысячи попало в плен. В конце декабря севернее Ладожского озера была окружена и уничтожена 163-я стрелковая дивизия, потерявшая более пяти тысяч убитыми. Такая же участь постигла в начале января 1940 года 44-ю моторизованную дивизию, посланную на выручку. Незадолго до окончания войны, в конце февраля, там же, севернее Ладоги, были окружены еще две советские дивизии. Одна из них, 168-я, снабжалась по воздуху и смогла продержаться в финском «котле» до заключения перемирия. Другая, 18-я, была истреблена при попытке прорыва. На поле боя финны обнаружили 4300 трупов, в том числе двух генералов.

Зима была снежной, температура стояла ниже 45 градусов мороза. Советские дивизии просто вымерзали на корню. Финский «дед Мороз» — Йоулупукки в этой войне был на стороне своего народа.

По данным Российского государственного военного архива, потери советской армии за четыре месяца войны составили убитыми около 200 тысяч, ранеными и обмороженными — 325—330 тысяч, пленными — шесть тысяч (по возвращении в СССР большинство было расстреляно). Потери авиации — 640—650 самолетов, танков — более чем 2500 машин.

В целом, общие потери Красной армии в пять раз, по убитым — в шесть раз, по самолетам — в восемь раз превышают потери противника. Для Финляндии это тоже была «пиррова победа»: она потеряла 1,8 процента от всего населения страны, тогда как СССР — всего 0,15 процента.

После ожесточенных боев финское командование все же начало 17 февраля отводить войска на вторую полосу обороны. В финском руководстве разгорелись дебаты о заключении мира. Военной партии, которую возглавлял министр обороны, не терпелось продолжать бои: скоро, мол, должен подойти 150-тысячный англо-французский экспедиционный корпус.

Главный «ястреб», маршал Маннергейм, ни в какие 150 тысяч от Европы не верил и внезапно высказался за прекращение войны. Чтобы сохранить страну и народ. 12 марта был заключен Московский мирный договор.

Старый воин оказался прав. Уже в 1941 году Финляндия снова смогла поставить под ружье 600 тысяч человек!

…Финляндии в те годы было тяжелее, чем нам сейчас. Намного. Меньше население, разрозненная Европа, как никогда сильная в военном плане противостоящая империя. Но в одном было легче: Финляндия объединилась в своем порыве — защитить независимость. Было очень мало предателей и безразличных. На фронт шли все, кто мог держать в руках оружие. России был преподан урок, после которого агрессор понял: свободная Суоми ему не по зубам. Все, что он смог, — это уменьшить значение своего поражения, назвав войну с Финляндией «мелким пограничным конфликтом».

Но 200 тысяч убитыми — так ли уж мелко?

Оригинал публикации: «Як знищувати російських окупантів: фінські практики»

11793

Читайте нас у Facebook