Пенсионерка из Крымского: "Я каждый день стою на коленях и прошу Бога, чтобы прекратили стрелять!"
Село Крымское Новоайдарского района Луганской области из всех населенных пунктов на линии фронта оказалось в самом худшем положении. Главная причина — его местонахождение: Крымское совсем рядом с 31-м блокпостом (на автодороге Бахмутка), который обстреливался с особой интенсивностью. Артиллерия и системы залпового огня «Град», как известно, — оружие не высокоточное, поэтому снаряды часто залетали непосредственно в село, разрушая постройки и инфраструктуру. К тому же соседний приселок Сокольники, занятый боевиками, — всего в нескольких сотнях метров от Крымского. Оттуда также часто стреляют по позициям украинских военных, а попадают в жилые дома…
Во время особо интенсивных боевых действий Крымское переживало по три-четыре мощных обстрела в сутки. По состоянию на сегодняшний день здесь повреждены несколько сотен жилых домов, часть из которых восстановлению не подлежит. Взрывной волной оборваны электропровода, повалены электрические опоры, во многих местах перебит газопровод, отключено центральное водоснабжение (колодцев в селе нет, только глубокие скважины с электронасосами). Ко всему этому, Крымское еще и заблокировано. Раньше в село заезжали через Бахмутку, но сейчас это невозможно — придется ехать мимо Желобка, где стоят российские регулярные войска с бронетехникой, а также через 31-й блокпост, который теперь занят боевиками. Единственный оставшийся проезд — по грунтовой дороге со стороны поселка Светличный. Эту дорогу (до того разбитую тяжелой техникой, что преодолеть ее может лишь военный вездеход) жители Крымского называют дорогой жизни, ведь по ней в село доставляют продукты с гуманитарной помощью и эвакуируют людей.
В мирное время в Крымском проживали более 1200 человек, теперь осталось около трех сотен. Спасаясь от обстрелов, люди бежали из села в спешке, бросив все необходимое, в том числе домашнюю живность.
Корреспонденту «ФАКТОВ» удалось побывать в селе и пообщаться с его жителями во время очередной доставки гуманитарного груза.
Часть Крымского под названием «Русский край» — наиболее отдаленная от Бахмутки, поэтому и пострадала меньше всего. Именно здесь в основном остались люди.
Услышав звук двигателя нашего КрАЗа, на улицу выходят женщина и молодая пара. Первый вопрос: почему они не уехали отсюда?
— А куда? — отвечает вопросом Надежда Бережная (она раньше работала медсестрой в доме ребенка). — У меня украинский паспорт, я здесь выросла, детей своих вырастила, и внуки здесь вырастут. Ну куда я поеду, кому я нужна где-то? Хата наша пока цела, только окна с одной стороны повылетали. В «Русский край» снаряды почти не попадают, зато дальше все разрушено. Люди, убегая, бросали все: и имущество, и животных. Теперь по селу бродят бесхозные собаки, коты, коровы. Вы бы посмотрели на них — отощавшие, одичавшие, а коровы еще и недоенные. Увидят человека и бросаются к нему, особенно если тот с ведром воды. Им же пить здесь нечего, у нас нет водоемов. Нельзя на это без слез смотреть…
В селе в основном остались одни старики, из молодых — только мой сын и невестка. Не хотят выезжать, и все! Чем питаемся? Консервы, соленья свои. Магазины ведь не работают, никто из предпринимателей не торгует — боятся обстрелов, да и товар завезти на обычном транспорте невозможно. Солдаты с нами делятся продуктами. Хорошо к нам относятся. На днях ворота грязью забрызгали, проезжая на своей технике, так даже остановились и прощения попросили: «Ой, вибачте!» Хотя это же машина забрызгала, чего извиняться?
— Какой видите выход из нынешней ситуации?
— Пусть уходят и оставят Украину в покое! Я хочу мира — чтобы жили, как раньше. Ведь столько людей погибло уже. Лежишь ночью и думаешь — доживешь до утра или нет? У меня муж говорит: «Все, я с дивана не встану. Пусть снаряд летит — я остаюсь». А куда идти? Погреб, думаете, спасет? Не спасет ведь. Когда далеко стреляют, у нас земля дрожит, а если ближе… Что и говорить!.. Я и уехала бы, если бы было куда. А так…
— В Западную Украину поехали бы? Не побоялись?
— А что там, не люди? Я общалась с военными, особенно первыми, которые из Яворова Львовской области. Это же родные, наши! Они сами звали: «Тетя Надя, поехали к нам, ну поехали!» Я бы с удовольствием, если бы знала, что есть хата и что в этой хате что-то будет. Не что-то шикарное, а такое, как здесь у меня. И детей своих уговорила бы ехать. Да только некуда. Поэтому и остаются люди… Вот смотрите — бабушка Надя идет. Ей уже под девяносто, муж серьезно болен, а тоже остались…
К нам подходит пожилая женщина в военной куртке и в варежках разного цвета, на одной из которых зеленая латка.
— У нас родственники на той стороне остались — в Славяносербске и Стаханове(города, оккупированные боевиками. — Авт.), — эмоционально жестикулирует Надежда Афанасьева. — Они там плачут, а мы здесь. «Тетя Надя, дядя Миша, мы бы взяли вас к себе, но у нас война, и у вас война, — говорят. — Вас к нам не пустят, а нас к вам. Везде воюют…» Они там голодные сидят, а нам хоть пенсии платят и «гуманитарку» возят.
— Ваш муж воевал во Вторую мировую?
— Да, ему уже 90. Инвалид войны. Одной ноги нет, другая болит. Приходил врач от военных и сказал, что ногу нужно ампутировать. А как ехать? Ни денег, ни транспорта. Хотя столько проработали в своей жизни. У нас стаж по 54 года. Муж тракторист и комбайнер, он после войны 31 год с трактора не слезал. И медали ему вручали, и орден «Знак Почета», и мотоцикл с коляской дарили… А теперь пойдите посмотрите, как мучается…
Тем временем на окраине Крымского раздаются раскаты взрывов. По всей видимости, работает артиллерия. Несмотря на подписанные в Минске договоренности о полном прекращении огня, село до сих пор периодически обстреливают со стороны 31-го блокпоста и Сокольников.
— Что думаете об этой войне?— спрашиваю бабу Надю.
— Грубо выражаясь, дурдом. Ведь все мы — и украинцы, и русские — хотим мира. Я прекрасно помню, как мы пережили Великую Отечественную. Линия фронта проходила через село в 1943-м. И холод, и голод перенесли, хата наша сгорела. А теперь, на старые годы снова — и бах! И бах! И бах! И взрослые гибнут — солдаты и мирные люди. И дети. А у нас души разрываются. Я каждый день стою на коленях и прошу Бога, чтобы прекратили стрелять. Мы все переживем — пусть не будет света и газа. Есть земля, весна идет. Картошку посадим и выживем. Только не стреляйте, не убивайте людей. Какому Богу молиться, кого просить и умолять, я не знаю…
P.S. На следующий день после нашего разговора артиллерийский снаряд, выпущенный со стороны Сокольников, попал в дом Афанасьевых и полностью разрушил его. Пожилых супругов спасло то, что во время обстрела они находились в летней кухне. Обоих вывезли из Крымского в Лисичанск, больного мужчину госпитализировали.
На этой неделе в Крымском после большого перерыва снова подали газ, а на отдельных улицах включили свет. Люди постепенно начинают возвращаться в полуразрушенное село…
Фото с сайта cxid.info
1192Читайте нас у Facebook
