Татьяна Вилькович: "С салфетками, которые врачи забыли… у меня в животе, я проходила четыре месяца"
Татьяна Вилькович приехала в Херсон в отчаянии — в родном Скадовске женщине сказали, что, скорее всего, у нее онкозаболевание. Причиной таких предположений были два уплотнения, возникшие в животе у Татьяны вскоре после кесарева сечения. Эти уплотнения молодая женщина обнаружила через несколько недель после перенесенной операции. На ощупь они были как небольшие шарики.
— Причем по обе стороны живота — слева и справа, — уточняет Таня. — Я не знала, что думать. Если это новообразования, то почему они появились так быстро? Ответить на мои вопросы скадовские врачи не могли. Говорили, что это физиологические особенности организма.
«Как ни странно, вначале УЗИ ничего не показало»
Шло время, но уплотнения не исчезали. Тогда врачи и решили, что это может быть онкология. Женщина отправилась в областной центр.
— Этим событиям предшествовали роды, — рассказывает Татьяна Вилькович. — Я хотела рожать в Херсоне — о нашем cкадовском роддоме давно ходит дурная слава. Лично знаю женщин, которые были недовольны тамошними расценками и отношением врачей. Но поехать в областной центр не получилось из-за нелетной погоды (все это происходило еще в начале января нынешнего года). Я успокоила себя тем, что первый раз десять лет назад я рожала тоже в Скадовске и тогда все прошло хорошо. В этот раз, как и в предыдущий, должна была рожать естественным путем. Но получилось по-другому.
Когда начались схватки, врач, которая должна была принимать у меня роды, уехала на день рождения невестки. Пообещала приехать по первому же звонку акушерки — мол, та сообщит ей, когда я буду готова. Следующие несколько часов у меня были мучительные схватки. Врач долго не приезжала. Когда приехала, сказала, что нужно еще подождать: дескать, матка не раскрылась. Следующие несколько часов мучений закончились тем, что я упала и потеряла сознание. Тогда было решено делать кесарево сечение. Вызвали операционную бригаду, в составе которой был заведующий гинекологическим отделением Александр Гуменюк. Я в тот момент находилась в сознании и хорошо запомнила, как они горячо о чем-то спорили. Гуменюк говорил, что врач сделала что-то не так. Меня тут же положили на операционный стол.
Когда я пришла в себя после наркоза, узнала, что родила сына. Мальчик родился крупный — 4200. К счастью, ребенок был здоров. Я после наркоза чувствовала себя плохо. И лучше мне не становилось. Прошла неделя, а я из-за слабости с трудом могла ходить. Держалась повышенная температура, болели швы.
Через две недели после операции должна была приехать в роддом снимать швы. Перед этим я заметила, что когда, лежа на кровати, поворачиваюсь на бок, у меня в животе появляются два шарика — один с левой стороны, другой с правой. Муж тоже обратил внимание на эти странные бугорки. Раньше такого не было. Когда я приехала в роддом, ни врача, которая меня оперировала, ни заведующего отделением не оказалось. А операционная медсестра, увидев бугорки, сказала: «Ничего страшного. Это физиологические особенности вашего организма. Не обращайте внимания».
Но легко сказать! Прошло еще несколько недель, а бугорки не исчезли. Они стали еще больше. Теперь уже, чтобы их прощупать, мне не нужно было ложиться на бок — их было прекрасно видно, даже когда я стояла. В конце концов решила пойти на осмотр к другому гинекологу. Его эта ситуация обеспокоила.
— Он сказал, что это может быть?
— Он и сам не мог этого понять. Сказал, что у меня опухолевидные образования и что так точно не должно быть. «Ничего хорошего здесь нет, — сказал гинеколог.— Может, врачи там что-то оставили? Но что?» Гадать было бессмысленно, и меня направили на УЗИ. Как ни странно, при ультразвуковом исследовании у меня ничего не обнаружили. Я показывала врачу-узисту эти бугорки, но она только развела руками: «В брюшной полости ничего не видно». Гинеколог сказал прийти на следующий день. И уже не к нему, а к заведующему отделением Александру Гуменюку.
Убедившись, что бугорки действительно есть, Гуменюк вызвал врача, которая меня оперировала. На предположение гинеколога о том, что врачи могли что-нибудь забыть в моем животе во время операции, она отреагировала очень бурно: «Это абсурд! Пусть этот гинеколог делает свою работу, а не говорит что попало. Тоже мне советчик». И сказала, что у меня просто растянулись мышцы.
В результате ни она, ни завотделением не смогли сказать мне ничего конкретного. Не зная, что и думать, я опять пошла к гинекологу, которого моя проблема обеспокоила. «Ваш случай не выходит у меня из головы, — признался он. — Мы забыли исключить одну болезнь. Это могут быть… злокачественные опухоли».
«Я уже не сомневалась, что у меня рак»
— Врач объяснил, что опухоль, о которой он говорит, развивается очень быстро и дает метастазы в легкие. Мне сказали проверить легкие, — продолжает Татьяна Вилькович. — Сложно описать мое состояние в тот момент. Пройти обследование легких в Скадовске я не смогла — в больнице в тот момент не оказалось нужного специалиста. Муж повез меня в Херсонский областной онкодиспансер. Без договоренностей и даже без направления. Спасибо врачам, которые, несмотря на это, меня приняли. Во время первого осмотра гинеколог-онколог, которой я озвучила предположительный диагноз, сказала: «Похоже, так и есть». Направила на УЗИ. Помню, шла на обследование вся в слезах. Я уже не сомневалась, что у меня рак.
Голос Татьяны дрожит. Молодой женщине до сих пор тяжело вспоминать пережитое:
— В больничном коридоре я сквозь слезы успела сказать десятилетнему сыну, что тяжело заболела. Во время УЗИ в кабинет пришла гинеколог-онколог, которая меня осматривала. Глядя на монитор, она сказала: «Это очень странные образования. В них нет… кровотока. Это не похоже на опухоль». И вдруг закричала: «Не может быть! Да это же салфетки!» Я ничего не поняла: «Какие еще салфетки?» «Это не опухоли, а салфетки! — объяснила врач. — Они сложены гармошкой с обеих сторон. Похоже, их забыли в вашем животе во время операции». Расплакавшись, я закричала: «Слава Богу!» «Вы нормальная? — врач была в шоке. — Что у вас там за врачи в Скадовске?» «Слава Богу, что это не рак, — повторяла я, рыдая. — Слава Богу…»
Когда я немного успокоилась, врачи сказали, что эти салфетки нужно срочно вытащить, пока не началось заражение крови. Все предпосылки к заражению у меня уже были — ведь я проходила с этими салфетками четыре месяца! А в левой стороне живота уже начался воспалительный процесс. Мне так и написали в заключении УЗИ.
Татьяну прооперировали в отделении хирургии Херсонской областной клинической больницы. Салфетки изъяли. Операция проходила в присутствии представителей Минздрава, которые снимали весь процесс на камеру.
— Мы сделали это для того, чтобы потом мне никто не написал, что вместо салфеток у меня вырезали какую-то кисту или что-то в этом роде, — объясняет Татьяна. — Понятно, что есть результаты УЗИ. Но не менее важно то, что напишет врач, который оперировал. А ни для кого не секрет, что медики часто друг друга выгораживают. К счастью, операция прошла успешно. Салфетки изъяли. Врачи сказали, что мы сделали это вовремя. Если бы я так походила еще неделю, произошло бы заражение крови.
— С врачом, которая делала кесарево сечение и их там оставила, вы разговаривали?
— Да. Первый раз еще до операции в Херсоне, когда меня направили в Скадовск за анализами. Заведующий отделением, который, очевидно, уже был в курсе (хотя до нашей встречи я ему ничего о салфетках не говорила), пропустил меня без очереди и тут же позвонил коллеге, оперировавшей меня. Я слышала, как та кричала в трубку: «Не может такого быть! Какие еще салфетки?!» А уже при встрече сказала мне: «Я не знаю, как такое могло получиться. Сама две ночи не сплю. У меня ведь 38-летний стаж».
Когда в Херсоне я пришла в себя после операции, мне позвонил Александр Гуменюк. Спросил о самочувствии и сказал, что оплатил мне операцию и палату. Через несколько дней позвонила и врач, которая делала кесарево сечение. На этот раз она сказала: «Прости меня, если сможешь. Кто мог подумать, что такое произойдет?» Честно говоря, в тот момент я не собиралась поднимать скандал. Врач пообещала, что компенсирует мне все затраты. А деньги мы потратили немаленькие. Поездки в Херсон, дорогостоящие лекарства, которые потребовались после операции. Только по чекам, сохранившимся у меня, выходит шесть тысяч 800 гривен. Я сказала врачу, сколько потратила. В ответ услышала: «Конечно, все возместим. Я перезвоню».
Но не перезвонила. С тех пор мы связывались всего один раз. На этот раз врач сказала, что такая сумма — это очень много и что я занимаюсь вымогательством. А потом до меня дошли слухи о том, что она рассказывает знакомым: мол, заплатили Татьяне 23 тысячи гривен, все для нее сделали, а она еще и недовольна. После этого я обратилась в милицию.
«Ну, было, да. Но что нас теперь — задушить?»
По факту случившегося открыли уголовное производство.
— Все следственные действия, которые от нас зависели, мы уже выполнили, — сообщил руководитель следственного отдела Скадовского отделения полиции Виталий Бондар. — Но пока нет экспертизы. Поэтому не можем установить виновного и предъявить ему подозрение. Сейчас документы изучают в Минздраве.
— В брюшной полости пациентки обнаружили салфетки размером восемь на восемь сантиметров каждая, — прокомментировал ситуацию местному изданию «Новый день» хирург Херсонской областной клинической больницы Александр Мороз. — Они были закапсулированы. Организм создает своего рода барьер, капсулируя инородные тела. Но барьер хрупкий: рано или поздно инфекция может его пробить. Тогда возникает перитонит, и человек умирает. Все зависит от его индивидуальных особенностей: кто-то может ходить с инородным телом и несколько лет, а кому-то для летального исхода достаточно нескольких месяцев.
Сами медики вину признают. Но, как ни странно, не считают произошедшее чем-то из ряда вон выходящим.
— Из брюшной полости пациентки действительно были изъяты две салфетки, — рассказывает главный внештатный гинеколог управления здравоохранения Херсонской обладминистрации Юрий Герман. — Была сделана ревизия брюшной полости. Урон женскому организму эти салфетки не нанесли. А врачи… могли ошибиться. Это была тяжелая операция.
— Только не нужно делать из этого сенсацию,— заявила по телефону врач, оперировавшая Татьяну, когда ей позвонили журналисты ТСН. — Ну, было, да. Но что нас теперь — задушить? Или мы постоянно это делаем? Просто пациентка такой человек. Она прямо заявила: хочу денег. Тысячу долларов. А откуда я их возьму?
— Я не требовала никаких денег, — возмущается Татьяна. — Врачи сами предложили мне возместить ущерб. Но тут дело даже не в деньгах. Мне самой хотелось бы поскорее забыть о том, что пришлось пережить, как о страшном сне. Но я не хочу, чтобы подобное повторялось. Поэтому буду добиваться справедливости.
*"К счастью, сынок родился здоровым, а моей жизни сейчас уже ничто не угрожает", — говорит Татьяна. Фото из семейного альбома
Читайте нас у Facebook
