Владимир Тихий: "Нашему оператору перевязывали раны, а рядом врач констатировал смерть Сергея Нигояна"

Именно в эти дни три года назад в Киеве было создано кинообъединение «Вавилон 13». Украинские режиссеры и операторы, начиная с первых дней Майдана, фиксировали все события Революции достоинства. Сначала их было десять, а в самом разгаре Майдана — около пятидесяти человек. «Вавилон 13» снимал противостояние на улице Грушевского и первую смерть на Майдане. Именно этому объединению принадлежит первый документальный фильм о Майдане — «Зима, которая нас изменила». Один из основателей «Вавилона 13», режиссер-документалист Владимир Тихий говорит, что его жизнь тоже изменилась три года назад. И он за это благодарен судьбе…

— Знаете, мне кажется, что сейчас происходит некоторая подмена понятий, — говорит Владимир Тихий. — Объявлять началом Майдана призыв через соцсети Мустафы Найема прийти к стеле 21 ноября 2013 года — значит манипулировать ситуацией. Для меня Майдан ассоциируется с датой, когда была расстреляна Небесная сотня. Потому что именно в тот момент руководство страны, которое уже больше напоминало бандитское формирование, сдало свои позиции и примитивно сбежало. Наверное, это и есть то событие, о котором надо говорить в контексте исторического развития Украины.

— Тем не менее в этом году 21 ноября на том же месте, что и три года назад, собралось большое количество людей.

— Но это ни к чему не привело. Да, кто-то хотел расшатать ситуацию, но ничего не получилось. Собственно, и тогда, три года назад, все могло завершиться ничем. Просто события стали развиваться по совершенно неожиданному сценарию. Лично для меня осознание того, что простое собрание людей может перерасти во что-то большее, пришло 1 декабря 2013 года. Именно тогда ночью были избиты студенты, а на следующий день на Майдане собралось уже более полумиллиона человек. Это был момент, с которого обратный отсчет уже был невозможен.

— Вы были в те дни на Евромайдане?

— Как и многие мои друзья. Там было много знакомых лиц, но, признаюсь, я тогда не почувствовал, что происходящее будет иметь продолжение. Я не оставался ночевать под стелой, ушел домой, а утром вернулся. 22 ноября в 8 утра я увидел группу, в которую входили человек двадцать. Мне казалось, что просто присутствую на одной из акций протеста, которая в результате ни к чему не приведет. К тому времени мы закончили съемки. Снимая резиденцию Януковича, понимали, что власти все это не нравится, но она не будет действовать агрессивно. Такое же ощущение у меня возникло, когда увидел группку людей, протестующих на Майдане. Более того, практически всех, кого встретил, я уже видел на прежних многочисленных акциях. Никаких серьезных последствий ни одна из них не имела. Евромайдан длился до конца ноября. Я приходил туда практически каждый день, приносил теплые вещи, еду, честно говоря, не понимал, чем еще могу быть полезен. Переломный момент наступил 1 декабря.

— Вы той ночью не были на Майдане?

— Нет, я проснулся рано утром, зашел в Интернет и узнал о том, что случилось. Было несколько видео, на которых зафиксировали избиение студентов, и информация о том, что они сейчас скрываются за стенами Михайловского собора. Мы с друзьями поехали на Михайлов­скую площадь. Недалеко от ворот стоял автобус с правоохранителями. Постепенно площадь заполнялась людьми, которые стекались со всех сторон. Именно тогда возникла мысль о том, что вот сейчас уже надо брать камеру и снимать все, что происходит. Мы решили сделать небольшой фильм, чтобы проинформировать людей о происходящем в центре Киева.

Примерно 90 процентов средств массовой информации игнорировали события на Майдане. Было ощущение, что на самом деле ничего не происходит. С этим следовало срочно что-то делать. Мы начали снимать во второй половине дня в Михайловском соборе и возле его стен. Говорили с пострадавшими, с теми, кто пришел им помочь. Было очень холодно, рано начинало темнеть. Работали допоздна, потом поехали монтировать материал, а наутро наш фильм был уже готов. Наша история называлась «Пролог». Получилось, что это название стало своеобразным прологом к началу деятельности объединения «Вавилон 13».

— Сколько вас было человек?

— Около десяти, среди которых два оператора. Первый монтаж отснятых материалов проходил в мастерской украинского режиссера Ивана Саукина. Работали в основном ночью. Утром выкладывали материал в сеть. Видео тут же подхватывалось всеми каналами.

— Как появилось название «Вавилон 13»?

— Все очень просто. Я понимал, что нас, режиссеров, становится все больше и необходимо постоянное помещение. Пришел в Союз кинематографистов, находившийся в Доме кино, просить о помощи. Нам выделили небольшой зал без окон, за стеной которого был ресторан «Вавилон». Он назван в честь фильма Ивана Миколайчука «Вавилон XX». Пароль к Wi-Fi был «Вавилон 13». На дворе стоял 2013 год. В общем, все сошлось. Честно сказать, реакция на наши сюжеты превысила все ожидания.

Мы начали регулярно снимать небольшие документальные фильмы без комментариев, музыки. Шли лишь субтитры на английском языке. В определенный момент с нами работали уже около 50 кинематографистов. Среди них были и люди, не связанные с кино, — волонтеры, которые помогали решать организационные вопросы. Наше объединение больше напоминало активно работающую студию, существовавшую параллельно с Майданом. Периодически и у нас возникала паника. Появлялись те, кто говорил, что к нам едет «Беркут», что у нас отберут технику.

— Таки приезжал?

— Нет, это была лишь одна из составляющих того эмоционального накала, который испытывали все причастные к Майдану. Честно говоря, в то время было достаточно сложно критически относиться ко всему, что происходило вокруг. Хотя я понимал, что государственная машина, тем более в данных условиях, слишком тяжела и неповоротлива. Мы не представляли для них никакого интереса.

— Бывало, что вы ходили на Майдан без камеры?

— Конечно. Иногда мы, как и многие киевляне, по ночам долбили кирпичи на Майдане и сооружали баррикады. Но чаще со мной все же была камера. Знаете, наступает момент, когда ты уже не можешь оценивать происходящее просто как обыватель. Все время думаешь о том, каким образом снять тот или иной сюжет, как он будет смотреться на экране. Это уже профессиональная болезнь. Майдан — совершенно отдельный организм, существовавший по своим законам. Очень быстро среди людей стала распространяться информация о том, что силовики, возможно, применят оружие и будут убивать. То, что они не остановятся ни перед чем, было ясно уже после первой стычки, которая произошла под Администрацией президента.

Там снимал наш оператор Юрий Грузинов. Ему вообще «везло» на экстремальные моменты во время Майдана. Юра находился среди протестующих, в эпицентре событий. Но в тот момент, когда силовики пошли в контратаку, у него закончились все батарейки и он отправился их заряжать. Правда, ему тогда немного досталось — Юра был контужен от разорвавшейся недалеко взрывчатки, которую бросили спецназовцы. Так случилось, что именно Юра Грузинов в день смерти Нигояна снимал на улице Грушевского. Он был ранен в тот самый момент, когда пуля настигла Сережу Нигояна. Юру тогда подхватили на руки бежавшие рядом люди и затащили в импровизированный госпиталь, располагавшийся на первом этаже Института истории Украины. В тот же момент туда принесли Нигояна. Их положили на столы, стоявшие рядом. У Юры было несколько ранений картечью. Ему сделали укол и перевязали. Слава Богу, угрозы для жизни не было. В это время доктор констатировал смерть Сергея Нигояна. Юра рассказывал, что, видимо, под воздействием адреналина слез со стола, забрал свою камеру и начал снимать. Через несколько минут в «госпиталь» принесли истекавшего кровью Михаила Жизневского.

Юра был единственным оператором, который все это фиксировал. Никому не позволялось заходить или выходить из помещения, где находились доктора. К тому же врач, зафиксировав две смерти, сам был не против того, чтобы его снимали и все задокументировали. Юра рассказывал, как в помещение зашли двое совершенно растерянных милиционера. Они не понимали, как себя надо вести, и боялись, что люди их просто разорвут.

*Импровизированный госпиталь, куда привезли Сергея Нигояна, был развернут в Институте истории на улице Грушевского

— Вам было страшно на Майдане?

— Страх присутствовал все время. Очень быстро пропало ощущение, что ситуация может разрешиться мирным путем. Чувствовалось, как среди майдановцев нарастает напряжение. Особенно недовольство оппозицией, которая периодически пыталась использовать создавшееся положение в своих политических интересах. Контролировать огромную массу людей было нереально сложно. Был момент, когда мы тоже растерялись. Некоторых из наших режиссеров держали в отделениях милиции. Тогда же стали разворачиваться и события в Крыму. Пострадали все тот же Юра Грузинов и Слава Пилунский. Шесть дней мы не знали, где они находятся и что с ними происходит. Кстати, нам очень помог Олег Сенцов, который в Крыму занимался поиском ребят. Экстремальных моментов на Майдане было достаточно. В определенное время они стали восприниматься уже как должное.

— Вы снимали на Институтской во время расстрела Небесной сотни?

— Майдан тогда стоял уже третий месяц. Более того, сложился определенный алгоритм, по которому все мы жили. Следуя ему, утром 20 февраля ничего не должно было произойти. Накануне ночью был штурм Майдана, который снимали и мы. Он закончился нашей победой, и люди выдыхали, отправившись поспать. Устали даже силовики. В ночь на 20-е я зашел в тыл к силовикам сверху Институтской, спокойно ходил и снимал позиции «Беркута», их быт. Все зализывали свои раны, съемкам никто не препятствовал. Потом я ушел спать, а утром узнал о расстреле из телерепортажей. Я был на Майдане в 11 часов утра. Пик расстрела уже прошел. Слышны были лишь одинокие выстрелы, но на них никто не обращал внимания. Я с оператором поднялся к Октябрьскому дворцу. Это, наверное, эмоционально самый сильный момент. До сих пор, вспоминая о том, как я шел по дороге, где несколько часов назад расстреляли ребят, у меня наворачиваются слезы.

— «Вавилон 13» до сих пор существует?

— Да, но количество людей, которых он объединяет, конечно, стало меньше. Есть костяк из 20 человек, продолжающих держаться вместе. Сейчас подходят к финалу два полнометражных документальных фильма. Выпустили три серии игровой картины «Блиндаж». Может, удастся поставить его на серьезные кинопроизводственные колеса. Были большие надежды, что новый закон о кино будет поддерживать в том числе и сериальную продукцию, но, к сожалению, этого не произошло. Так что, как и прежде, ищем партнеров сами.

1564

Читайте нас у Facebook