Алексей Шульга: «Осколок снаряда пробил мое легкое и буквально разворотил сердце» (фото)
— У меня точно не механическое сердце? — спросил я хирурга после операции. Знал, что иногда больным ставят такие временные «насосы», поэтому и задавал вопросы с иронией, — улыбается 35-летний Алексей Шульга, проживающий сейчас в селе Каменское Васильевского района Запорожской области. — Я, вообще-то, чудом остался жив. С раной в сердце прожил около суток, прежде чем меня прооперировали. Перед операцией мне пришлось самому себе… отрезать бороду ножницами: медсестра боялась это делать, стояла надо мной и плакала. Убрать бороду надо было, чтобы не мешала хирургам. Я ведь почти всю войну не брился, и борода отросла до солнечного сплетения. Дети — их у меня двое: сын десяти лет и восьмилетняя дочка — любили за нее подергать…
Когда Алексей Шульга, контрактник 93-й отдельной механизированной бригады, попал под минометный обстрел и получил ранение, не сразу понял, насколько оно серьезное. Рана была сбоку, из нее сочилась кровь. Первую помощь мужчине оказали местные медики: поставили дренажи в легкие и оставили в больнице до утра. А утром раненого отправили на вертолете в Харьковский военный госпиталь.
*После ранения Алексей лечился в стационаре больше трех месяцев. Фото автора
— Из дренажей постоянно вытекала кровь, дышать было тяжело. Но я чувствовал себя более-менее нормально, самостоятельно мог сидеть, а вот передвигаться не было сил, — продолжает Алексей. — Военные хирурги установили, что осколок зашел в грудную клетку между третьим и четвертым ребром справа, прошил по горизонтали легкое и вошел в сердце, разорвав перегородку. Но, обследовав меня на аппарате УЗИ, предположили, что кусок металла мог очутиться где-нибудь за сердцем. Решили подключить специалистов Харьковского института общей и неотложной хирургии имени Зайцева. И, слава Богу, благодаря его директору профессору Валерию Владимировичу Бойко, который успешно извлек из моего сердца осколок размером полтора на два сантиметра, я остался жив.
Алексей хорошо помнит, как был ранен.
— Это случилось под Крымским Новоайдарского района Луганской области 6 июня нынешнего года, — вспоминает тот последний для него бой мой собеседник. — Позиции нашего подразделения и боевиков разделял всего километр. Они три дня лупили по нам, как бешеные, из пушек и крупнокалиберных пулеметов. Мы же соблюдаем Минские договоренности — в ответ можем стрелять разве что из автоматов, пулеметов и орудия не больше 30-го калибра. Хотя в этом мало смысла. Но в результате контробстрела нам таки удалось уничтожить два вражеских «Урала» с боеприпасами. Их машины после этого полсуток горели. Вечером я собирался заступать в наряд, когда с той стороны начался минометный обстрел, думаю, в отместку за «Уралы»… Боли практически не почувствовал, но упал сразу. Меня молодой пацан, мой механик-водитель Леша Хруст, под обстрелами вытащил. Рана сбоку вроде была небольшой, кровь бежала, но особой тревоги это у меня не вызывало. Мне казалось, что я все время находился в сознании, хотя ребята, которые сопровождали меня в госпиталь, говорили потом, что я трижды его терял. И трижды они меня поминали.
— У меня абсолютная профессиональная память: всех своих пациентов помню «изнутри», — улыбается директор ГУ «Институт общей и неотложной хирургии имени В. Т. Зайцева НАМН Украины», заведующий кафедрой госпитальной хирургии Харьковского государственного университета профессор, доктор медицинских наук Валерий Бойко. — Пациенты с ранениями сердца очень сложные, и каждое хирургическое вмешательство требует особого подхода. Алексею повезло в том плане, что горячий осколок с рваными обуглившимися краями по ходу движения не пробивал, а прожигал ткани, тем самым коагулируя их и упреждая мгновенную кровопотерю. Молодой человек потерял примерно полтора литра крови, которая собиралась в основном в плевральной полости и лишь немного подтекала в околосердечную сумку (перикард).
*Профессор Валерий Бойко: «Надо накапливать новый опыт, разрабатывать способы и методы лечения раненых, поскольку появились новые виды вооружений, а следовательно, и травмы, нанесенные ими»
В медицине используется такой термин, как «золотой час», — время, близкое по продолжительности к одному часу, в течение которого можно наиболее эффективно оказать первую помощь человеку после травмы. В этом случае прошло около суток. Если бы у Алексея по дороге открылось кровотечение, то медицина оказалась бы бессильна.
Вскрыв грудную клетку, мы с коллегами прежде всего выключили раненое сердце пациента из работы. Вместо него подключили механическое, которое работало около трех часов, пока длилась операция. Сердечная мышца бойца оказалась буквально развороченной. Осколок, прошив правое легкое, вошел в него наискось, повредив околосердечную рубашку, правое предсердие, клапан, перегородку, и застрял в левом желудочке приблизительно на один сантиметр. У пациента был поврежден также венозный синус, в который поступает венозная кровь и который открывается в правое предсердие. При этом повреждении нарушается отток венозной крови и страдает кровообращение в сердце.
— Для такого сложного вмешательства три часа — это ведь немного?
— У специалистов нашего Института накоплен огромный опыт лечения ранений сердца, ведь за последние тридцать лет здесь прооперировали около полутысячи пациентов. Мы можем проводить операции на самом высоком технологическом уровне.
— Но ведь не все же поступают к вам с боевыми осколочными ранениями?
— Конечно, чаще случаются бытовые колото-резаные повреждения. А теперь добавились и боевые. И надо накапливать новый опыт, разрабатывать способы и методы лечения, поскольку появились новые виды вооружений, а следовательно, и травмы, нанесенные ими. Кстати, за время конфликта на Донбассе мы прооперировали пятерых бойцов с ранениями сердца и повреждениями внутрисердечных структур. Всех их удалось спасти! Но, в любом случае, чем быстрее и качественнее проведена операция, тем больше шансов у пациента выжить. Хотя случай с Алексеем особенный.
Подобные операции проводят также кардиохирурги в столичных институтах имени Н. М. Амосова и имени А. А. Шалимова, но Харьков ближе всего расположен к фронту, поэтому самых тяжелых бойцов везут к нам. И на сегодняшний день мы имеем, наверное, самую большую практику в Украине по лечению ранений сердца, в том числе и внутрисердечных повреждений. Для многих клиник в мире это из области фантастики. Но мы делаем такие операции. В некоторых случаях даже без травматических разрезов, а только при помощи специальных манипуляторов и видеокамер.
— Каким образом вам удалось определить, что в сердце находится инородное тело, если на аппарате УЗИ невозможно было точно его разглядеть?
— Существуют другие наработанные методики. Одна из них — анализ артериальной и венозной крови, указывающий на приобретенный порок сердца. Другая еще проще — введение в пищевод специального датчика, с помощью которого можно очень быстро разглядеть дефект. Мы воспользовались датчиком, потому что медлить было нельзя.
— И что дальше?
— Довольно часто действия хирургов направлены на то, чтобы сначала ушить рану в сердце и тем самым спасти пациента от неминуемой гибели, а через сутки или двое провести повторную операцию — по извлечению инородного тела. Наша бригада сделала все за один раз. Под контролем видеокардиоскопа вытянули осколок, ушили повреждения внутрисердечных структур, поставили «заплатку» в отверстие венозного синуса, вырезав ее из пластичного перикарда (околосердечной сумки). И запустили сердце пациента.
— Теперь у Алексея оно здоровое?
— Абсолютно! Обычное сердце здорового мужчины. С такими живут долго и счастливо. Хотя во время ранения сердечная мышца, кроме всего прочего, получила контузию. Потребуется время, чтобы она восстановилась после такого сильного ушиба. Будем наблюдать за пациентом.
Алексей Шульга очень благодарен за свое спасение харьковским специалистам и лично Валерию Владимировичу Бойко.
— В институте я провел всего две недели, после чего меня перевели в военный госпиталь, где пролежал еще больше трех месяцев, — рассказывает необычный пациент. — Недавно вот вернулся с санаторно-курортного лечения. В принципе, чувствую себя нормально. Правда, давление сейчас не поднимается выше 100 на 75, именно поэтому, наверное, много сплю. Нельзя еще поднимать тяжелое, делать резкие движения левой рукой, бегать, употреблять острую пищу и алкоголь. Хотя я с первой волны мобилизации не пью. А курить после операции бросил — у меня ведь полтора легкого осталось. Теперь просто радуюсь жизни. Считаю, мне повезло, что со мной беда случилась в наше время, когда медицина достигла таких высот. Да и блага цивилизации надо ценить: иногда замечаю, что улыбаюсь, когда мою ноги теплой водой. На войне ведь в луже приходилось мыться…
Первый раз на фронт Леша попал весной 2014 года — получил повестку и пошел в военкомат.
— Тогда никто не думал, что война растянется на годы, — вздыхает Алексей. — Поначалу военнообязанных, как вы помните, забирали на переподготовку. И моя мама, например, была уверена, что через две недели я буду уже дома. Хотя я в то время как раз вернулся из командировки в Донецк, где работал сварщиком на металлургическом заводе и знал, какая каша там заваривалась в феврале. Сначала «агитаторы русского мира» ходили по дворам, пытались заставить людей выйти на «баррикады». Люди их прогоняли — рабочие местных заводов получали приличные зарплаты, жили спокойно, обеспеченно и что-то менять в привычном укладе не желали. Тогда зачинщики пошли другим путем: начали громить здания областного совета, милиции, устраивать другие беспорядки, собирать митинги против Украины…
*"Бороду, которую отращивал всю войну, перед операцией мне пришлось сбрить, — говорит Алексей Шульга. — Но снимки на память остались. Например, этот сделан во время моего приезда в отпуск — жена и дочь встречали меня". Фото из семейного альбома
Алексей служил сначала командиром отделения, потом заместителем командира взвода в знаменитой 93-й отдельной механизированной бригаде, которая участвовала в освободительных боях за Селидово, Карловку, Первомайское, Пески, Авдеевку, Крымское, Водяное, Опытное, Донецкий аэропорт, прошла через котлы Иловайска и Дебальцево…
— Сложно назвать населенный пункт на линии фронта, за который наше подразделение не сражалось бы, — рассказывает Алексей Шульга. — Очень обидно за Дебальцево. Мы держали этот крупный железнодорожный узел, а кто-то его сдавал. Уверен, что украинская армия имела возможность оставить город за собой. Никогда не забуду, как жители Дебальцево выходили из него первый раз под звуки бомбежки! Два дня шли по Ростовской трассе широким потоком, а наши пушки подтягивались в обратную сторону… А когда стояли под Донецким аэропортом, к нам сложно было добраться даже командирам, не то что волонтерам. До ближайшего склада горюче-смазочных материалов — тридцать километров. Однажды заправщик привез горючее, так его машину боевики сожгли, и больше никто не рисковал к нам ездить. Приходилось самим добираться на склад, а заодно и «гуманитарку» там забирать. Хорошо, что местные бизнесмены поддерживали Вооруженные Силы Украины…
В ту свою первую мобилизацию на войну у Алексея, слава Богу, не было ни осколочных, ни пулевых ранений. Только однажды — это было под Ясиноватой — его БМП загорелась после попадания снаряда. К счастью, один 20-летний лейтенант не побоялся выскочить из своей боевой машины и зацепить ее, чтобы оттянуть в безопасное место. Второй раз Алексей Шульга пошел служить по контракту как раз перед Новым, 2017 годом.
— Вернувшись с фронта, я ощутил, что попал в прошлую жизнь, в которой ничего не изменилось, — объясняет свое решение Алексей. — Пока воевал, не знал, что происходит в тылу. Народ озлобленный стал. Смирился с войной, что ли. Живет в комфортных условиях и нарекает на судьбу. А я видел, как страдает мирное население в зоне боевого конфликта. Это как две разные планеты! И эти «планеты» разделяют какие-то десятки километров. Большинство людей на мирной территории, увы, не понимает, что происходит на Донбассе.
Жена переживала за меня и хотела уехать всей семьей за границу. А у меня были здесь дела, поэтому мы расстались. Самое первое из дел — покончить с «русским миром». Так я снова оказался на передовой, где знал, как могу реально сделать что-то для победы. Попал в свою родную седьмую роту уже оператором-наводчиком БМП. К тому времени умел и с пулеметом, и с зениткой работать, и растяжки ставить. В общем, был достаточно опытным боевым солдатом. Да и каждый в моем подразделении владел всеми видами оружия.
Увы, в этот раз у меня довольно часто не получалось «разминуться» с осколками. За месяц до ранения они трижды попадали в меня, но я с этим даже в медсанчасть не обращался. А потом один осколок засел в сердце. Теперь он у меня хранится в коробочке…
2657Читайте нас у Facebook
