«от брошенных в нас сербами гранат мы падали, как кегли при игре в боулинг»
События кошмарного утра 17 марта в косовской Митровице, о которых писали все мировые СМИ, можно окрестить настоящими боевыми действиями. В тот день произошло столкновение полицейских сил ООН, среди которых были и наши полицейские-миротворцы, с вооруженной толпой. «ФАКТЫ» неоднократно сообщали об этом трагическом инциденте, произошедшем во время проведения спецоперации по освобождению захваченного сербами здания суда в северной части города. В тот роковой день был смертельно ранен наш миротворец Игорь Киналь, умерший от полученных ран в американском госпитале. Боевой товарищ, который жил вместе с Игорем в одной комнате, командир отделения миротворческой миссии Украины в Косово Вячеслав Евстафьев рассказал «ФАКТАМ» о том, что им довелось пережить в тот день.
«Незадолго до трагедии в нашу машину бросили гранату»
Украинские миротворцы выполняют свою миссию в Косово с 1 сентября 1999 года как специальное украинское полицейское подразделение ООН. Наши милиционеры выполняют множество доверенных им заданий: охраняют церкви и школы, конвоируют сербское население через зону проживания албанцев, предотвращают незаконную перевозку оружия и взрывчатки, а также перекрывают наркоканалы. За десять лет миротворческой миссии на их счету не одна успешно проведенная спецоперация. Когда Косово провозгласило себя независимым государством, ситуация в этом регионе Балкан кардинально изменилась. Митровица, где дислоцируются наши миротворцы, считается самым неспокойным местом в Косово. Южная часть города заселена албанцами, северная — сербами, и разделяются они речкой Ибар. Два берега соединены мостом, охраняемым французским контингентом. Каждая часть города живет своей жизнью. Косовская Митровица напоминает раненого зверя, от которого в любой момент можно ожидать внезапного удара.
— Вячеслав, как вы себя сейчас чувствуете?
— В общем, уже неплохо. Хоть еще немного прихрамываю, да еще болит тело в тех местах, куда попали шарики из взорванной гранаты.
— А что за шрам у вас возле глаза?
— Это от фрагмента гранаты, взорвавшейся в тот день метрах в пяти от меня.
— Расскажите, как развивались события накануне 17 марта? Кто отдал приказ штурмовать суд?
— Наше подразделение вместе с поляками и румынами несло службу по обеспечению порядка на территории, прилегающей к местной полицейской станции, возле которой расположено здание суда, — рассказывает Вячеслав. — За полтора месяца никаких массовых беспорядков там не произошло. Разве что незадолго до трагедии, когда наша машина ехала с места дислокации к полицейской станции, чтобы сменить наряд, в нее бросили гранату. Как позже установило следствие, такими же гранатами нас забросали 17 марта, и от одной из них погиб Игорь Киналь. В начале марта (точно не помню, какого числа) ночью сербы, выломав решетки окон суда, захватили его. Никаких ответных действий мы не предпринимали до решения руководства ООН срочно освободить здание суда. Нас поделили на группу захвата и группу прикрытия. В понедельник, 17 марта, в два часа ночи к зданию суда прибыла украинская группа захвата в составе 20 человек. Чуть позже за ней подтянулась группа прикрытия, в состав которой я входил. Перед нами была поставлена задача — перекрыть все возможные подходы к зданию, чтобы демонстранты не могли помешать проведению спецоперации. Около пяти утра суд взяли штурмом, хоть и без стрельбы. Все прошло довольно быстро и тихо. В здании суда были арестованы почти два десятка оккупировавших его сербов. Позже задержанных собирались перевозить в столицу Косово Приштину — для дачи показаний. А мы продолжали нести службу в обычном режиме, перекрывая все входы полицейского участка.
«Через несколько часов после захвата здания суда на улицах города появилась машина с сиреной, созывавшей людей к полицейскому участку»
- Когда и откуда появилась толпа сербов?
— Через несколько часов после захвата здания суда и ареста сербов, которые в нем находились, на улицах города появилась гражданская машина с сиреной, созывавшей людей к полицейскому участку. Народ медленно собирался. Выкрикивали лозунги, призывы отпустить задержанных. С каждой минутой приходило все больше людей. В нас полетела арматура, камни, строительный мусор и бутылки с зажигательной смесью. В этот момент колонна автомобилей попыталась вывезти задержанных с территории полицейского участка. Несколько машин все-таки прорвались сквозь толпу и уехали. А одну машину митингующие остановили. Освободив из нее задержанных, машину разбили и подожгли. Остальные автомобили колонны не смогли прорваться сквозь толпу манифестантов и вернулись назад. С этого момента сербы начали вести себя более агрессивно. Все чаще летели бутылки со «смесью Молотова», бревна, камни, дымовые шашки — все, что им попадалось под руки. Вдоль здания суда и полицейской станции выстроились три гусеничные машины французских военных миротворческих сил КФОР, за ними стояла польская машина, обстреливавшая митингующих газом, наш БТР-80. Люди размещались по всему периметру, предотвращая любые попытки проникновения на территорию суда или полицейского участка. Чтобы остальные машины с задержанными смогли выехать, польская техника начала стрелять гранатами со слезоточивым газом, однако ожидаемого результата эти действия не приносили — территория сильно продувалась ветрами и газ развеивался в считанные секунды. Далее из разъяренной толпы полетели гранаты (как показало следствие, в миротворцев бросали гранатами двух видов, различавшихся силой внутреннего заряда и вмещаемым в себя от трех до пяти тысяч маленьких металлических шариков, которые при взрыве разлетались в разные стороны. — Авт. ).
Шеренги миротворцев стояли в два ряда. В первом ряду находились прибывшие на подмогу силы ООН и КФОР Франции, а во втором — наши и польские милиционеры. Первая граната, брошенная сербскими митингующими, взорвалась возле французских солдат, ранив кого-то из них. Раненых сразу относили в здание суда для оказания медицинской помощи. На их места становились другие, чтобы не оставлять разрыв в шеренге. Миротворцы продолжали держать оборону, прикрываясь щитами от предметов, которые кидали в них разъяренные сербы. С каждой минутой манифестанты подбегали все ближе, что позволяло им бросать тяжелые предметы. Вторая брошенная граната пролетела мимо французской шеренги и закатилась в ряды украинских миротворцев, где в тот роковой момент находились Игорь Киналь и Александр Марынич.
— Я стоял в пяти метрах за Игорем и Сашей — тяжело вздыхая, рассказывает Вячеслав. — По тактике, Саша сидел снизу, прикрываясь щитом, а Игорь стоял. После взрыва их как косой скосило. Это было ужасно. В моих ушах стоял сильный свист от взрыва, и где-то минуту я ничего не слышал. Мы перенесли ребят в сторону, чтобы оказать медицинскую помощь. Я принялся срезать защитные щитки с рук и ног Игоря. Взрывной волной его одежду разорвало в клочья, тело было в ранах от шариков и фрагментов взорванной гранаты. Он сильно истекал кровью. К нам подбежал польский врач, который и оказал первую медицинскую помощь. Парень просто молодец. Он, как бабочка, порхал между многочисленными ранеными. Промывал раны, перебинтовывал, на ходу ставил капельницы. Позже к нему присоединился врач-француз. Куда отнесли Сашу и Игоря, не знаю, так как нам пришлось держать оборону дальше. Позже я увидел, как Игоря занесли в машину скорой помощи и увезли. Гранаты кидали все чаще, они взрывались буквально одна за другой. Ряды французского КФОРа основательно поредели. Французы не успевали заменять раненых, так как группу, которая бежала на замену, забросали гранатами. Мне тяжело передать тот кошмар, который творился вокруг нас. Сербы просто вошли в раж.
«Я увидел, как вокруг меня упали люди»
— Вы выходили на связь с руководителями миссии, чтобы просить разрешения на применение оружия?
— Мы все общались между собой. Хоть коллеги говорили на французском и польском, все понимали друг друга. Возмущались, что координаторы операции или руководители ООН не давали разрешения на применение огнестрельного оружия. Ведь не только нашим, но и другими законодательствами применение оружия в целях самозащиты разрешено. А в тот день нам всем угрожала реальная опасность. Наши координаторы изредка появлялись возле нас и куда-то убегали. Где они все это время находились, не знаю. У меня были две радиостанции, я внимательно слушал разговоры в прямом эфире, но никто не давал разрешения применять оружие. Поляки, французы и наши ребята недоумевали: «Почему они не дают команды или разрешения? Ведь столько раненых!» Злость переполняла каждого из нас, но без команды никто не мог изменить ситуацию. Мы тоже бросали в ответ газовые гранаты, но это не меняло ситуацию. Были запросы на открытие огня или поддержку, но на них никто не реагировал.
До сих пор не известно, почему полицейским, которые мужественно держали оборону, не прислали подкрепления, ведь, по словам Вячеслава, на заднем дворе полицейского участка стояли в ожидании приказа пакистанские миротворцы. Тем временем шеренга обороны редела. «И это напоминало игру в боулинг. В наших полицейских бросали гранаты, и они, как кегли, падали на землю», — говорит командир отделения. Со временем на поле битвы осталось человек двадцать миротворцев, которые продолжали отбивать атаку, чтобы польская машина могла свободно стрелять газовыми гранатами. А все основные силы НАТО и КФОР отошли в здание суда и уже там держали оборону. Вячеслав остался сдерживать наступление сербов. Когда они приближались, он отчаянно бросал в них газовые гранаты. В ответ летели бутылки с «коктейлем Молотова», но Вячеслав быстро гасил очаги воспламенения огнетушителем. По радиостанции он услышал, как нашему БТРу отдали приказ стать впереди полицейских, перекрыв пути наступления сербов. Обзор в машине очень маленький и Слава начал по рации координировать движения, чтобы БТР не задел здание суда. В этот момент прозвучал взрыв.
— Я видел, как вокруг меня падали наши и польские ребята, — говорит Вячеслав, — но продолжал стоять, ничего не понимая. У меня затекли пальцы. Я подошел к забору, прислонился. Увидев меня в состоянии контузии, ребята взяли меня под руки и занесли в здание суда, где с меня сняли экипировку, одежду, промыли раны и отнесли в машину скорой помощи. Проехать через толпу сербов машине скорой помощи удалось с большим трудом.
«Повар-одессит кормит нас отменным борщом»
— Расскажите о службе в Косово. Как коротаете свободное от несения службы время?
— Как в армии, все по распорядку, — говорит командир отделения. — Кто отдыхает, кто занимается в спортивном зале. По окончании контракта многие возвращаются домой в отличной физической форме. Кроме того, в расположении есть компьютерный класс, где многие в режиме онлайн общаются с друзьями и родственниками. Уборкой и стиркой вещей мы себя не утруждаем — в каждом контингенте есть обслуживающий персонал, который за всем следит. И он же готовит кушать.
— Чем вас кормят?
— Специально для украинских миротворцев фирма, обеспечивающая контингент, наняла повара из Одессы. Он составляет меню и следит за приготовлением еды. Нас кормят отменным борщом, супами, мясным рагу. Дают фрукты, соки. На еду мы не жалуемся, ее достаточно и все очень вкусно — не хуже, чем у остальных миротворцев.
— Чего вам действительно не хватает в Косово?
— Родных и близких. С материальной и технической точки зрения у нас есть все, никто не жалуется. А дом, он всегда родной, и где бы ты ни был, по нему скучаешь. За свои деньги мы купили телевизор со спутниковой антенной, настроили все украинские телеканалы и тщательно отслеживаем все происходящее на родине. Мы в курсе всех событий, которые там происходят.
— Что вы думаете о политическом противостоянии после событий 17 марта?
— Многие политики полагают, что если мы далеко, то ничего не знаем. Очень обидно было слышать их заявления о досрочном выводе нашего контингента из Косово. И их занятие пиаром на смерти нашего брата не вписываются ни в какие рамки. А они не подумали, что у нас тоже есть своя точка зрения или обязательства? Никто из нас не хочет досрочно заканчивать службу, даже после трагического инцидента 17 марта. Об этом мы говорили и министру Юрию Луценко. Когда мы подписывали контракт, знали ведь, на что идем и чем рискуем. Нам своевременно платят зарплату, отлично кормят. В конце концов, мы делаем свою работу.
P. S. Как сообщили «ФАКТАМ» в Департаменте общественных связей МВД Украины, сформирована специальная комиссия по расследованию трагического инцидента. В ее состав войдут не только представители Украины, Польши, Франции, но и независимые эксперты государств, чьи миротворцы не принимают участия в урегулировании ситуации в Республике Косово.
500Читайте нас у Facebook
