Когда женщин-бетонщиц, которых генсек брежнев упомянул в своей книге «возрождение», перед поездкой в москву спросили в обкоме, чего бы им хотелось, те ответили: однокомнатную квартиру, грузовик «зил», мохеровую кофту для дочки…
Тридцать лет назад, в октябре 1978 года, я участвовал в торжественном юбилейном заседании в Москве, в Кремлевском дворце съездов, которое было посвящено 60-летию ВЛКСМ. Сам по себе факт мало чем интересен, но во время этого заседания Леониду Ильичу Брежневу его окруженцы представили этакую изюминку — бригаду бетонщиц кавалера ордена Ленина Анны Степановны Лошкаревой, работавших на восстановлении Днепрогэса после войны, в период, описанный генсеком в недавно вышедшей книге «Возрождение». Незадолго до этого мне, тогда инструктору Запорожского обкома партии, дали задание разыскать и собрать для поездки в Москву и участия в юбилейных мероприятиях этих вдруг ставших знаменитыми женщин.
Я объездил весь город в поисках бригады. Не все из четырнадцати горели желанием ехать. Некоторым не позволяло здоровье, подорванное на стройке, у других же попросту не было нормальной одежды. Я нашел их в большинстве своем в трущобах, в обществе мужей-пьяниц, в отчаянном положении. Об увиденном я рассказал в обкоме партии. Секретарь обкома Василий Иванович Петрыкин попросил, чтобы я встретился с каждым членом бригады и срочно представил в обком список их просьб и пожеланий…
В «распределителе» универмага «Украина» для нас устроили выставку дефицита — финских сапог, колготок из ГДР и французских духов «Клема»
Просьбы были разные. Одни мечтали об однокомнатной квартире взамен комнаты в бараке, где живут впятером, другие — об установке телефона либо выделении автоколонне мужа нового «ЗИЛа» вместо старого. Просили также мохеровую кофту для дочки, ботиночки 37-го размера, пальто с меховым воротником для невестки и кримпленовое платье.
Почти все просьбы были немедленно удовлетворены — чтобы не вызвать ненароком таких же вопросов при встрече в Кремле и тем самым умалить роль и заботу обкома о персонажах из книг Леонида Ильича. При этом я сам впервые побывал в овеянных легендами «распределителях» — специальных отделах универмагов. За кофтами, платьями и пальто мы съездили на проспект Ленина в Дом одежды, где мои героини… ничего не купили. То же произошло и в универмаге «Украина», где на последнем этаже для нас была устроена выставка дефицита — югославских и финских женских сапожек, чехословацких туфелек, колготок и сумок из ГДР, румынских перчаток, французских духов «Клема» и иных предметов интереса советских модниц.
Вид немолодых и бедно одетых женщин, сбившихся в кучку, с тихим ужасом взирающих на ярлыки и ничего не покупающих, вызвал гневное оживление среди продавщиц этого спецподразделения универмага, привыкших исключительно к номенклатурным посетителям. Наверное, с такой же брезгливостью воспринимала революционных матросов, гулявших по роскошным залам Зимнего дворца в 1917 году, прислуга в ливреях.
Когда я сообщил Петрыкину о количестве покупок, он сразу все понял. И бетонщицам была выписана приличная премия, часть которой они потратили на приобретение недорогих вещей советского производства, а остальное, видимо, отдали своим нерадивым мужьям для удовлетворения понятных и простых удовольствий. Сколько списали дефицита в универмагах «на бригаду», мне неизвестно.
Двадцать пятого октября 1978 года восемь бывших бетонщиц во главе со своим бригадиром отбыли в Москву. Все они не только впервые следовали в столицу, но и впервые в жизни выехали за пределы Запорожья и увидели купейный вагон. Они щупали занавески и щелкали выключателями, вместе ходили разглядывать туалет, радовались поющему песни радиоприемнику и читали вслух расписание движения. Был устроен ужин, все собрались в купе Лошкаревой. До сухого закона оставалось еще семь лет, и мы выпили водки. Они спросили у меня, можно ли тихонько спеть, — и запели. Народу в вагоне было мало, и проводница тоже встала в дверях купе и слушала, а потом даже стала подпевать.
На всех этажах Кремлевского дворца съездов были накрыты праздничные столы с закусками и напитками
Ранним московским утром мы погрузились в рафик, встречавший нас на вокзале, и поехали устраиваться в гостиницу. Поскольку у Лошкаревой была высшая награда СССР, то в гостинице «Москва» (ныне уже не существующей) ей выделили люкс на верхнем этаже (как бы сейчас сказали, пентхаус) с видом на Кремль. Была организована экскурсия по Москве, но бетонщицы попросили сначала отпустить их в метро, вход в которое находился прямо в здании гостиницы. Это снова стало потрясением для них! Женщины четыре раза спустились и поднялись по эскалатору, трогали медные барельефы на мраморных стенах, немного посидели на широкой скамье, разглядывая расписные своды. Тридцать лет назад в московском метро было еще достаточно пустынно, китайцев и таджиков не было совсем, поэтому мы свободно погуляли полчаса по вестибюлю.
С обедом в ресторане тоже получилось как-то странно: женщины съели только суп и весь хлеб, к остальному же не притронулись. Анна Степановна сказала мне, что впредь они будут завтракать, обедать и ужинать в номере — на людях не привыкли, да и количество сверкающих приборов на ресторанном столе аппетита не прибавляет. На ужин купили в кулинарии вареные яйца, котлеты, осталось еще кое-что, взятое из дому. Пришел в гости Николай Иосифович Иванченко, первый секретарь Запорожского обкома комсомола, тоже приехавший на торжественное заседание и живший в «Москве». Он уже с кем-то встречался и был немного навеселе. Принес польскую водку «Зубровка» с травинкой внутри и невиданный по тем временам дефицит — охотничьи сосиски. Расцеловал всех, сказал хорошие слова, чокнулись хрустальными гостиничными стаканами.
Мы не пили, так как в девять вечера должны были ехать на генеральную репетицию концерта. Я предложил прогуляться — Кремлевский дворец съездов находился в двух шагах от гостиницы.
В Кремлевском дворце во время репетиции абсолютно не было официоза. Можно было ходить по рядам, пересекать по диагонали сцену или, перевесившись через ограждение оркестровой ямы, рассматривать оркестр под управлением Юрия Силантьева, постоять рядом с разминающейся Майей Плисецкой, вежливо пропуская Расула Гамзатова, выходящего к микрофону с листами исписанной бумаги.
В своем архиве я храню приглашение на торжественное заседание с автографами тех, с кем мы встретились в тот вечер. Юрий Левитан, Сергей Бондарчук, Александра Пахмутова, Роберт Рождественский, певец Муслим Магомаев, космонавт Алексей Леонов и другие были искренне рады встрече с бригадой Лошкаревой — о них знали, потому что читали книгу. «Возрождение» входило в обязательную программу политзанятий, которые проходили не только на заводах и в колхозах, но и в среде космонавтов и литераторов, композиторов и артистов.
Заседание прошло в классическом советском стиле. Мои дамы были одеты скромно. Анна Степановна была самой нарядной среди всех, потому что украсила свое простое темное платье не только орденом, но и кружевным белым воротничком. Во время перерыва перед концертом были накрыты длинные праздничные столы с закусками и напитками на всех этажах дворца. Мы очутились в одной компании с Евгением Тяжельниковым, который долгое время работал первым секретарем ЦК ВЛКСМ, знаменитым шахматистом Анатолием Карповым и Николаем Иванченко.
Увидев бригаду бетонщиц, которым аплодировал весь зал, Брежнев привстал в своей ложе и помахал им рукой
Тосты были традиционными — за комсомол и за ветеранов, а присоединившийся к нам космонавт Ь 4 Павел Попович предложил выпить за Запорожье.
Концерт был грандиозным по количеству номеров, известных артистов и постановочных эффектов. Корабельная палуба кремлевской сцены с трудом вмещала сотни постоянно меняющихся хористов, будто с неба падающих гимнастов со стягами и выбегающих из-за кулис танцоров в национальных одеждах.
Когда подошедший к микрофону Сергей Бондарчук глухим торжественным голосом начал читать отрывки из «Возрождения», нами овладело волнение. На последних его словах прожектор выхватил в зале моих бетонщиц, они поднялись и, обернувшись к делегатам, поклонились. В зале восторженно зааплодировали. Я следил за фигурой Леонида Ильича, который привстал в ложе и приветственно поднял руку. Анна Степановна ответила ему тем же и… заплакала.
Спустя тридцать с лишним лет они встретились взглядами. Знал ли Брежнев о бригаде Лошкаревой в те послевоенные годы, когда десятки тысяч таких, как она, день и ночь работали на восстановлении Днепрогэса и запорожских заводов? Конечно, знал. Очевидцы вспоминают о блестящей памяти будущего генсека в период, когда ему было всего лишь сорок и он работал первым секретарем обкома партии в Запорожье и Днепропетровске.
Меня иногда спрашивают, что хорошего в этих книжках, написанных кем-то за Брежнева? А я отвечаю: книжки эти нужны и важны, если в них есть добрые слова о простых людях. О тех, кто всю жизнь добросовестно проработал на одном месте, как мои бетонщицы, и сегодня радуется не «Майбаху» и особняку в престижном месте, а встрече с друзьями, семейному счастью, маленьким успехам страны.
Только таких книжек уже никто и никогда не напишет.
623Читайте нас у Facebook
