Пожар в Чернобыле теоретически мог закончиться ядерным взрывом

«Нынешний пожар в Чернобыле — это из ряда вон выходящий случай»

— Пожар наконец-то удалось потушить. Были опасения, что огонь доберется до объектов ЧАЭС, но, слава Богу, этого не произошло. Как считаете, пронесло на этот раз или нам еще придется расхлебывать последствия пожаров в виде повышенной радиации, нарушения экологической обстановки?

— Хорошо, если пожар на этот раз действительно потушили окончательно, — говорит Иван Ковалец. — Дело в том, что 6 апреля уже отчитывались о том, что пожар потушен. Оставалось какое-то тление. А потом все снова загорелось. Так что посмотрим, как будет на этот раз. Я сомневаюсь, что они прямо так взяли и все потушили полностью. Скорее всего, огонь просто удалось остановить возле энергоблоков и локализовать очаги возгорания.

Нынешний пожар в Чернобыльской зоне был очень масштабным. Что-то подобное уже было в 2015 году. Тогда в двух пожарах сгорело до 40 тысяч гектаров леса, что больше, чем за все годы независимости в сумме. Цифра действительно впечатляющая, если учесть, что в среднем за год до этого случая сгорало не больше тысячи гектаров леса. А вот во время только одного пожара 2020 года сгорело 35 тысяч гектаров леса! И ведь год только начался.

Нынешний пожар в Чернобыльской зоне более опасный и отличается от пожаров 2015 года тем, что на этот раз горело на особо загрязненных участках. Пять лет назад не горел «рыжий лес» (около 202 км² деревьев, прилегающих к Чернобыльской АЭС и принявших на себя наибольшую долю выброса радиоактивной пыли во время взрыва реактора в 1986 году. — Авт.), не было огня в непосредственной близости от реактора.

Пожар в Чернобыльской зоне — это последствия не только для Киева и всей Украины. Это и последствия для людей, которые его тушат, для работников зоны, которые оттуда не могут уйти. Адекватно оценить масштабы этой катастрофы, увы, не позволяет наука. Мы можем говорить, например, о том, что перенос цезия, который поднимается в воздух во время пожара, не носит для жителей Киева угрожающего характера. Его концентрация на этот раз была ниже предельно допустимой. Но не одним же цезием «богата» Чернобыльская зона! Мы говорим о цезии, потому что он хорошо изучен. А стронций, например? Его гораздо сложнее измерить, сложнее спрогнозировать последствия. А там есть еще америций, «горячие частицы» (твердые высокоактивные частицы, образующиеся при ядерных взрывах, ядерных авариях с разрушением активной зоны реактора. — Авт.).

— Это все то, что находилось в почве, а при пожаре поднимается в воздух?

— Теоретически да. Но наука еще не изучила досконально вопрос, на какие расстояния в случае пожара эти частицы, поднявшиеся из почвы, могут перемещаться. Ученые очень хорошо изучили цезий. Его много, он может попадать в продукты питания. Но и о цезии известно не все. Результаты исследований этого вещества очень разнятся между собой. Вот, например, по оценке украинских специалистов, при пожаре из почвы может подниматься 5% цезия, а на Западе появляются статьи, в которых указывалось, что поднимается… 70% цезия! Правда, оценки наших специалистов основаны на экспериментах, проведенных в Чернобыльской зоне, а оценки западных специалистов — на экспериментах в лаборатории.

А по остальным радионуклидам у ученых гораздо меньше информации. Например, «горячие частицы». Они в почве есть, но находятся на какой-то глубине. И вроде бы доказано, что «горячие частицы» не должны подниматься на поверхность в результате пожаров. Но если посмотреть эксперименты, на которых это мнение основывается, то последние измерения зафиксированные в научной литературе, датированы 1994 годом. Больше исследований не проводилось.

Люди боятся неизвестности. В какой-то мере, ее боятся и ученые. Все знают, что один миллибеккерель цезия (беккерель — единица измерения активности радиоактивного источника в Международной системе единиц (СИ). Один беккерель определяется как активность источника, в котором за одну секунду происходит в среднем один радиоактивный распад. Миллибеккерель — тысячная часть беккереля. - Авт.) не опасен, хотя это в тысячу раз больше, чем фоновая концентрация. Но когда речь идет о том, что сейчас в Киеве зафиксировали сотни микробеккерелей цезия, этот факт боятся опубликовать. Обсуждают, спорят: есть ли на самом деле такая концентрация? Потому что цезий цезием, но за таким необычно высоким уровнем концентрации может стоять неизвестно что.

— Это сейчас, после пожара, обнаружили такое количество цезия в Киеве?

— Во время пожара. Замеры проводились 8 апреля.

— А где именно в Киеве проводились эти замеры? На окраине? В центре?

— Где именно проводилось измерение — это неважно для таких расстояний. Такая концентрация цезия в воздухе была и на окраине, и в центре. Дело в другом. В Киеве зафиксировали концентрацию цезия — 200 микробеккерелей. Это — ничто, с точки зрения радиационных последствий. Но с 1993 года в Киеве такие показатели еще никто не фиксировал. С Чернобыльской катастрофой не стоит сравнивать. В 1986 году — это было нечто небывалое. Но и нынешний пожар — это тоже из ряда вон выходящий случай.

«Там — настоящая радиоактивность, сохранившаяся со времен Чернобыльской катастрофы, в более опасном виде»

— А если бы огонь достиг хранилища ядерных отходов — это могло бы закончиться катастрофой? Ведь за годы в этом хранилище скопилось огромное количество радиоактивных веществ.

— Я даже себе представить не могу, что бы тогда произошло. Во время пожара обсуждались всякие риски, но про то, что может загореться хранилище ядерных отходов, никто даже не говорил. Есть такое понятие, как «повторная критичность», то есть повторность вероятности ядерной реакции. Может ли на это повлиять пожар? Я никогда этого не оценивал. Риск был. Мизерный, но был. Теоретически мог бы произойти даже ядерный взрыв. Это не исключено.

— То есть возможность такой ситуации учеными не изучалась?

— Изучается, но мне не известны подобные оценки в связи с пожарами. Если в двух словах, то последствия могут быть непредсказуемыми. Никто пока не знает, что произойдет, если загорится хранилище ядерных отходов. Но я думаю, что на подобных объектах должны строго соблюдаться меры противопожарной опасности. Чисто элементарно: как могло бы загореться хранилище? Оно же расположено не посреди леса. Вокруг него ни деревьев, ни сухой травы — только железобетонные плиты.

Больше опасности может представлять горение «рыжего леса» или пожар на побережье так называемого охладителя (пруд-охладитель — искусственный водоем, сооруженный на месте старого русла реки Припять и пойменных озер для отвода температуры при охлаждении реакторов 1-го, 2-го, 3-го и 4-го энергоблоков ЧАЭС. — Авт.). Это меня, например, больше беспокоит. Дело в том, что «горячие частицы» сохранились в пруде-охладителе в том состоянии, в каком они были сразу после аварии в Чернобыле в 1986 году. Они находятся под водой, на дне. «Горячим частицам», чтобы перейти в более фиксированное состояние, надо время — несколько лет. Уровень воды в пруде-охладителе за последние годы опустился на 5 метров из-за того, что там не работают насосы подкачки. И «горячие частицы», которые до этого были спрятаны под водой, оказались у поверхности. И когда происходит пожар, меня, например, это пугает. Там — настоящая радиоактивность, сохранившаяся со времен Чернобыльской катастрофы, в более опасном виде, чем радиоактивность на сухих участках.

В Чернобыльской зоне есть также и другие участки, которые расположены в районе объекта «Укрытие», где лежат радиоактивные отходы, прикрытые слоем земли. Мы не знаем, что могло произойти, если бы эти участки охватил огонь.

Ранее «ФАКТЫ» публиковали видео, на котором видно, как выглядит зона отчуждения после пожара.

Также «ФАКТЫ» рассказывали о том, что в Киеве спасают сотрудника ГСЧС, который пострадал во время тушения пожара в Чернобыльской зоне.

3362

Читайте нас у Facebook