Наталья андрейченко: «на восьмом месяце беременности я прыгала с плота на съемках фильма «леди макбет мценского уезда»

С тех пор как Наталья Андрейченко сыграла Мэри Поппинс, она — на удивление! — почти не изменилась внешне. Зрители, полюбившие Наталью за яркие роли в картинах «Колыбельная для мужчин», «Сибириада», «Петр Великий», «Военно-полевой роман», «Леди Макбет Мценского уезда», вряд ли поверят, что актриса отметила 50-летие.

На улице с ней здоровается каждый второй, останавливаясь в недоумении: «Как, неужели это она? Говорили, что Андрейченко «прописалась» в Голливуде… » По совам актрисы, такое внимание очень приятно, ведь за ним стоит любовь. А Наталья больше всего на свете любит, когда ее любят. Она по-голливудски улыбается всем, направо и налево раздает автографы и обожает говорить о себе в третьем лице.

«Ни за что не буду играть женщину, которая берет ружье и стреляет в шестилетнего ребенка»

- Наталья, так где же вы в основном живете: в России или в Штатах?

- На два дома, но чаще бываю в России. Хотелось бы осесть там, но пока мотаюсь. Четырнадцать часов перелета! От этого так устаю! Думаю, человек должен находиться там, где слышен его голос. А вообще о моем переезде журналисты напридумывали, ведь я даже после того, как в 1986 году вышла замуж за иностранца, оставалась в России. И всегда работала. На восьмом месяце беременности прыгала с плота на съемках «Леди Макбет Мценского уезда» Романа Балаяна. Через два с половиной месяца после родов уже стояла на сцене: в Дрездене и Берлине мы с огромным симфоническим оркестром делали музыкально-литературную композицию «Евгений Онегин».

- Говорят, ваше знакомство с мужем — швейцарским актером и режиссером Максимилианом Шеллом — было очень романтичным.

- Был замечательный день 3 сентября 1984 года, светило огромное солнце, я приехала на съемочную площадку и увидела красивого иностранца. Конечно, Шелл очень известен, но я его не знала, как-то пропустила фильмы с его участием, потому что катастрофически не хватало времени: к моменту окончания ВГИКа уже снялась в пяти картинах. Мужчина был настолько интересный, что сама к нему подошла. А сказать-то ничего не могла — английского не знала! Постояла-постояла и придумала: «I'm so angry with you! Why did you send me to the monastery?!» Это текст из моей роли Евдокии Лопухиной, жены Петра I: «Я на тебя так сержусь! Ты зачем меня в монастырь-то сослал?!» Он ничего не понял и очень испугался. Вот так мы и познакомились! Потом Макс пригласил поужинать. В ресторане мы общались своеобразно: рисовали картинки на салфетках. К сожалению, я их не сохранила. На рисунках были море, солнце и мосты почему-то…

- Имя Шелла помогло вам в карьере?

- Муж колоссально поддерживал меня: я могла заниматься собой, брать уроки английского у лучших педагогов Голливуда. Макс вложил огромные деньги в мое образование, но в профессиональном плане все пришлось делать самой.

- Правда ли, что, когда вы прибыли в Голливуд, вся набережная была увешана вашими портретами?

- Если бы фамилия моего мужа писалась по-другому  — Shell, как заправочная станция, — тогда это было бы возможно. Слава Богу, Макс не только нормальный, но и интеллигентный человек, настоящий интеллектуал. Не купец, а художник. Даже Майкл Дуглас может купить «Оскар» своей жене, но оклеить всю набережную ее фотографиями — нет. Пусть пишут что хотят. В Интернете, например, создали целый сайт на тему моего развода, которого не было и не будет.

- А как на самом деле живется вместе двум незаурядным людям?

- Конечно, тяжело. Особенно если у них одна профессия. Возникает конкуренция. Но мы с мужем уважаем друг друга, поэтому всегда находим общий язык. Определили такое понятие, как «общность», и когда случается размолвка, первым делом напоминаем себе о нем.

- За годы жизни в Америке в вашем характере что-то изменилось?

- Америка мне очень помогла. Дала понять, что самое главное в жизни — не потерять себя. Я изучила английский и много снималась, хотя в Голливуд иностранных актеров приглашают редко. Это в 60-е годы в них была необходимость, когда требовалось показать правду жизни. А сейчас берут, к примеру, Аль Пачино, «надевают» на него мексиканский акцент — и вот вам национальный типаж! Я никогда не соглашалась играть что попало. Например, ни за что не возьмусь за роль женщины, которая берет ружье и стреляет в шестилетнего ребенка. Отказалась сниматься и в «Вавилоне-5». Там у меня должны были быть огромные уши, рога, выпадающие глаза… Меня любят 200 миллионов зрителей, и я не покажусь им в таком виде, потому что в ответе за всех, кого приручила. А в агентстве сказали: «О чем вы?! Какие зрители?! В этой стране все мечтают получить работу, а из-за вас мы теряем огромные деньги!» И выставили меня вон. В благодарность за это сделала своему агенту подарок — коллекцию фильмов с участием Чарли Чаплина. Агент был красивым успешным американцем, а кто такой Чаплин, не знал…

- И все-таки, вам стало известно что-то принципиально новое об актерской профессии?

- В Голливуде совершенно иная школа, другие понятия. На кастинг надо идти во всеоружии, знать, как правильно себя вести, быстро прочитать текст, разобрать его. А в школе Ли Страсберга можно встретить выдающихся людей, порепетировать, к примеру, с Мишель Пфайффер…

- Суперзвезды тоже учатся?

- В Голливуде никто ни с кем не цацкается. Никогда не забуду, как мне в 18 лет режиссер Кончаловский сказал: «Может, и буду снимать тебя в «Сибириаде», но как устал я со всеми вами возиться! Хочется работать с профессионалами». У нас принято на площадке натаскивать, актеры приходят «замороженные» и думают: «Щас мы тут под шумочек разберемся, текст повторим, мизансценочку построим… » А в Америке все по-другому. Чем интересны кастинги? Актер идет на пробы не только с готовым текстом — он приносит свою концепцию роли. Голливуд — машина, механизмы которой работают слаженно. Режиссеру остается только сказать: «Мотор!» и «Стоп!» За него все сделают. Сценарий подписывают в конце каждой страницы, попробуй изменить хоть слово! Все заранее согласовано. И, может быть, лишь Спилберг да Милош Форман имеют право на последний монтаж. Обычно это право принадлежит студии, продюсерам.

«Если ты способна любить, то и в сто лет будешь красавицей»

- Признайтесь, хотелось бы получить еще одну такую звездную роль, как в фильме о Мэри Поппинс?

- Второй такой просто не может быть! Я благословенный человек, ведь именно мне, а не кому-то другому повезло сыграть суперняню всех времен и народов. За то, что так случилось, спасибо Господу, космосу и судьбе. Кстати, у меня были похожие роли в Америке и Германии. Видно, они мне предназначены…

- Ваша дочь Настя русская или американка?

- Наверное, лучше всего ее характеризует такой штрих: когда в Америке поднимают флаг, все встают, кладут руку на сердце и поют гимн. А Настя сказала: «Я очень люблю и уважаю Америку, но гимн петь не буду, потому что мой папа — швейцарец, а мама — русская». Настенька — девушка серьезная, очень похожа на мамочку.

- Вам легко изъясняться на неродном языке?

- Иногда бывает сложновато. Английский — язык бизнеса, на нем можно компактно излагать мысли. Но в нем нет «заинек», «лапушек», «солнышек»… Поэтому мы с Максом часто говорим по-немецки: в этом языке все же больше ласковых слов. А с Настей общаюсь по-английски и по-русски.

- Меняется ли со временем ваше восприятие окружающего?

- Это происходило много раз. Но я всегда старалась сохранить в себе детскость, потому что только ребенок способен радоваться просто так, от самой жизни. Ведь если человек несчастен, то и смысла в его существовании нет. Надо уметь любить, отдавать людям как можно больше, не задумываясь о том, вернется это или нет. А как только задумаешься о возврате, точно ничего не получишь.

- Сейчас в моде сохранять красоту при помощи пластических операций…

- Когда сияют глаза, о возрасте забываешь. Если ты способна любить, то и в сто лет будешь красавицей. Я знаю 25-летних девочек, которые уже старухи. Просто обожаю легенду американского кино Марию Шелл, сестру моего мужа. У нее нет ни одного седого волоса, и она не делала ни одной пластической операции. Мария и в 77 лет красавица. По поводу операций она говорит: «Резать себя? Подвергаться смертельной опасности? Разве я сумасшедшая?» И я тоже отношусь к различным вмешательствам с опаской.

- Тем не менее годы вас совершенно не изменили. Как ухаживаете за собой?

- Это секрет. А если серьезно, то иногда делаю передышку — отдыхаю в любимом санатории под Москвой.

- Вы придерживаетесь учения йоги?

- Да, у меня в Штатах есть свой учитель. В России занимаюсь сама, поэтому получается не так хорошо, как хотелось бы. Иногда халтурю, иногда ленюсь. Кстати, по йоге надо не забывать каждый день хвалить себя, а я забываюЙ

 

695

Читайте нас у Facebook