Николай бурляев (саша из «военно-полевого романа»): «андрей тарковский поломал мне жизнь»
К Николаю Бурляеву можно относиться по-разному, но все однозначно признают народного артиста России одним из великих актеров ХХ века. Его роли в фильмах «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Военно-полевой роман» стали мировой классикой.
«Зачем я вообще родился? Был кривоногий, а с пяти лет стал заикаться»
- Говорят, вы — потомок казацкого рода?
- С самого детства мне об этом рассказывал отец: «Наш прапрадед Остап Бурляй — запорожский казак. Помни это!» А папа — сын русских артистов и в душе сам артист, но всю жизнь работал экономистом. Детей у него было четверо. Уж какое там творчество! Кстати, несколько лет назад я нашел нашу родословную, которая идет через Запорожскую Сечь и еще глубже. Оказывается, мои корни вообще от половцев. Когда я рассказал об этом своим братьям и сестре, они ответили: «Мы это чувствовали… »
- Значит, у вас была большая семья?
- Я — послевоенный, самый младший, четвертый, самый ненужный. Зачем я вообще родился? Был кривоногий, а с пяти лет еще стал заикаться. Но, наверное, неплохо, что мне с детства говорили, будто я так себе, потому что потом был Тарковский, Кончаловский… Сыграл примерно в 70 фильмах. Надо было психологически быть к этому готовым.
- Как-то говорили, что из общего количества фильмов только 15-20 вы считаете хорошими.
- Это правда. Остальные я бы из жизни удалил и вычеркнул. Но ведь ничего не бывает случайно.
- А то, что вы попали к знаменитому Тарковскому в «Иваново детство»?
- Я тоже раньше думал, что это случайность. Но потом прочел в воспоминаниях Тарковского, что он пошел на этот фильм, уже имея в виду конкретного мальчика — Колю Бурляева. Я об этом не знал. Мне, правда, его первая жена Ирина открыла, что Андрей увидел меня у Андрона Кончаловского в учебном фильме и решил, что может делать «Иваново детство». Меня он, наоборот, все время держал на взводе, говорил, что я могу не попасть в фильм, показывал толстенный альбом с претендентами на роль Ивана. Все — русские мальчики, а я был эдакий Джекки Коган с американской физиономией.
- Но вот Бориску из «Андрея Рублева» вы уж точно не должны были играть?
- Да, Кончаловский писал в сценарии для меня совсем другой образ — ученика Фому. Проба же получилась плохая — я не был нацелен на эту роль, так как уже при чтении сценария заявил Тарковскому: «Мне нравится Бориска, а Фома — нет». Но он мне сразу ответил: «Ты еще мал для этой роли. У меня есть на нее тридцатилетний исполнитель». И хотел пригласить некоего поэта Чудакова, которого я часто видел в Доме кино за рюмкой водки. Я начал убеждать Андрея все-таки попробовать меня на Бориску, потому что этот образ сразу увидел и почувствовал сердцем.
- Тарковского было трудно в чем-то переубедить?
- Трудно, если он уже себе что-то придумал. Но как-то умудрил его Господь. Я начал просить наших общих друзей — оператора Юсова и консультанта фильма Савву Ямщикова — поговорить с Тарковским. И он сдался. По ходу моей пробы Андрей Арсеньевич все больше увлекался идеей омоложения Бориски. Закончилось все тем, что я получил эту роль. Но я многие годы был недоволен своей работой, и Андрей тоже. Действительно, я мог лучше сыграть. Но так уж вышло. Кстати, именно Тарковский, когда я снимался в «Андрее Рублеве», первый повесил мне на шею крестик. У меня, хоть и крещеного, его не было. Тем самым, я считаю, Андрей меня благословил.
«Над сценарием к картине Тодоровского проплакал всю ночь… »
- Рассказывают, что Тарковский очень ревностно относился к своим актерам.
- Андрей ужасно обижался из-за того, что я еще где-то играю. И даже когда он меня сам отдал своему однокурснику Файту на фильм «Мальчик и девочка», то говорил: «Предатель такой!» Считал, что мы, его актеры, обязаны всецело быть только при нем. В каком-то смысле он мне поломал жизнь.
- Почему?
- Несмотря на то что я Тарковского люблю и боготворю, он на многие годы как бы закрепил за мной образ такого жесткого, нервного мальчика. А я другой. Я такой, как в «Военно-полевом романе», — человек покоя и гармонии. Поэтому я благодарен Тодоровскому, которого ставлю рядом с Тарковским. Они разные, но это два уникальных сердца. Тодоровский поломал стереотип отношения к Бурляеву. Я, правда, у него тоже вырвал роль. До пробы в «Военно-полевом романе» я видел Тодоровского раза четыре в Одессе, когда мы делали первый фильм Кончаловского. Тогда я был мальчик, а он — дядя режиссер. Когда одесситы отдавали мне на чтение сценарий «Военно-полевого романа», то прямо заявили: «Вам понравится». Я подумал: наверное, одесские штучки. Лег читать, так как читаю обычно лежа, и чувствую, что не могу оторваться. Плачу и понимаю, что я сейчас должен все оставить и сыграть в этом фильме, и он будет потрясающий. Я это с самого начала говорил Тодоровскому. Он сплевывал: «Что вы, что вы… » И несколько раз подходил, чтобы услышать это от меня снова. На показе фильма для прессы в Брюсселе, где мы были с Инной Чуриковой, к нам долго присматривались, а потом на коктейле подошел один журналист и с удивлением спросил: «А что, у вас в России еще есть такие, как ваш Саша?» — «Да, очень много. Я — один из них».
- Вас часто внешне сравнивают с Лермонтовым.
- С самого отрочества мне говорили, что я похож на Лермонтова и надоедали с этим страшно. Потом предложили сыграть поэта и дали сценарий, но, так как он мне не понравился, я отказался. И вот после очень трудных десяти лет Грузия предлагает мне что-нибудь у них поставить. И я подумал: что может быть связано с Грузией? Лермонтов! Я во все поездки брал с собой чемоданы книг, общался с известными лермонтоведами, а самый главный апостол данной темы Ираклий Андронников благословил меня на этот путь. Я пришел к нему и, едва открыл рот, как он, даже не выслушав мои замыслы, сказал: «Думаю, у вас получится, и Лермонтову на этот раз повезет. Это такая бездна, что будет открываться вам всю жизнь». Кстати, когда я уже закончил фильм, мне ученые-лермонтоведы показали фотографии московского дома убийцы поэта — Мартынова. И я увидел, что это тот дом, где я родился и жил до пяти лет. Там я был испуган и стал заикой, будто кто-то пытался закрыть мне уста, чтобы я не мог говорить о Лермонтове.
«На роль Иешуа в «Мастере и Маргарите» Юрия Кары напросился сам»
Некоторые в шутку, а некоторые всерьез называют Николая Бурляева одним из самых плодовитых актеров. В смысле жен и детей. Трижды женат, пятеро детей. Старшие Иван и Маша — от Натальи Бондарчук. Иван закончил композиторский факультет Московской консерватории и сейчас арт-директор «Золотого Витязя», помогает отцу. Маша — актриса-студентка. Георгий, Илья и девятилетняя Дашенька учатся в школе. Эти дети от последней жены Инги Шатовой, бывшей актрисы Театра Натальи Бондарчук «Бемби».
Сама Наталья Бондарчук как-то призналась, что они с Бурляевым прожили семнадцать лет, не расписываясь, а когда все же оформили свои семейные отношения, то через несколько месяцев развелись. Но Николай Петрович всегда поддерживал творческие проекты своей жены и даже снялся в большинстве ее фильмов. А в одном из последних — «Любовь и правда Федора Тютчева» сыграл главную роль. Бесплатно. Наталья Бондарчук пригласила в этот проект и его жену — Ингу, которая сыграла свою первую кинороль — жену Тютчева Элеонору.
Несмотря на то что Николай Петрович и Наталья Сергеевна расстались, отношения у них теплые и уважительные. Общается Бурляев и с ее мамой — актрисой Инной Макаровой, и мачехой — вдовой Бондарчука Ириной Скобцевой. Иногда их называют «кланом» Бондарчука.
- У меня в жизни есть два великих имени в области кино, за которых я молюсь в церкви, — это Андрей Тарковский и Сергей Бондарчук. — признался Николай Бурляев. — Они у меня идут все время рядом.
- Кстати, как вы, человек верующий, не побоялись играть Иешуа в «Мастере и Маргарите»?
- Я ведь сам Юрию Каре предложил себя на эту роль. А сначала меня пригласили сыграть Ивана Бездомного. И когда сделали пробы на Иешуа и утвердили, я вдруг понял, что делаю, и отказался. Но фильм «завис». Через некоторое время работа над картиной возобновилась, тогда я согласился и снимался с огромным удовольствием. Тем более съемки моих сцен проходили на Святой земле. Но до сих пор для себя не решил, правильно ли я сделал, ведь этот роман написан с позиций Воланда. А это опасно. Видите, фильм до сих пор почему-то не выходит…
604Читайте нас у Facebook
