Валентин згурский: «в 1980 году одноразовую посуду для ресторанов, которые обслуживали участников олимпиады, мы покупали за границей за валюту»
Валентин Згурский пристально следит за перипетиями спортивных состязаний в Афинах. Благо, на их отсутствие грех жаловаться. И со щемящей грустью вспоминает Олимпиаду в 1980 году, которая проходила в Москве, Киеве и Ленинграде. Тогда столице советской Украины выпала честь организовывать футбольные соревнования. Организация была на высшем уровне. Занимался ею Валентин Згурский -- в течение более чем десяти лет (с 1979 по 1990 годы) -- бессменный мэр Киева.
«На Олимпиаде-80 в Киеве впервые разрешили с лотков торговать пирожками и водой»
-- Валентин Арсентьевич, когда смотрите репортажи с нынешних Игр в Афинах, вспоминаете Олимпиаду-80, например ее киевскую часть? Ведь здесь проходили соревнования по футболу.
-- Вспомнить, конечно, есть что, это было по тем временам грандиозное событие. Даже не знаю, чем поделиться -- впечатлениями от игр или же тем, как Киев готовился к Олимпиаде…
-- Кстати, а кому принадлежала идея на время проведения Игр выселить за пределы столицы Украины всех проституток и бомжей?
-- Схему всех подготовительных мероприятий разработали в Москве, и, как вы понимаете, отступать от нее было нельзя. Вот мы и исполняли. Зато Киев воспользовался средствами, выделенными советским правительством и Международным олимпийским комитетом на организацию Олимпиады-80, для того чтобы привести в порядок город и область. Ведь через два года, в 1982-м, столица Украины праздновала свое 1500-летие. И мы старались при каждом удобном случае это подчеркивать.
-- Тогда же в Киеве появились первые автоматы с пепси-колой?
-- Не только первые автоматы с пепси-колой, но и одноразовая посуда в ресторанах. Это было одним из требований Международного олимпийского комитета. Но в СССР ее не выпускали, и мы закупали одноразовую посуду за границей. Расплачивались валютой.
-- К автоматам с пепси-колой охранников не ставили?
-- Их было немного, обошлись без охраны. Да на автоматы никто и не покушался. Люди понимали, насколько важно продемонстрировать, что Киев -- город европейский. Пока шли олимпийские соревнования, в городе не было ни одного ЧП. Да что говорить! Праздника подобного тому, который состоялся в 1980 году на бывшем стадионе имени Хрущева (ныне Олимпийском. -- Авт. ), не было ни до, ни после. Он длился 6 часов, но никто не ушел! Кстати, тогда впервые разрешили с лотков торговать пирожками, пирожными, водой, в том числе и пепси-колой. Хотя иностранцев мы угощали отечественными напитками «Байкалом» и «Росинкой». И гости не роптали.
-- А иностранцев не смущала слишком официальная обстановка в городе?
-- Все ведь делалось для их безопасности. Но вряд ли они заметили, что во время Олимпиады-80 в Киеве находились сотрудники КГБ и милиции со всей республики. А тихо было потому, что транспорт направлялся в объезд города. Пьяницы не шатались. Если кто-то и попадался, то его сразу же везли, но не в вытрезвитель, а домой. Вымытые улицы гостей, конечно, впечатляли. Наверное, они считали, что так у нас всегда.
В общем, к полуторавековому юбилею Киева мы подготовились основательно. Была проведена огромная работа по приведению всех ресторанов к европейскому уровню. Каждый из 24 областных центров открыл в столице УССР именной ресторан. Тогда появились «Одесса», «Запорожье», «Донецк» и другие. Все, кроме Львова.
-- Интересно, почему?
-- Львову выделили территорию в районе Владимирской горки и предложили открыть там крупнейший пивной бар. Секретарем Львовского обкома компартии был тогда Виктор Добрик. Он считал, что должен сделать в Киеве что-то более грандиозное. Поэтому специально тянул с проектом бара, в итоге ничего не построил. Но поскольку Виктор пользовался особым расположением генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева (когда Леонид Ильич занимал должность секретаря парткома на заводе в Днепродзержинске, Добрик был у него комсоргом), то с ним решили не связываться.
-- Валентин Арсентьевич, а каким вам запомнился Горбачев? Ведь пик вашей карьеры на посту мэра столицы УССР и его -- в должности руководителя СССР совпали…
-- Сначала у меня были хорошие отношения с Михаилом Сергеевичем, но в конце 80-х они резко изменились. Был даже момент, когда Горбачев хотел исключить меня из партии.
«На почве срыва графиков поставок продукции на «Уралмаш» мы сдружились с Николаем Рыжковым»
-- За что же?
-- После аварии на Чернобыльской АЭС в апреле 1986-го надо было поселить в Киеве эвакуированных из мертвой зоны 7,5 тысячи семей. Жилье в столице мы строили за счет республиканского, местного бюджетов и особенно много -- за счет давальческих денег: министерств, ведомств, заводов, которые непосредственно подчинялись Москве. Они выделяли деньги, а дома возводил «Киевгорстрой». Поскольку закончился первый квартал 1986 года, мы вручили ордера людям, которые по 20--25 лет стояли в очереди на квартиру. Где-то 10 мая мне позвонил председатель Совета Министров СССР Николай Иванович Рыжков и в очень жесткой форме поставил передо мной задачу обеспечить всех выселенных из Чернобыля жильем.
-- Вы были знакомы с Рыжковым?
-- Конечно, в свое время он был директором «Уралмаша», а я -- объединения имени Королева. Они выпускали бронетранспортеры, а мы -- датчики для закрытия люка, если БТР попадал в зону ядерного взрыва. Это было очень сложное устройство, поэтому я постоянно срывал поставки. Ведь изготовление одного маленького датчика намного сложнее, чем всего бронетранспортера. Судите сами. Микросхемы для этих датчиков делали на заводе «Арсенал». У нас, в объединении имени Королева, в производство запускалось тысячу микросхем, а на выходе, после всех испытаний и проверок, получали всего 5--7 штук! В общем, было трудно, но, как говорится, на почве срыва графиков поставок продукции на «Уралмаш» мы сдружились с Николаем Рыжковым. Даже отдыхали друг у друга с семьями.
Когда Рыжков мне позвонил и потребовал отдать 7,5 тысячи квартир чернобыльцам, я ответил, что у нас их просто нет. Ведь люди получили уже ордера на руки. Многие уже вставили в двери новые замки, начали обставлять квартиры. Получается, что эти ордера надо было отбирать? Для этого мне нужно было собрать всех руководителей предприятий и уговорить их забрать ордера у своих работников… В общем, общего языка мы тогда с ним не нашли.
Тогда мне позвонил Горбачев. До этого Михаил Сергеевич со мной всегда был на «ты», а тут вдруг стал «выкать». Я понял, что дело серьезное. Горбачев сказал: «Кто вам дал право не выполнять постановление правительства страны? Ваше дело -- выполнить и доложить. Иначе мы примем решение по вашему персональному делу. Вопрос с квартирами надо решить завтра». Я ответил, что это невозможно. Генсек: «Посмотрим», -- и положил трубку.
На следующий день мы собрали всех руководителей киевских предприятий. Разговор был тяжелый… 7,5 тысячи квартир нашли -- забрали ордера. Были крики, плач, истерики. Я перезвонил Горбачеву, сообщил, что его требование выполнимо только при условии, что правительство СССР выделит нам 45 миллионов рублей для строительства новых квартир. Михаил Сергеевич пообещал… предложить председателю Совета Министров СССР найти эти деньги, но предупредил, мол, подобные требования в Политбюро могут плохо расценить. А Виталий Масол, который тогда был председателем Госплана УССР, мне сразу сказал: «Он тебе этих денег не даст, потому что не сможет их собрать». Я ответил, что буду добиваться, поскольку это вопрос принципа. Денег таки не выделили.
Посовещавшись с Масолом, мы решили, что единственный выход выбить деньги на строительство квартир в Киеве -- рассказать об этом на сессии Верховного Совета СССР. На выступление меня записали третьим.
«Во время выступления сказал буквально следующее: «Перестройка началась, а правды как не было, так и нет»
-- Вы не боялись?
-- Очень боялся. Многие мне говорили: «Не ввязывайся. Ты ничего не добьешься, только нарвешься на неприятности. В зале будут присутствовать иностранные послы». Самым сложным делом оказался текст выступления. Он должен был не выделяться из общего контекста докладов. Заявление же написал на клочке бумаги и скрепкой приколол к основной части выступления.
-- А что, все тексты проверялись?
-- Конечно. Но клочок я хранил отдельно, о нем никто не знал. Когда Масол подвозил меня к зданию Верховного Совета СССР, он поинтересовался, буду я выступать или нет. Я ответил: «Ни за что. Слишком опасно». На сессии сидел во втором ряду и все время думал, брать клочок бумаги с собой на трибуну или нет. Приколол к основному тексту в последнюю минуту. А во время выступления сказал буквально следующее: «Перестройка началась, а правды как не было, так и нет. По требованию руководства страны столица Украины отдала чернобыльцам 7,5 тысяч квартир. Михаил Горбачев пообещал выделить деньги на строительство новых. Денег нет. Киевляне остались обманутыми». В зале все буквально замерли -- впервые в истории СССР так критиковали правительство с этой трибуны. Да и я во время выступления не мог остановить дрожь в коленях. Не успел я дойти до своего места, как ко мне подбежал чиновник и буквально вырвал текст выступления. Вставку я вытащить не успел.
-- И что было потом?
-- В перерыве Горбачев начал истерически кричать: «Как вы могли, я недавно выступил и заявил перед всем миром, что все вопросы по Украине решены. А теперь получается, что я обманул мировую общественность? Мы рассмотрим ваш вопрос на Политбюро». Но сначала он потребовал от Щербицкого разобрать мое персональное дело на Политбюро ЦК КПУ. На меня стали смотреть как на прокаженного. Я вернулся в Киев и ждал вызова на заседание Политбюро. Звонка не было. А потом в Киев из Москвы приехала комиссия в составе 20 человек для проверки деятельности Киевского горкома партии. Этим занимались только двое, остальные постоянно находились в горсовете. Интересовались решением квартирных вопросов. Они всячески старались найти нарушения при распределении жилья. Три недели мы работали только на них.
А в апреле 1987 года было принято решение заслушать отчет Киевского горкома партии на Политбюро ЦК КПСС. До этого отчитывались в худшем случае крайкомы, а горсовет за всю историю слушали впервые. Перед заседанием один добрый товарищ, угощая чаем с бубликами, сказал, что я нанес удар по всему коммунистическому движению. Если я хочу остаться в партии, то я должен извиниться перед Горбачевым и Рыжковым. И добавил, что я хороший руководитель, но, скорее всего, мы больше не встретимся. На Политбюро сначала решили заслушать Константина Масика -- тогда он уже был первым секретарем Киевского горкома партии.
-- Он был настроен против вас?
-- Он действовал по принципу: если я буду тонуть, то спасать он меня не будет. Горбачев поинтересовался: «Сколько Масик работает в горкоме?» -- «Три месяца». -- «А Згурский?» -- «Девять лет». -- «Тогда пусть начинает Згурский». После этого генсек достал из-под стола лист бумаги и сказал, что комиссия обнаружила более ста человек, которым жилье в Киеве выделили незаконно: «Например, кто такой Блохин?» Потом назвал фамилию дважды Героя Советского Союза… Я сказал: «Михаил Сергеевич, ни одного завмага или завбазы вы здесь не найдете. Все, кто в списке, получили квартиры законно. Эти люди -- гордость Украины». Тогда Горбачев задал мне вопрос: «Как же вы все-таки могли допустить такое выступление на сессии Верховного Совета?» Я ответил, что это был вопрос авторитета киевской власти. На что Михаил Сергеевич заявил: «Важен не ваш авторитет, а наш с Рыжковым». И предложил рассмотреть мое персональное дело на Политбюро ЦК Украины.
-- Чем это закончилось?
-- Мне объявили строгий выговор и больше к этому вопросу не возвращались.
-- Валентин Арсентьевич, ваше нынешнее занятие -- это…
-- Крутить педали велосипеда. Действовать по принципу этого простого средства передвижения: пока крутишь педали -- живешь. Продолжаю работать по 10 часов в сутки. Ведь я председатель правления промышленно-финансового концерна «Славутич», 12 лет возглавляю наблюдательный совет АО ФК «Динамо-Киев», председатель наблюдательного совета Украинского кредитного банка и даже глава наблюдательного совета моего родного объединения имени Королева.
-- А как же отдых? На даче часто бываете?
-- Это не дача, а практически дом в Макаровском районе. Я всегда был противником дач. Ведь под них выделялись бросовые земли, к тому же очень мало. Люди не могли ни построить что-то нормальное, ни вырастить на этих участках. Я считал, что надо строить дома в селах, выделять людям как минимум по 20 соток земли. Тогда городские старики будут переходить жить в село, а их квартиры останутся детям, потом внукам. Это хоть как-то помогло бы решить жилищную проблему. У нас одноэтажный дом. Построили его в 1990 году, когда всякие излишества были запрещены. Зато есть прекрасный сад и цветы. Разводим гусей, но не для еды, а для красоты. Мы с женой очень увлекаемся цесарками. Есть у нас и шесть ульев. Наблюдать за организацией жизни пчел -- мое самое любимое занятие. А когда мы уезжаем в Киев, дачу охраняют две кавказские овчарки -- Тарзан и Аза.
552Читайте нас у Facebook
