Александр шилов: «мои работы нравятся высокопоставленным особам, но этим гордиться надо, а не стесняться»
Художника обидеть каждый может. Особенно, если художник обидчив. Право слово, у меня не было желания играть на струнах души и чем-то задевать самолюбие мастера (именно так именует Шилова его окружение. Мастера, видимо, надо писать с заглавной буквы, да?). Мне искренне хотелось понять, что же за человек такой Александр Шилов. Народный художник не оценил моего стремления и предпочел обидеться. По-моему, зря…
«В XIX веке любители рисовали лучше, чем те, кто сейчас имеет диплом художника»
-- Завидую вам, Александр Максович.
-- В чем?
-- Любите себя очень…
-- Чтобы утверждать это, надо знать мою биографию и мой образ жизни, что вам наверняка неведомо, иначе бы не осмелились утверждать подобное. Во мне нет ни капли от нарцисса, я недостаточно хорошо к себе отношусь -- даже на это времени не хватает.
-- Но развешанный по стенам вашего музея фотоиконостас из серии «Шилов и великие» убеждает в обратном.
-- В мою галерею приходят много известных личностей. Как хозяин я встречаю их, вожу по залам. В любом музее или театре вывешены фотографии почетных гостей. В этом нет ничего позорного или предосудительного. Обычная демонстрация вежливости по отношению к людям, которые, несмотря на величайшую занятость, нашли время, чтобы прийти и посмотреть мои работы. Мне это приятно.
-- И полезно.
-- Что означают ваши слова?
-- Что в нашей стране художник вынужден заниматься автопиаром, быть продюсером самому себе, если хочет добиться успеха и признания.
-- Ничего подобного никогда не делал и горжусь этим.
-- Гордитесь, Александр Максович, только признайте, что всегда умели находить себе влиятельных покровителей. Так у вас повелось с времен легендарного секретаря ЦК КПСС Михаила Суслова.
-- При чем здесь это?! Вы не владеете вопросом и пришли брать интервью! Суслов пригласил меня на встречу только по той причине, что увидел огромную очередь из желающих попасть на мою первую персональную выставку!
-- Очередь была больше, чем на Глазунова?
-- Вы со мной беседуете, обо мне и спрашивайте. А с вопросами про Глазунова идите к нему. Что касается Суслова, то через месяц после нашего разговора он умер. По-вашему, я ему обязан карьерой, а не своим картинам? Да, мои работы нравятся многим высокопоставленным особам, но этим гордиться надо, а не стесняться. Во все времена правители приближали художников ко двору и обеспечивали заказами. Это честь для любого мастера. Те, кто на словах нос воротят от подобных предложений, лукавят и лицемерят. Им просто не предлагают ничего такого.
… Другой вопрос, что сегодняшним властителям трудно кого-то из художников выделить и приблизить к себе.
-- Выродились мастера? Только Шилов и остался?
-- Ерничаете? А я говорю серьезно. Профессиональный уровень упал очень сильно. В искусстве засилье случайных людей, которым там не место. Критерии мастерства размыты, в XIX веке любители рисовали лучше, чем те, кто сейчас имеет диплом художника.
-- А вот, скажем, среди портретистов, стоящих на Арбате, есть талантливые ребята?
-- Безусловно. Жаль, не хватило внутреннего творческого огня, пошли в ремесленники. А может, женились рано.
-- Это препятствие?
-- Сколько случаев, когда способные художники скатывались на халтуру, оправдывая себя тем, что надо кормить семью, детей. Самообман, я этого не понимаю.
-- Личный пример подали бы. Но у вас ведь с преподаванием не заладилось?
-- Да, я набрал мастерскую, однако продержался всего полгода. У студентов жуткая дисциплина! Прогулы, опоздания… Человек кисть держать не научился, а уже мнит себя Рафаэлем, не меньше.
Были и эгоистические чувства: занятия всегда проводятся днем, в наиболее продуктивное время для работы. Мне же хочется самому что-то сделать, а не тратить силы на других. Меня на всех не хватит!
-- Словом, учеников у вас нет?
-- Сюда приходят ребята, стараюсь помогать по мере возможности, но мне в одиночку не спасти российское изобразительное искусство. Все стремительно разрушается. Впрочем, это проблема не только и даже не столько творцов. Вопрос надо адресовать властям. Сегодня настоящее искусство забыто. Как бы дали всем свободу, а, по сути, бросили на произвол судьбы.
«Лужков -- это человек, разрывающий сердце ради москвичей»
-- Но вы-то выжили, вам грех жаловаться.
-- Я этого и не делаю, а вот на меня периодически жалобы строчат. Антонова, директор расположенного по соседству Пушкинского музея, подняла шум, будто Шилов залез на ее территорию, расширяя собственную галерею. Куда залез? Вон, смотрите, железный забор как стоял, так и стоит. Я уже миллион раз об этом говорил, и все равно гадости и сплетни продолжаются.
-- Повторите в миллион первый.
-- Рассказываю. Я подарил государству 730 работ живописи и графики. Испытал состояние души, когда захотелось поделиться со страной лучшим, что было у меня. В 96-м году представители всех партий и фракций Госдумы на пленарном заседании единогласно проголосовали за открытие постоянно действующей картинной галереи моего имени. Так сказать, с учетом народной любви к искусству художника Шилова. Это и записали в специальном постановлении.
-- В подобной формулировке?
-- Могу показать бумагу, хотя не понимаю, какое вы имеет право мне не верить.
-- Я всего лишь уточняю, Александр Максович!
-- И без уточнений понятно: думаете, будто я лгу… Нет, все правда. Геннадий Селезнев позвонил в Кремль и попросил подыскать подходящий особняк для Шилова. Павел Бородин пригласил меня к себе, показал три небольших зала в отреставрированном корпусе, сказал, что с Ельциным обо всем договорился. Но я отказался, аргументируя тем, что, во- первых, Кремль -- режимный объект, народу трудно будет туда попасть, во-вторых, предлагаемое помещение маловато, мои картины в нем не поместятся. Потом Юрий Лужков нашел этот особняк на Знаменке. Мы сделали здесь косметический ремонт, трещины замазали, стены покрасили и пять с лишним лет назад въехали. Музей, подчеркиваю, государственный, такой же, как, грубо говоря, Третьяковка, хотя газеты продолжают писать, будто галерея моя собственная.
-- В московском правительстве всех министров перерисовали?
-- Нет, совсем нет. У меня и Лужкова всего один портрет. На фоне храма Христа Спасителя. Это без преувеличения выдающийся мэр. Человек, разрывающий сердце ради москвичей.
-- Красиво сказали, Александр Максович. Думаю, Юрию Михайловичу понравится.
-- Всегда говорю, что думаю, а не то, что может понравиться.
-- Ладно, не будем спорить. Продолжим. Заказов у вас много?
-- Более чем. Стараюсь фильтровать.
-- Не боитесь, что клиенты к конкурентам уйдут? К более покладистым и сговорчивым?
-- Я об этом не думаю. Смотрю на великих мастеров прошлого и равняюсь на них. А конкуренты… Что о них тревожиться? Не отношусь к искусству как к бизнесу. Пусть желающие заказывают картины у любого художника. Меня это не интересует.
-- Уверены, что на ваш век клиентов хватит?
-- Послушайте, я же не шоу-бизнесом занимаюсь. Это там все локтями толкаются, лакомый кусочек оторвать спешат. А мне к чему суетиться?
-- Ну да, у вас прижизненный музей.
-- Что, заметьте, свидетельствует не о моих пробивных способностях, а о признании у народа и руководителей государства.
«Сегодня мне не у кого учиться»
-- Как полагаете, кроме вас, Александр Максович, есть иные художники, заслуживающие таких же почестей?
-- Решайте сами, зачем меня спрашивать? Я за такое искусство, когда не поймешь, человек это рисовал или Бог, оттого молюсь на классиков, меня при виде их работ охватывает чувство восхищения, сердце волнуется, тело дрожит…
-- А что испытываете, глядя на произведения Сафронова? Ничего не дрожит?
-- От Никаса? Того, который Джоконде усы и очки на носу пририсовывает? Ни один нормальный художник не позволит себе изуродовать чужое великое произведение и поставить собственную подпись. Сафронов портреты по фотографиям делает. И то плохо получается.
-- А на последнюю выставку Глазунова в Манеже вы ходили?
-- Он меня приглашал.
-- А вы?
-- Был на открытии.
-- И?
-- Какие тут «и»? Без обиняков могу сказать: сегодня мне, к сожалению, не перед кем преклоняться, не у кого учиться.
-- Говорите, Сафронов по фото рисует. А вы?
-- Стараюсь с натуры.
-- И сколько стоит портрет в вашем исполнении?
-- На эти темы вообще не разговариваю.
-- А если мне захочется сделать вам заказ? Может, мечтаю иметь работу кисти Шилова.
-- Нарисую вас. Бесплатно. Правда, два дня придется позировать.
-- Щедрый вы.
-- Не представляете, какое количество людей обращается ко мне с разными просьбами! Люди думают, раз Шилов писал портреты знаменитостей, значит, все они его ближайшие друзья, он может любые вопросы решить. Иногда за деньгами приходят.
-- Даете?
-- По-разному. Все индивидуально. К сожалению, попрошайничество стало в последнее время прибыльной профессией.
Многие не понимают, что у художника не самая простая работа. Я каждый день провожу у мольберта по 4-5 часов. Это жизненная потребность. Чтобы поддерживать хорошую форму, мне всегда нужны трезвая голова и твердая рука.
-- Вообще не пьете?
-- Что же я, не русский? Могу себе иногда позволить, правда, после этого с утра работать трудно… Никогда не опускаюсь до халтуры! Да, и у великих случались проколы, но профессиональный уровень держать необходимо.
… А вы знаете, как Пикассо на собственном 80-летнем юбилее объяснял свой успех? Цитирую по памяти: «Я не настолько глуп, чтобы сравнивать себя с мастерами прошлого, я ловкий комедиант, сумевший воспользоваться жадностью и тщеславием людей XX века». Потрясающе, да? Самокритичная оценка человека, который, правда, успел к этому моменту взять от жизни все, что хотел.
-- А вы, Александр Максович, в состоянии объяснить, почему вас выделила судьба?
-- Если народ идет ко мне, значит, мое искусство востребовано. Я сумел заслужить любовь людей вне зависимости от социальной лестницы, среди моих поклонников и руководители государства, и деревенская старушка.
-- Словом, не Пикассо вы, Александр Максович. Определенно не Пикассо.
-- Вопрос не по существу. Я Шилов.
Читайте нас у Facebook
