«убежденный трезвенник академик палладин единственный раз поднял рюмку -- за нашу встречу в киеве после войны»
На звонок в Институте биохимии имени Палладина «ФАКТАМ» ответили, что академик Гулый использует свой законный отпуск. Максима Федотовича я застала дома. Найти ведомственный дом Академии наук по улице Олеся Гончара оказалось несложно. Первый же встречный его показал.
«Академик заставил меня докопаться до ошибки, допущенной в немецком научном журнале»
Из досье «ФАКТОВ»
Максим Федотович Гулый -- биохимик, академик АН УССР с 1957 года, родился в 1905 году в селе Новая Басань (теперь Черниговская область). Окончил Киевский ветеринарно-зоотехнический институт. С 1932-го -- в штате Института биохимии (в 1971--1977 годах -- директор). На протяжении 32 лет совмещал основную работу с руководством кафедрой органической и биологической химии Украинской сельхозакадемии. Создатель антиалкогольного препарата «Медихронал».
-- Максим Федотович, вы 70 лет работаете на одном месте, в Институте биохимии. В это трудно поверить. Это правда, что на службу вас принимал еще первый директор этого института академик Палладин?
-- Правда. Окончив в 1932 году аспирантуру, я пришел в Украинский биохимический институт. Он тогда как раз переехал из Харькова в Киев в составе 12 научных сотрудников и находился на углу улиц Ленина и Владимирской (сегодня в этом здании расположены Институт зоологии и Зоологический музей, а улица Ленина носит имя Богдана Хмельницкого. -- Авт. ). Сначала у директора Палладина не было даже своего кабинета. В углу большой комнаты стоял его стол с чернильницей и канцелярскими принадлежностями.
Александр Владимирович дал мне научную тему и подсказал метод ее решения, описанный в одном немецком журнале. Я долго пытался его освоить, но через полгода вынужден был сообщить Палладину, что с методом не ладится, зато за это время я освоил два других… «Все равно, вы должны освоить именно этот метод… », -- улыбнулся академик.
Долго я разбирался с ним, пока не нашел ошибку, допущенную в той немецкой публикации. С радостью рассказал об этом Александру Владимировичу, а он ответил: «Именно этого я и хотел -- чтобы вы нашли ошибку… »
-- Чем вам запомнилась жизнь в довоенном Киеве?
-- Тогда я снимал угол в дворницкой в старом доме на Прозоровской улице (сегодня Эспланадная. -- Авт. ) в районе Бессарабки. Однажды соседка повесила сушить на чердаке мое выстиранное белье. Его украли, и я остался в том, что было на мне. В институте я старался не распространяться о случившемся, но неожиданно директор пригласил меня к себе и протянул талон на покупку белья. Мне даже неудобно стало, ведь талон не был лишним и для Палладина…
В первый год учебы в докторантуре, в 1936 году, в нашей семье родилась дочка Надежда. Моей женой была Мария Коломийченко, работавшая лаборанткой в нашем институте. А через три года, в 1940-м, я защитил докторскую и как научный сотрудник института стал получать 500 рублей (до этого моя стипендия составляла 700 рублей, на которые можно было вполне прилично жить).
-- Где вас застало известие о начале войны?
-- В воскресный день, 22 июня 1941 года, я отправился на деловую встречу с ректором Украинской сельхозакадемии Пряжко. Когда я приехал к нему в Голосеево, он и сказал мне: «Утром немецкие самолеты бомбили аэродром на Соломенке». Вместе с ним мы поехали на автобусе в центр Киева. По домам. Но по дороге домой я зашел в институт, где встретил Палладина. Как раз в это время «мессершмитты» низко пролетели над нашими головами, и Александр Владимирович констатировал: «Это война». Дома меня уже ждала повестка о командировании в артиллерийский полк на границе с Польшей, к которому я был приписан.
Через некоторое время с фронта меня отправили в Москву -- для работы с отравляющими веществами, которые, по данным нашей разведки, немцы собирались применить. Вместе с московской лабораторией я эвакуировался в Троицк на Урал. Когда у нас закончились реактивы, я поехал за ними в Институт биохимии, эвакуированный из Киева в Уфу, к Палладину. Академик пригласил меня к себе домой, в углу его просторной комнаты топилась печурка, а с протекающей под потолком трубы в ведро капала вода. В соседней комнатушке ютились супруга академика Лидия Исаковна и их дочь Таня.
Проследив за моим взглядом, Палладин сказал: «Ничего, мы скоро отсюда уедем». И предложил выпить за то, чтобы мы в следующий раз встретились в Киеве. Это был единственный случай, когда Палладин держал в руках рюмку. Он вообще не пил и не курил.
«Когда я вижу рекламу американских антиалкогольных препаратов, как специалист знаю, что над ними еще работать и работать»
-- Недавно в наших аптеках появился созданный вами антиалкогольный препарат. А вы-то сами в каких отношениях с «зеленым змием»?
-- Последние три года даже не нюхал… Но и до этого никогда не злоупотреблял. Когда на заседании президиума АН УССР перед учеными поставили задачу разработать методы борьбы с алкоголизмом, за ее решение в институте принялся только отдел биосинтеза и биологических свойств белка, который я возглавляю на протяжении 52 лет.
Как правило, биохимики выделяют главную причину заболевания, считая, что с ее устранением человек выздоровеет. Я пошел по собственному пути, создавая препарат, воздействующий на весь организм. Поскольку у больного человека, в том числе и алкоголизмом, процессы синтеза не поспевают за процессами расщепления белков, я поставил задачу стимулировать синтез. Результатом 18-летней работы стал высокоэффективный препарат «Медихронал», который снимает абстинентный синдром, то есть похмелье, и зависимость от алкоголя. Когда я вижу рекламу антиалкогольных американских препаратов, как специалист знаю, что над ними еще работать и работать…
Кстати, в нашем отделе разработан и эффективный антинаркотический препарат, находящийся сегодня на стадии внедрения в производство.
-- Вы родились в 1905 году. Как раньше говорили, в год первой русской революции. И в 97-летнем возрасте вы продолжаете заниматься научной работой. В чем, по мнению ученого-биохимика, заложен секрет вашего профессионального долголетия?
-- Ну, за это я должен быть благодарен родителям, от природы наделенным крепким здоровьем. Они жили бедно, тяжело работали в домашнем хозяйстве, вырастили пятерых сыновей. Четверо из нас получили высшее образование. Я был средним, а сегодня остался последним. Наш отец умер в 1923 году в 53-летнем возрасте, переболев до этого четырежды крупозным воспалением легких -- в те годы препаратов для лечения таких заболеваний не было. Мама дожила до 71 года.
-- Уделяете ли вы внимание своему здоровью?
-- Ушел вот в отпуск, потому что плохо себя почувствовал. Летом я переболел гриппом и, хотя температуры не было, еле выкарабкался. Моя дочь Надежда -- неплохой врач, благодаря ее рекомендациям я и вылечился. Правда, не обошлось без осложнений -- пострадали слух и зрение (на рабочем столе академика разложены лупы с различной степенью увеличения. -- Авт. ), стал забывать некоторые термины, с которыми работал всю жизнь. Для полного восстановления должно пройти время.
А основательно занялся собой в 1948 году. А то все было не до того -- учеба в вузе, двух аспирантурах, война… Впервые в 1948 году, уже имея 16-летний стаж, я взял отпуск и поехал с семьей в Сочи. Раздевшись на пляже, понял, что крайне истощен. С тех пор обязательно просыпаюсь не позже шести утра, делаю зарядку, да так, что становлюсь мокрым от пота. Принимаю душ, но теперь уже комнатной температуры. Рано ложусь спать.
Тогда же в Сочи бросил курить, а дымил я крепко… Успел испортить зубы никотином. В еде непереборчив. Если нет мяса -- не беда. Люблю молочные продукты. Ежедневно ем витамины. Но не в капсулах-таблетках, а в овощах и фруктах.
1961 год. Члены Президиума АН УССР (слева направо) ученый секретарь Института биохимии Максим Гулый, президент АН УССР Александр Палладин и академик-секретарь Отделения биологических наук АН УССР Ростислав Кавецкий на выездной сессии отделения в Симферополе.
Читайте нас у Facebook
