Журналист информационной службы «интера» ольга клюева: «35-летний пакистанец предложил мне стать его четвертой женой»
Ольга Клюева -- первая женщина -- иностранный журналист, приехавшая в Исламабад через несколько дней после начала войны в Афганистане. Через два дня в столице Пакистана уже работало шесть журналисток-международниц. Ее предупреждали, что ехать в столь опасный регион, тем более женщине, не стоит. Посольство Украины в Пакистане даже прислало в МИД ноту протеста, дескать, за последствия. Но Клюева все равно поехала. После первого репортажа она позвонила домой маме: «Я в Исламабаде. Не переживай. Это не война. Со мной все нормально… »
«Каждый день я звонила маме и говорила: «Все нормально. Я жива»
-- Ваша мама не подозревала, куда вы отправляетесь?
-- Нет. Последнее время у меня одна за другой командировки -- то в Москву, то в Македонию. Я просто сказала, что должна уехать со съемочной группой. Понимала, что маме будет трудно объяснить, зачем я еду в Пакистан. Она бы плакала, переживала… А так я каждый день звонила и говорила одно и то же: «Мама, все нормально. Я жива».
-- Решили совершить героический поступок?
-- Да ничего героического в этом не было. Просто я каким-то журналистским чутьем поняла, что именно в Пакистане будут происходить самые интересные события. Пошла к нашему шефу Алексею Мустафину, он на мою просьбу послать меня в Пакистан сразу же ответил отрицательно, хлопнув дверью. Через несколько дней все же разрешил. «Зачем тебе это надо, ведь ты же парламентский корреспондент?» -- спросил он. Я его убедила, что это не опасная командировка, что Пакистан -- вполне цивилизованная страна, где полно пятизвездочных отелей…
-- Что, действительно полно?
-- На самом деле, Исламабад совершенно цивилизованный город. Все гостиницы, когда мы приехали, были переполнены журналистами, политиками, дипломатами. Журналисты зарубежных телекомпаний жили в пятизвездочной гостинице «Мариотт». Получить там номер нам так и не удалось -- все было занято. Мы нашли вполне пристойную трехзвездочную гостиницу, где номер в сутки стоит 90 долларов. Единственный минус -- нас поселили на первом этаже. А это означало, что нам придется привыкнуть к всяческой живности. По потолку то и дело ползали коричневые и зеленые ящерицы. В постель могли залезть пауки. Правда, нам сказали, что по местным традициям их нельзя убивать и они совсем не кусаются. Но самое неприятное -- сколопендры, что-то вроде сороконожек. Они-то меня и покусали. В первое же утро я проснулась с температурой и огромными красными пятнами, покрывавшими все тело. Я в ужасе отправилась к врачу, а он совершенно спокойно мне говорит: «Посмотрите на этот укус -- это же два зуба сороконожки. Они совершенно не опасны». И действительно, к вечеру у меня все прошло. Но это было еще не все…
-- Еще не все?
-- Как только мы разобрались с живностью, пришлось изучать местные традиции. В первый же день в Исламабаде я купила себе платок, который называется дуплата. Это пять метров кашемировой ткани, в которую можно завернуться с головы до пят. Причем особым образом. Мне показали, как это делать, в гостинице. Это одежда местных женщин. Под платком -- шароварчики и платьице до колен с разрезом. В Исламабаде можно было ходить и без платка, но как только мы приближались к границе с Афганистаном, приходилось его надевать -- появляться в непокрытой головой там было просто опасно.
-- Вы это узнали на собственном опыте?
-- К сожалению, да. Это было в проталибски настроенном Пешаваре. Мы снимали довольно грозную демонстрацию, во время которой били витрины магазинов, машины. В основном, работал оператор Егор Бенкендорф, а я в это время сидела в машине, курила и писала текст. Мне показалось, что мне ничего не угрожает, и сидела без косынки. Вдруг какой-то озлобленный мужчина распахнул дверцу машины и за шиворот буквально выволок меня из нее. Не успела я опомниться, как меня окружила толпа разъяренных мужчин. Их собралось, наверное, человек сто. Мне показалось, что меня изолировали от остального мира. А мужчина вцепился мне в горло, стал душить и что-то выкрикивать. Одну и ту же фразу. Я не могла даже перевести дыхание. А он все кричит, держит меня за горло и смотрит в глаза. Просто кошмар! Слава Богу, тут прорвались к нам Егор Бенкендорф и переводчик. Он что-то пытался ему объяснить, и мужчина постепенно ослабил хватку. Я была просто без сил. Меня подвели к машине, и мы быстро уехали. Потом я спросила, что выкрикивал этот человек. Оказалось, он спрашивал: «Какая твоя религия?» Тогда я впервые по-настоящему испугалась…
«Люди, имеющие отношение к движению «Талибан», предложили мне поездку в Афганистан за их счет»
-- А второй раз -- во время демонстрации, когда вас прямо в кадре ударили древком от флага?
-- На самом деле, все было не так страшно, как это получилось в кадре. Мы снимали демонстрацию в Исламабаде на следующий день после начала бомбардировок Афганистана. Утром от исламского университета к центру города шли большие группы людей с флагами. Я делала репортаж на фоне одной из приближающихся ко мне групп людей. Но не рассчитала, что они будут так быстро бежать. Одержимые идеей люди просто ничего не замечали вокруг. Меня сильно толкнул мужчина, державший флаг. Удара на самом деле не было. Да и страха тоже. Пожалуй, я во второй раз по-настоящему испугалась. Из приграничного села в Афганистан через границу ушли к талибам 80 процентов мужского населения. Егор Бенкендорф залез на забор одного из домов, чтобы снять внутренний двор. Вдруг из дома выскочил совершенно обезумевший человек и стал бросать в Егора огромные камни. А тот едва уворачивался, прикрывая камеру. Я наблюдала всю эту сцену из машины. Егор не смог до нее добежать, вокруг него очень быстро собралась толпа. Мужчина кричит жене: «Неси автомат». Отовсюду крики: «Америка -- мурдабад. Асама -- зиндебад». Это две ключевые фразы войны: Америке -- смерть, Ислам -- жив. Мужчина начинает передергивать затвор прямо перед Егором, толпа заводится. Наш переводчик (оказалось, что он родом из этого села) просто закрыл автомат своим телом. Пока он объяснялся с толпой, Егор таки прорвался к машине, и мы быстро уехали.
-- Правда, что вас хотели забрать в гарем?
-- Было такое, но я эту историю восприняла как шутку. Мы делали несколько сюжетов об очень колоритном городе Мардан, где много беженцев, склады оружия. Там же я познакомилась с 35-летним пакистанцем, который занимается мелким бизнесом. После второй нашей встречи он вполне серьезно стал говорить о нашей свадьбе. Говорит мне: «Скажи только две фразы, и ты станешь мусульманкой: «Аллах велик! Магомед -- его пророк». После этого уже можно жениться. Его отец был муллой, а у него самого уже три жены. Довольно симпатичные. Младшей 14 лет. Меня хотели взять четвертой женой. Я сказала, что ничего не умею делать, только писать репортажи. Его это не смутило, он показал мне фонтанчик у себя во дворе и сказал: «Вот здесь ты и будешь их писать». Он дарил мне украшения, кормил меня, объяснялся в любви, руки к сердцу прижимал. Я все свела к шутке. Мне вообще казалось, что мужчины в Пакистане меня немного побаивались.
-- Вы бы вернулись туда вновь?
-- Не знаю… Сейчас у меня есть возможность поехать в южный Афганистан. Несколько дней назад мне позвонили люди, сказавшие, что они имеют отношение к движению «Талибан», и предложили организовать поездку за их счет. Они сказали, что видели мои репортажи, им понравилась моя непроамериканская позиция. Они мне оплатят дорогу, телекомпания «Аль Джазир» предоставит телекамеру. Предложение очень заманчивое. Я лишь сказала: «Приеду только, если вы обещаете мне интервью с Усамой бен Ладеном». Они говорят: «С бен Ладеном не обещаем, но, может быть, с кем-то другим… » Все с какими-то полунамеками. И тем не менее билеты на мою фамилию уже забронированы. Пока бомбят Афганистан, я не поеду. Но когда начнется сухопутная операция, почему бы нет?..
3204Читайте нас у Facebook
