Михаил пуговкин: «однажды мы с другом одолжили у александра вертинского сто рублей»
Настоящая фамилия Пуговкина -- Пугонькин, но так как она звучала, по мнению артиста, неблагозвучно, после армии ее слегка видоизменил… Семья Михаила жила бедно. В школу он ездил на лошади за 40 километров от родной деревни. Дома Минька (так его называли родители) был баловнем. В 1938 году, чтобы дать детям образование (кроме Михаила, в семье было еще двое сыновей), семья переехала в Москву. Миша работал на заводе электромонтером, занимался в драмкружке, где его заметил писатель Вениамин Каверин и пригласил на работу в Московский драматический театр. В 1941 он снялся у режиссера Рошаля в роли Степаши в картине «Дело Артамоновых». Когда началась война, Пуговкин ушел на фронт. Стал разведчиком. По возвращении поступил в открывшуюся в 1943 году в Москве Школу-студию Немировича-Данченко. Потом -- МХАТ. И съемки.
В 1946 году артист женился на своей сокурснице Н. В. Надеждиной, которую отбил у Алексея Баталова. У них родилась дочь Елена. Но через 12 лет совместной жизни Пуговкин и Надеждина разошлись. Михаил Иванович поддерживает отношения со своей дочерью и внуком Михаилом, названным в честь дедушки. В 1958 году актер женился на эстрадной певице Александре Лукьяненко и долгое время выступал в качестве конферансье на ее концертах, но в 1990 году супруга скоропостижно скончалась. Последнюю свою Музу, Ирину, Михаил встретил в 1991 году. Вскоре после женитьбы Пуговкин переехал к супруге в Ялту.
Не так давно Михаил Пуговкин снялся в ленте Александра Абдулова «Бременские музыканты». В мае этого года правительство Москвы к 60-летию творческой деятельности подарило любимому артисту автомобиль «москвич».
«Мне на 70-летний юбилей моряки подарили тельняшку»
-- Сейчас вы живете в Ялте. Устраивает климат?
-- Вы знаете, со временем привык. Все-таки море. Впервые я попал в Ялту на съемках фильма «Адмирал Ушаков». А сколько я играл моряков, боцманов! Только в Ялте снялся в 26 фильмах. Это давно родной мне город. Я поддерживаю отношения со многими знакомыми моряками. Мне даже на 70-летний юбилей подарили тельняшку!
-- Михаил Иванович, когда я посмотрел вашу фильмографию, ужаснулся. Вы, оказывается, начали сниматься в 1941 году!
-- Старый я. Ну что вы хотите -- уж 78-й годок близится. Я столько всего знаю, вы даже не представляете. Снялся в 99 фильмах! А свидетелем скольких политических и исторических событий я был! Видел разных людей, разных артистов. Я всегда говорил, что артист -- это клубок змей. Почему такая нелицеприятная ассоциация? Просто я это знаю изнутри. Столько всего нехорошего, столько интриг! Ужас. Иногда мы бываем как звери, а иногда как дети -- такое по наивности напутаем… В свое время я очень любил композитора Арама Хачатуряна. И как-то на одном из банкетов мы с ним встретились. Дабы выразить свое почтение великому мастеру, я решил спеть ему его песню. Выбрал момент и говорю: «А сейчас я вам спою вашу». И стал напевать. Во время пения он не спускал с меня глаз, а после того как я закончил, говорит: «Спасибо, конечно, но это не моя песня… » Представляете, каково мне было? Что называется, погас навсегда! Но я же не из слабых -- решил спасать положение. Выдержал паузу и снова встал и запел. Он меня прерывает и говорит: «Это песня Новикова! Вы что, меня разыгрываете?!» Мне стало стыдно. Через некоторое время я снова взялся за свое -- стал оправдываться: «Это я разнервничался оттого, что увидел вас живьем! Вы не думайте, я хорошо знаю ваш репертуар. Вот послушайте… » И запел, кажется, «Как много девушек хороших… » Большей свирепости я в жизни не видел. Песня в очередной раз оказалась не его. Он только заорал: «Уберите этого человека, а то я за себя не ручаюсь!»
-- В детстве вы таким же прытким были?
-- Я был поскребышем. В семье у меня еще было два брата старше меня, они погибли во время войны. Мы жили достаточно дружно. Если брались за какое-то дело -- всегда вместе. Ребятня… Моя мама была необыкновенная -- очень строгая, но в то же время чрезмерно добродушная. Ревновала меня. А вообще относилась ко мне как-то по-особенному. Она была безграмотная, но я всегда советовался с ней. Когда Гайдай пригласил меня сниматься в «Двенадцати стульях», я спросил разрешения у мамы. «Мама, -- говорю, -- мне Гайдай предложил батюшку сыграть, попа… » А она мне в ответ: «А что он в картине делает?» -- Я говорю: «Ищет бриллианты, золото… » -- «Ты Бога хоть не гневишь?» -- спрашивает мама. -- «Нет. » -- «Ну тогда играй!» И добавляет: «Попы все озорниками были!» А я это и сам знал, поскольку вырос около церкви. У попа всегда много детей было -- пять--шесть обязательно. Вот я с поповской ребятней и таскался… Я советовался с мамой, потому что она была очень мудрой женщиной. А еще она была праведница. Это проявлялось в том, как она меня приветствовала, когда я откуда-то приезжал, а до этого согрешил по каким-то канонам. У нее был специфический жест: она выходила из дальней комнаты дома (это была ее комната), становилась в позицию «руки в боки», качала головой, пристально вглядывалась в меня и произносила многозначительно: «Ну, заходи, заходи!»
«Больших грехов у меня два, и это меня сильно гложет»
-- И часто вы грешили?
-- Не могу сказать, что у меня уж так много грехов. Были моменты, когда кого-то не надо было слишком близко подпускать к себе -- ан нет, не выходило. Пришлось подпустить и сожалеть впоследствии об этом. А больших грехов у меня два, и это меня сильно гложет. Мы с супругой моей покойной Александрой прожили счастливых 32 года, и перед смертью она просила меня похоронить ее по-христиански, а так получилось, что ее кремировали. Причем, решали это ее дочери -- мои приемные дети, поскольку мне сказали, что вопрос погребения решают «люди по крови». Дочери сказали: «Мишечка! Не беспокойся. Все будет нормально!» А вот как вышло… А мама моя прожила без одного дня 89 лет. Перед смертью она просила меня не приносить ее в ту квартиру, где она прожила с родственниками много лет. Какие в жизни бывают невероятные явления! Это же парадокс -- там же родственники, сестры… А она: «Мишечка, пожалуйста, не приноси меня больше сюда никогда!» Пришлось тоже кремировать, а ведь люди-то православные, верующие. А мама -- так и подавно! Вот такие у меня два греха, до сих пор не могу пережить, что я поступил не так, как завещали самые близкие.
-- Говорят, вы своего отца, еще будучи чуть ли не младенцем, били…
-- Это неправда! Во-первых, мне было лет пятнадцать тогда. А во-вторых, мы с братьями его проучили, а не били. Это он бил как раз всех. Дело в том, что он очень любил выпить и на этой почве часто опускался до рукоприкладства. Особенно из-за этого страдала мама -- ее-то он как раз и бил. Мы с братьями долго не знали, как защитить ее от отца, и решили принять кардинальные меры. Когда он однажды напился, мы его связали. В таком положении он просидел целую ночь. Вы не представляете, метод оказался очень действенным, поскольку со следующего утра отец стал ярым трезвенником! Он одумался и никогда больше не посмел поднять руки на маму.
-- Деньги играли в вашей жизни важную роль? Гонораров хватало?
-- Как ни странно, хватало. Знаете, ведь у разных людей разные потребности. Я непритязательный человек. Вот я один случай из жизни помню. Как-то, будучи еще молодым, а денег мы зарабатывали мало, я с другом решил одолжить их у Вертинского. Он был нашим преподавателем. С этой просьбой мы к нему и подошли, а он в ответ: «Сколько вам, ребята?» Мы так обрадовались, что он не отказал, и решили немного разойтись… Говорим: «Рублей сто». Думаю: «Как он отреагирует на эту сумму?! Сто процентов -- не даст!» Это были колоссальные деньги на то время! И что вы думаете, Вертинский оказался добродушным человеком. Таки дал. Вытягивает купюры из портмоне со словами: «Только вы обязательно верните, а то мне еще два дня жить, а у меня только 2000 рублей осталось… » Вот вам и потребности! Я сейчас, кстати, живу на пенсию. А это ровно 30 долларов. Но мне хватает!
-- То есть вы -- неприхотливый, значит -- счастливый?
-- Счастье… Когда-то, прибавив себе год, в 1942 году я добровольно пошел в армию. Думаю, долг свой отдал, ведь аж до Вязова дошел! Служил тихо-мирно. Правда, был один момент -- у меня газовая гангрена была. Пережил три операции! Худо дело было. Врачи спрашивают меня: «Ногу хочешь?» А мне всего-то 19 лет. Я говорю: «Конечно, нет!» Помню, когда отошел от наркоза, настроенный на инвалидность, вдруг, проснувшись с ногой, я стал дико хохотать. Помещение было маленькое, и санитар услышал меня. Подошел и неодобрительно спрашивает: «Что с тобой?» А я просто не мог нарадоваться своему счастью! Вот что такое счастье…
Читайте нас у Facebook
