Югославский режиссер лазарь рестовский, посмотрев на руслану писанку, сказал: «уже хочу! »
Как часто кстати и некстати мы употребляем расхожую фразу: искусство требует жертв. Но требует оно их в основном от актеров. Какие только неприятности ни подстерегают их на съемочной площадке: экстремальные ситуации, стрессы, травмы… К издержкам актерской профессии относится также необходимость сниматься в весьма откровенных сценах. Конечно, пальма первенства по количеству эротических кадров на квадратный сантиметр пленки принадлежит явно не отечественному кинематографу, однако и нашим актерам приходится иногда блеснуть пикантными частями тела. Обычному человеку, если только он не отъявленный эксгибиционист, практически невозможно полностью раздеться на людях. Вот что думают об этом люди, для которых подобные вещи -- часть их работы.
Андрей Бенкендорф: «Чтобы снимать эротические сцены, нужно нахальство»
Кинорежиссер Андрей Бенкендорф первый в Украине поставил отечественную эротическую картину -- экранизацию новелл «Декамерона» Боккаччо -- «Несколько любовных историй».
-- Андрей Александрович, ваша картина действительно была первой?
-- Были до этого какие-то подпольные порнухи. Но официально и на государственные деньги -- действительно впервые.
-- Для этого нужна была смелость?
-- Не столько смелость, сколько нахальство. Своим появлением картина обязана моему самому большому другу -- кинорежиссеру Володе Бортко. Как-то мы с ним спорили, и он сказал: «Чтобы выстроить драматургию картины, непременно должна присутствовать борьба черного и белого, добра и зла». А я возьми да и скажи: «Можно и без этого!» Поспорили. Он ушел, а я давай по книжным полкам глазами «бегать»: «Что? Что? -- А «Декамерон»! Там нет ни черного, ни белого, ни добра, ни зла». По нескольким новеллам я и написал сценарий. А снимали мы, конечно, смешно: вся эта эротика была тогда внове, да и раздевались актеры с трудом.
-- И как вы их убеждали?
-- Опыт убеждения, конечно, у меня был. У меня вообще нет ни одной картины, даже детской, где не было бы «ню» -- кого-нибудь я обязательно раздевал. Почему? Просто в советские времена это всегда было интересно: появлялся в кадре кусок голой ноги, и зритель уже мог дорисовать себе все, что угодно. Конечно, такие сцены я старался сюжетно оправдывать, чтобы они органично вписывались в картину. А как снимали такие вещи? Неловко себя чувствуешь, поэтому смотришь почти что мимо и только говоришь актеру: «Левее, правее стань». А уж потом, на монтаже, детально все рассмотришь. Тут же на съемках приходилось все на месте разбирать и даже… показывать. Лариса Недин всегда вспоминает, как мы снимали постельную сцену, где она играла с Витей Сарайкиным. Мне надо было, чтобы Лариса -- а у нее прекрасная фигура -- придавила Витю грудью, у нее же не получалось никак. Тогда я сорвал с себя рубашку и с криком «Смотри, как это делается!» бросился на Витю. Лариса говорит, что с моей впалой грудью сцена выглядела безумно смешно.
Надо сказать, актеры в ходе съемок мне много помогали. Например, Армен Борисович Джигарханян. Помню, снимали мы самую первую сцену, в которой заняты Оля Сумская и Олег Масленников. Актеры стоят какие-то зажатые, да еще в павильоне холодно, вот все, что называется, держатся за резинку от трусов. И тут Армен приехал, поговорили мы с ним, и он спрашивает: «Ну что, мне раздеваться?» «Да, -- говорю, -- Армеша, раздевайся». А ему-то как раз и не надо было совсем. Но как только все увидели, что мэтр сделал такой шаг, все пошло нормально. Знаете, почему сложно было снимать? Надо было не допустить порнухи. Некоторые сцены мы переснимали по нескольку раз: вроде бы на площадке все нормально, а в кадре потом все равно вылазит, хоть умри!
-- Без курьезных историй, конечно, не обошлось?
-- Некоторые сцены мы снимали в Ялте, около Ливадийского дворца, где всегда полно туристов. И однажды была сцена, где за полуголым Витей Сарайкиным (а он, простите, без штанов) бегут две монашки. Вот и представьте себе: весть о том, что «приехало кино», разнеслась быстро, и вскоре на лавочках собралось достаточно много народу -- посмотреть. Через некоторое время из нашего автобуса вышел Сарайкин, одетый только в короткую рубашечку -- все «прелести» наружу. Мы-то к подобным зрелищам уже привыкли, а народ обомлел, но промолчал. Но когда к гримерше подошли две хорошенькие монашки, подняли рясы, а там ничего нет, кроме голого тела (им надо было замазать тональным кремом места, которые на пляже находятся под купальником), вот тут я подумал, что нас убьют -- просто начался бунт!
А в Никитском ботаническом саду мы снимали очень красивый кадр -- полностью обнаженный актер поливает себя водой из ведра. Мимо проходит экскурсия, и экскурсовод говорит: «Это -- кедр ливанский!» Вся экскурсионная группа замерла и смотрит на голого актера, который не обращает на них ни малейшего внимания.
Руслана Писанка: «Я боролась за каждый сантиметр своего тела»
Настоящей звездой блистала в картине Андрея Бенкендорфа «Несколько любовных историй» Руслана Писанка. Как отнеслась сама «леди Погода» к съемкам подобного рода?
-- Конечно, нормальному человеку переступить черту, раздевшись прилюдно, очень сложно. А ненормальным, к которым я отношу актеров, приходится. Вопрос, обнажаться или не обнажаться, надо решать тогда, когда соглашаешься на съемки. Может, ты плохо подумал, но если дал согласие, обратной дороги нет. Можно, конечно, и в первый съемочный день сказать: «Знаете, я не стану сниматься в таком виде, обнажаться, а еще, не дай Бог, какие-то движения эротические!» Но я считаю, что это непорядочно по отношению к тем, с кем предстоит работать. Всегда надо помнить, что актерская профессия требует выполнения поставленных режиссером задач. И если образ, который ты создаешь, не будет полным и интересным без эротического вмешательства, значит, нужно соглашаться. Но -- не на все. Так, Андрей Бенкендорф уже после того, как мы оговорили, что, собственно, будем обнажать, в порыве творческой страсти предлагал мне: «А вот давай еще сделаем это и это!» Но я твердо говорила: «Нет!» Я боролась за каждый сантиметр своего тела, потому что были вещи, которые я принимала, -- они подходили к образу, стало быть, до этого момента мы открываемся. А дальше -- уже нет. Все, что сверх, работает не на образ, а против него. Здесь тоже надо иметь чувство меры, как актеру, так и режиссеру. Я могу, если надо, обнажиться полностью, но я должна понимать, какая задача передо мной стоит. Может быть, это вовсе и не нужно, а я взяла и разделась. К тому же, для любого мужчины полураздетая женщина гораздо привлекательнее обнаженной полностью, потому что загадка пробуждает фантазию, а это в эротике -- самое главное.
Было у меня одно предложение югославского режиссера Лазаря Рестовского сниматься в его картине «Белый костюм». Он только посмотрел на меня на кастинге и сказал: «Уже хочу!» Я должна была сыграть одну из подруг главной героини, которая изображала из себя даму легкого поведения. В сценарии это выглядело очень смешно, моим партнером должен был быть очень маленький мужчинка, который при виде меня пищал и визжал от страсти. И на протяжении всего фильма у нас с ним происходили детско-эротические разговоры и сценки. В результате в этой картине я сниматься не стала. Во-первых, я действительно была очень занята и не могла совмещать работу на «Интере» со съемками в Югославии. А во-вторых, меня смутили некоторые вещи. Если в «Нескольких любовных историях» было что играть -- моя героиня Мея была простой, земной женщиной с неуемными природными желаниями и не соответствующим им мужем, то в картине Рестовского я глубокого образа не увидела. И эти откровенные сцены… Их можно было бы сделать смешными, но я решила, что если у меня есть хоть малейшие сомнения, делать этого не надо. Я в этом смысле всегда доверяю своей интуиции, не будь ее, далеко можно было бы зайти. Так, после фильма Бенкендорфа у меня было много различных предложений, вплоть до девушки по вызову. По сюжету она ублажает какого-то американца, а появившаяся некстати жена выгоняет ее на улицу… голой. Прочитав сценарий, я сказала: «Думаю, на эту роль вы найдете очень много претенденток, я же для себя не вижу ничего в ней интересного. Если вам нужно мое тело, поищите что-нибудь подобное. Я не хочу торговать телом, я хочу играть роли».
Лариса Удовиченко: «Какая же я была ласточкой!»
«Народный генерал» Иволгин в исполнении Алексея Булдакова в картине «Особенности национальной охоты» был задействован в весьма откровенных сценах. Правда, к эротике они не имели никакого отношения, но, тем не менее, требовали полного обнажения -- это были сцены в бане. Вот что думает об этом актер:
-- Что поделаешь, такая работа. Конечно, сложно раздеваться, когда вся съемочная группа стоит за камерой. Женщины сначала уходили, а потом привыкли. Да и не понимаю я этого ложного стыда. Можно подумать, женщины раньше голых мужчин не видели! Когда я плыву в воде после баньки и мне хорошо (а это неправда, потому что вода была всего +10 градусов), то рядом со мной в лодке плыла костюмер, и когда я вылезал из воды, и ей, и мне было абсолютно все равно, одет я или нет. Главное -- быстро меня укрыть, чтобы не замерз и не простудился. Работа есть работа.
Часто приходится обнажаться на экране и на сцене актеру Валерию Гаркалину, есть у него откровенные сцены и в картине Владимира Меньшова «Ширли-мырли» и в антрепризном спектакле «Все, все… все?!» Вот что думает об этом сам Валерий:
-- В спектакле «Все, все… все?!» я голый на сцене. Совершенно. А что чувствую? Да ничего, это же не я, а мой герой. И все это происходит с ним. Сам бы я на людях не разделся никогда в жизни! Чувство стыда и воспитание дают понять, насколько это неприлично. В театре я стараюсь абстрагироваться от зрителей: мой герой находится в квартире, где только двое. В кино тоже иллюзия одиночества. Конечно, на съемках на тебя смотрят десять пар глаз, но от этого уже никуда не денешься. И стыда нет, потому что речь идет о профессиональном навыке -- не более.
Лариса Удовиченко не очень любит «обнаженку» на экране, но и ей доводилось сниматься в подобных эпизодах в картинах «Любить по-русски» Евгения Матвеева и «Сукины дети» Леонида Филатова.
-- К обнаженной натуре на экране я отношусь странно. Мне очень нравится обнаженное плечо, красивый кусочек ножки, обольстительные формы, угадывающиеся под шелком, -- это гораздо интереснее каких-то безумных показательных сцен. Но был грех -- мне приходилось раздеваться, и неоднократно. Говорили, что получалось удачно, даже секс-символом называли. Раньше я этого не понимала, а сейчас смотрю свои картины совсем другими глазами -- не молодой девушки, а взрослой женщины. И думаю: «Какая же я была ласточка!»
Кумир молоденьких девушек певец Дима Маликов недавно снялся в кино в весьма откровенной сцене. И, что интересно, по словам самого Димы, режиссеру не пришлось его долго уламывать.
-- Меня вообще никто не уговаривал, просто сказали, что надо. А для меня это никакого труда не составило: я люблю откровенные сцены. Раздеться? Без проблем!
Кинорежиссер Олег Фиалко к такому выразительному средству, как актерский стриптиз, относится очень осторожно, однако снимал обнаженных актеров в нескольких фильмах, в частности, в знаменитом «Имитаторе».
-- Я всегда исхожу из того, необходима ли такая сцена по сюжету картины. Обнаженная натура -- мощное оружие, и пользоваться им надо осторожно, чтобы не переборщить. В «Имитаторе» мы снимали обнаженными двоих актеров -- Наталью Лапину и Игоря Скляра, и это было оправдано, поскольку привносило в картину новые краски. Лапину мы уговаривали очень долго: фигура у нее прекрасная, но крупноватая, рубенсовского типа, и она этого стеснялась. Но сцены эти действительно были необходимы. Первая -- чтобы подчеркнуть, насколько далеко зашли отношения героини с соперником и врагом главного героя (его играл Алексей Жарков), потому что одно дело, когда мужчина и женщина просто разговаривают, и совсем другое, когда женщина при этом полуобнажена. Ну а во втором эпизоде обнаженное тело актрисы усиливало комедийность ситуации (не стоит забывать, что «Имитатор» все-таки комедия): наша героиня спала раздетой, когда через окно в ее квартиру ворвались участвующие в военном перевороте десантники. Увидев голую женщину, они… прикрывают ее простыней (тоже комедийный ход, в картине другого жанра была бы, наверное, сцена насилия). А она, проснувшись, кричит. На съемках тоже был крик, но совсем по другому поводу, очевидно, от смущения и «зажима» актриса кричала: «Смотрите, режиссер снимает мою попу!»
Со Скляром было проще, он пошел на съемки сознательно, понимая необходимость такого эпизода: опять-таки учитывая особенности жанра, враги главного героя не убили его, а просто поймали, раздели, разрисовали и выпустили. В таком виде он и бегал по улице. Снимали мы в Дарнице, выставили оцепление, натянули канаты, но зрителей все равно набежало немыслимое количество. Женщины даже подругам по телефону звонили: «Люся, приезжай скорее -- здесь Скляр голый!»
«Facty i kommentarii «. 08-Июль-2000. Культура.
964Читайте нас в Facebook
