«Мама, я умираю», — говорила мне по дороге в больницу трехлетняя дочка, опрокинувшая на себя кастрюлю с кипятком»
Из-под белого махрового халата и пижамных штанишек, надетых на Веронику, видны только кисти рук и стопы, которые, как и голова ребенка, не пострадали от кипятка.
- Никто и не догадается, что под одеждой у девочки одни сплошные лоскуты пересаженной кожи и рубцы, — говорит ведущий хирург Киевского городского центра термических травм и пластической хирургии, доцент Национального медицинского университета имени Богомольца, кандидат медицинских наук, заслуженный врач Украины Ольга Коваленко. — Но малышка все еще бледная, слишком слабая.
— Главное — живая, — добавляет 25-летняя Галина, мама Вероники, из городка Олевск Житомирской области. — Она же могла погибнуть от полученных ожогов.
… Беда случилась за несколько дней до Нового года. Галина нагрела воду, чтобы помыть дочку перед сном.
— В тот вечер дочь прибежала на кухню и налетела на кастрюлю с кипятком, которая стояла на полу, упала в нее боком, — говорит Галина. — Все произошло у меня на глазах. Я сразу начала снимать с дочки горячую одежду. Вместе с ней сошла и кожа… Признаюсь, побоялась чем-то обрабатывать раны, чтобы не навредить еще больше. Я вызвала «скорую», позвонила мужу. Веронику завернула в простыню, на голову ей надела шапочку.
Малышка все время была в сознании. Всю дорогу до районной больницы, куда ее вместе с мамой отвезла карета скорой помощи, Вероника повторяла: «Мама, я умираю».
— Районные врачи сразу мне сказали: «У девочки ожоги 70 процентов поверхности тела. Она вряд ли выживет», — продолжает мама. — На следующий день Веронику перевели в житомирскую областную больницу, а еще через два дня — в Киев. Дочке ввели обезболивающие препараты, поэтому в машине «скорой» она почти всю дорогу спала, а когда проснулась, попросила есть: «Мама, хочу яблочко». В киевском ожоговом центре Веронику сразу забрали в реанимацию. Она пробыла там 55 дней. Все это время мне позволяли только изредка посмотреть на нее через окошко. Заходить в палату не разрешали, чтобы не наносить психологическую травму ребенку. Когда Веронику перевели в обычное отделение и мы с мужем смогли быть постоянно вместе с дочкой, первое, о чем она спросила: «Мама, где же ты так долго была?»
«С одного и того же места мы брали кожу для пересадки по три раза»
- О ребенке, получившем глубокие ожоги почти всего тела, нам сообщили из областной больницы, — говорит Ольга Коваленко. — Зная о большом опыте специалистов нашего ожогового центра, об умении спасать детей в самых сложных ситуациях, коллеги попросили забрать Веронику. Мы согласились, хотя риск того, что малышка погибнет, был огромным. Кроме того, не секрет, что мы ограничены в средствах, не можем обеспечить пострадавших дорогостоящими медикаментами. Девочка поступила к нам на четвертый день после случившегося и была в таком тяжелом состоянии, что ее пришлось тут же подключить к аппарату искусственной вентиляции легких. У людей, получивших подобные повреждения кожи, развивается так называемая ожоговая болезнь, в ходе которой страдают абсолютно все органы и системы: сердце, легкие, печень, почки…
Лечение такого пациента обходится очень дорого: антибиотиков нужно не менее чем на тысячу двести гривен в сутки, препаратов крови в течение первых трех недель — на пять тысяч гривен. Помимо этого нельзя забывать о лекарствах, защищающих сердце и печень…
— На данный момент финансирование одного больного в реанимации составляет 160 гривен в сутки, и пять гривен — для того, кто лечится в обычном отделении, — продолжает Ольга Коваленко. — Понятно, что на эти деньги купить все необходимое просто невозможно. Поэтому основные расходы ложатся на плечи родственников пациентов. Нам приходится искать спонсоров для тяжелых больных, договариваться с фирмами, которые поставляют лекарства.
— Когда мы ехали в Киев, родственники помогли деньгами, — добавляет Галина. — Односельчане, узнав о нашей беде, тоже собрали приличную сумму. Мне казалось, что ее хватит надолго. А потратили мы все до копейки меньше чем за неделю.
— В тот день, когда к нам поступила Вероника, ко мне на консультацию пришла мама с ребенком, который у нас лечился, — говорит Ольга Николаевна. — Видимо, я очень эмоционально рассказала ей о Веронике, о ее тяжелейшем состоянии. Выслушав меня, женщина сказала: «Я сообщу о малышке на форуме в интернете. Может, откликнутся люди, помогут семье». Признаюсь, я была удивлена, увидев результат этого призыва: мы могли вовремя закупать для ребенка самые дорогостоящие лекарства! Причем помогала Веронике молодежь. Ведь кто общается в интернете? Пенсионеры? Нет. В основном, это 20-30-летние активные, работающие люди. Именно они и сделали все возможное, чтобы спасти ребенка.
— Помогали совершенно незнакомые люди, — говорит мама девочки. — Самая большая сумма, которую принесли сразу, — 20 с лишним тысяч гривен…
Малышке вводили необходимые лекарства и поддерживали в ней жизнь с помощью аппаратуры. За два с лишним месяца лечения Вероника перенесла 12(!) пересадок кожи.
— Первую операцию ей сделали наши житомирские коллеги, — объясняет Ольга Коваленко. — А мы уже провели остальные: брали кожу с тех небольших островков, где она осталась неповрежденной — внешняя сторона ладоней, голени и левое предплечье… Известно, что кожа быстро обновляется — регенерирует. У Вероники она восстановилась примерно за месяц. И мы вновь делали пересадку. Бывало, с одного и того же места брали кожу по три раза.
«Первое время я боялась взять дочку на руки — казалось, даже самое легкое прикосновение причиняет ей сильную боль»
Когда Вероника зашла в кабинет Ольги Николаевны, та не смогла сдержать эмоций.
— Просто не верится, что с ребенком такое было! — говорит доктор. — Под одеждой у малышки нет живого места. У Вероники вовсе не пострадала голова. Мы даже думали: если не хватит кожи, чтобы закрыть все раны, обреем волосы и будем брать верхний слой без волосяных луковиц. К счастью, этого делать не пришлось. Кроме того, для пересадки никогда не используется кожа лица. Могут остаться рубцы, которые изменят внешность человека. Также никогда не срезается внутреннее покрытие ладоней — это один из органов чувств человека.
— Когда стало понятно, что есть надежда на спасение Вероники?
— После того как мы восстановили половину кожного покрова, — отвечает Ольга Коваленко.
— Только через месяц после того, как дочку положили в реанимацию, мне наконец-то врачи сказали: «Состояние Вероники тяжелое», — добавляет мама. — До этого говорили: «Она крайне тяжелая».
В общей сложности малышка пробыла в реанимации 55 дней. Совсем недавно ее перевели в обычное отделение.
— Первое время я боялась брать дочку на руки — казалось, каждое мое прикосновение, даже самое легкое, причиняет ей сильную боль, — рассказывает Галина. — Кормить тоже было страшно. А ночью я не могла спать — прислушивалась, дышит ли Вероника. Дочка рассказывает мне, что в реанимации медсестрички читали ей сказки, делали прически с заколками, которые я передавала. За время лечения моя малышка изменилась: совершенно не капризничает. Долгое время она лежала на специальной сетке, благодаря которой тело дышит и снизу, и каждый день просила меня: «Мама, можно я сегодня буду спать на обычной кровати?» Я ей отвечала: «Спросим у доктора». Но врачи еще, наверное, недели две не позволяли менять кровать. И когда я говорила Веронике, что доктор не разрешил ей ложиться на матрац, она не расстраивалась, не плакала, не требовала, а смиренно говорила: «Ладно… » Такая терпеливая и послушная девочка.
Малышка не позволила снять с себя халат, чтобы показать пересаженную кожу. «У меня там футболочка», — сказала нам девочка.
— Так дочка называет бинты, которыми все еще прикрыто ее тело, — объяснила мама. — Только в прошлую пятницу ей разрешили ходить. Мы постоянно разрабатываем все суставы. Ведь очень часто после ожогов возникают рубцовые сращения, которые не позволяют нормально разгибать колени, локти…
После выписки из больницы Вероника вместе с мамой поедет на реабилитацию в санаторий. Да и помощь врачей ей понадобится еще не раз.
— Думаю, через год, не раньше, Вероника снова приедет к нам на лечение, — говорит Ольга Коваленко. — Когда она подрастет сантиметров на 10-15, сразу будет видно, где не хватает ткани. К сожалению, пересаженный покров не растет. Да и рубцовая ткань, которая образуется после ожогов, не успевает за ростом костной системы. Приходится делать пластические операции: иссекать рубцы, проводить дополнительные пересадки. Дети, перенесшие ожоги огромной поверхности тела, становятся нам родными. Сначала мы переживаем за них, выхаживаем их в реанимации. Затем на протяжении многих лет регулярно их лечим.
«Сейчас Настю Овчар волнуют вопросы красоты: «Уберите рубцы», — просит она врачей»
Самая известная пациентка столичного ожогового центра — десятилетняя Настя Овчар. Ровно пять лет назад, 15 марта, во время пожара малышка получила ожоги 70 процентов поверхности тела. Настю, которой тогда было пять лет, вместе с двухлетней сестричкой Людочкой родители оставили в закрытом доме. Семья жила в селе Воронцовка Харьковской области. Телевизор загорелся, скорее всего, из-за короткого замыкания в слабенькой проводке. Но крохотная Настя не испугалась огня, а бросилась спасать младшую сестричку: выбила окно и вытолкнула в него Люду, после чего вылезла на улицу сама. Младшая девочка вовсе не пострадала. Настя же была в тяжелейшем состоянии. Из Харькова ее отправили в столичный ожоговый центр. В спасении малышки приняла участие вся Украина. А супруга Виктора Ющенко, который только-только стал Президентом страны, организовала лечение девочки в американской клинике. Во время перелета Настю сопровождали Ольга Коваленко и заведующий реанимацией Владимир Калашников.
— О том, какие технологии при лечении ожогов применяют в мире, мы знали и узнаем из специализированных журналов, общаясь с коллегами на конференциях, — рассказывает Ольга Николаевна. — Поэтому ничего нового в Бостоне мы не увидели. Безусловно, их клиника гораздо лучше оснащена, у врачей под рукой самая современная аппаратура и лекарства. Но операции они делают так же, как и мы: удаляют омертвевшую кожу и пересаживают живую.
Возвращение Насти Овчар в Украину превратилось в настоящий праздник. Ее встречали первые лица государства. Тогда же Катерина Ющенко сказала, что в ближайшее время в Киеве будет построен и оснащен самым современным оборудованием ожоговый центр государственного значения. И финансироваться он будет так, чтобы всем пострадавшим детям оказывали помощь в полном объеме за государственные деньги. Судя по тому, что ничего из вышеназванного не воплотилось в жизнь, спасение Насти послужило поводом для громкой пиар-акции.
— Видите этот электронож, который необходим для срезания кожных лоскутов? — показывает оборудование Ольга Коваленко. — Без него работать в операционной ожогового центра невозможно. На данный момент в рабочем состоянии у нас остался один аппарат, а нужно как минимум пять. Стоимость такого ножа не очень высока — до пяти тысяч долларов. Для срезания сверхтонкого слоя кожи необходимо более современное оборудование. Вот его у нас вовсе нет. Сейчас в Украине работает 33 ожоговых центра. Но наиболее тяжелых пациентов доставляют или к нам, или в Донецк, где в специализированной клинике работают ученые, оперируют самые опытные специалисты, знающие современные методики. Необходимость в создании всеукраинского ожогового центра на базе нашей больницы не только не отпала, а стала более актуальной. К сожалению, пациентов, которые получают тяжелые ожоги, с каждым годом становится все больше. И история пятилетней давности с Настей Овчар высветила проблемы в этой области медицины. Правда, их так и не решили.
— Девочку продолжают лечить в Америке?
— Настя вместе с мамой побывала в Бостоне еще дважды. Ей провели корректирующие пластические операции. Сейчас девочка ходит, не прихрамывая, как раньше. Два-три раза в год она приезжает на консультацию к нам. Прошлой осенью мы объяснили маме: за эти годы на груди у ребенка развился мощный рубцовый массив, который необходимо иссечь, потому что он не позволяет развиваться молочным железам. Сначала Ольга решила, что нужно ехать в Бостон, но вскоре пришла к нам: «Давайте мы ляжем в вашу клинику. Мне не придется младшую дочь надолго оставлять с мужем. Да и домой всегда могу сбегать». Семье Овчар дали квартиру в Киеве, в Дарницком районе, неподалеку от нашего ожогового центра. Мы провели вмешательство, иссекли рубцы. Думаю, что сделали все не хуже наших американских коллег.
Через год после возвращения из Бостона Настя Овчар получила награду фонда Виктора Пинчука «Гордiсть країни» в номинации «Детское мужество». Зал, в котором находились самые известные люди страны, приветствовал девочку стоя. С тех пор Настя вместе с родителями и младшей сестричкой каждый год приходит на церемонию награждения. За последнее время девочка заметно окрепла и подросла.
— Сейчас Настю начала волновать красота, — улыбается Ольга Коваленко. — Она просит: «Уберите рубцы». Думаю, вскоре мы проведем несколько операций, чтобы избавить ее от этих грубых наростов.
— За последние пять лет мы спасли не менее десятка малышей, получивших такие же тяжелейшие ожоги, как Настя Овчар, — говорит главный ожоговый специалист Минздрава Украины профессор Георгий Козинец. — Сейчас в детском отделении центра находится 38 детей. Один — в реанимации в крайне тяжелом состоянии. Этот двухмесячный ребенок получил ожоги во время пожара, когда ему было всего двадцать дней от роду! Дом многодетной семьи сгорел в результате несчастного случая. У пострадавшего малыша есть брат-близнец, который, к счастью, не пострадал. Сейчас мальчик постоянно нуждается в переливаниях компонентов крови, в дорогостоящих лекарствах. Если кто-то решит помочь, мы будем рады. На государство пока надежд мало…
2961Читайте нас в Facebook
