«Три года меня лечили от туберкулеза, которого… не было»
- У меня появились сильные боли справа в пояснице, — рассказывает Наталья из Запорожья. — Посмотрев мою флюорографию, врач сказал: «У вас может быть туберкулез. Но вы никому об этом не говорите — такая болезнь… » Испугавшись, я сделала еще несколько снимков легких в разных больницах, но на них никто ничего не видел. Затем стало трудно дышать. Во время очередного осмотра доктор сказал, что у меня в легких собирается жидкость, которая может быть туберкулезного характера, и поставил крестик в том месте, откуда врачи тубдиспансера должны были ее откачать. Там после процедуры мне сделали снимки, врач посмотрел их и заявил: «У вас туберкулез». Хотя я до сих пор не знаю, провели анализ этой жидкости или нет. Меня поставили на учет, назначили курс лечения. Когда я спросила, может, мне еще проконсультироваться в Киеве, ответили: лекарства от этой болезни везде одинаковые.
Чтобы вылечиться, женщина тщательно следовала рекомендациям врачей, принимала назначенные препараты. С диагнозом туберкулез она прожила три года.
— Я не понимала, где и как могла заразиться, — продолжает Наталья. — Считается, что это болезнь тех, кому негде жить, кто плохо питается. Это все не обо мне. Более того, в тубдиспансере вместе со мной лечение проходили сотрудники банков, работники детских садов… Врачи мне объяснили: недуг все чаще поражает вполне благополучных людей, которые по роду деятельности много общаются, ведь туберкулез передается воздушно-капельным путем. У нас с мужем свой небольшой бизнес. Я оформляю заказы, то есть постоянно общаюсь с людьми. Кто-то из них действительно мог быть болен…
— Ни для кого не секрет, что туберкулез в нашей стране приобрел характер эпидемии, — объясняет заведующий отделом торакальной хирургии и инвазивных методов диагностики Национального института фтизиатрии и пульмонологии имени Ф. Яновского НАМН Украины, доктор медицинских наук, главный торакальный хирург Минздрава Украины Николай Опанасенко. — Болеют и бомжи, и помощники народных депутатов. К сожалению, лечение часто назначают только на основании флюорографии, а ее нельзя называть исследованием, по результатам которого ставят точный диагноз. Для этого нужно провести КТ и при необходимости сделать биопсию легочной ткани или плевры. Наталье такие процедуры даже не назначали. В ходе проведенной операции мы удалили накопившуюся жидкость, ставшую уже гнойной. Из-за ее застоя пострадала и часть легкого — ее тоже пришлось вырезать. Гистологический анализ материалов определил, что у этой женщины вообще не было туберкулеза. Лечение ей проводили напрасно.
«Не говорила о своей болезни знакомым, потому что боялась: от меня начнут шарахаться, как от прокаженной»
— Лечение от туберкулеза я переносила очень плохо, препараты вызывали сильнейшую тошноту, — рассказывает Наталья. — К тому же появилось ощущение, что возле меня постоянно пахло мышами. На каждого терапия влияет по-разному, но она сильно бьет по печени, поджелудочной железе… Когда после очередного курса лечения врачи не обнаружили улучшений, мы с мужем решили ехать в Киевский институт фтизиатрии и пульмонологии. Я понимала: что-то идет не так. Ведь мне обещали, что я вылечусь в течение года после того, как поставили диагноз. Но прошло уже три… Да и боль не исчезала.
Сделанный в столице снимок удивил врачей: они не увидели признаков туберкулеза.
— Мы хорошо рассмотрели округлое образование в легком, похожее на очаг болезни, который называют туберкуломой, — говорит Николай Опанасенко. — Но так выглядит и ткань легкого, которая долгое время страдала от скапливающейся жидкости и превратилась в фиброзную. Наталье сразу назначили операцию с помощью видеоторакоскопа: через три прокола вводим видеокамеру и инструменты, а все происходящее внутри видим на экране. Это малотравматичная методика, после которой пациент быстрее восстанавливается.
Обычно во время так называемой большой операции делают 20-сантиметровый разрез между ребрами, раздвигая их настолько, чтобы могла войти рука хирурга. Естественно, после такого вмешательства у человека несколько дней наблюдался болевой синдром, нужно было находиться в реанимации. Новая методика позволяет на второй день после операции переводить пациента в отделение. Мы разрешаем ему подниматься с кровати, ходить. Чем активнее ведет себя человек после вмешательства, тем быстрее восстанавливается работа легких, нет угрозы их воспаления.
Наталья согласилась на операцию, практически не раздумывая.
— Я очень хотела вылечиться, — продолжает Наталья. — Стыдно было жить с такой болезнью. О моем диагнозе знали только самые близкие. Общаясь с пациентами в тубдиспансере, не раз слышала такие истории: многие просят в заключении не указывать диагноз. Но ведь на печати можно прочитать «тубдиспансер». Например, одна из женщин рассказала, как ее уволили, когда узнали, где именно она проходила лечение. Хотя и сделали все корректно, не давая понять, что это связано с диагнозом. Признаюсь, не говорила о своей болезни знакомым, потому что боялась: от меня начнут шарахаться, как от прокаженной.
— А ведь более тщательное обследование, которое можно было провести еще три года назад, определило бы, что у Натальи нет туберкулеза, — добавляет Николай Опанасенко. — К сожалению, достаточно часто сталкиваемся с ситуациями, когда диагноз поставлен неверно. Совсем недавно у нас была 17-летняя крымчанка, которой врачи сказали: «У тебя туберкулез, так что можешь бросать учебу в университете — из-за лечения ты не сможешь получить образование. Да и работу потом не найдешь». Мы провели биопсию тканей легких с плеврой и выяснили: у девушки не было туберкулеза! Банальное запущенное воспаление, которое обнаружили, легко поддалось лечению. Сейчас эта пациентка вернулась к привычной жизни, отлично учится. Уверен, она и образование получит, и работу найдет. Но если бы родители девушки не настояли на консультации в Киеве, то ее жизнь могла быть сломана из-за неправильно поставленного диагноза.
«Образования в легких, грудной клетке и средостении, имеющие округлую форму, обязательно должны быть удалены, иначе можно пропустить опухоль»
Операция у Натальи длилась более четырех часов. Но благодаря применению современной методики женщина быстро пошла на поправку.
— Мы удалили около половины стакана гнойной жидкости и небольшую часть легкого, пострадавшего в результате длительной болезни, — говорит Николай Опанасенко. — Исследование тканей подтвердило наши предположения: туберкулеза у женщины не было. Уже много лет золотым стандартом для постановки диагноза туберкулез в сомнительных случаях является биопсия легкого. Только она дает все основания для начала лечения.
— Знаете, после операции у меня было странное ощущение — я никак не могла поверить, что три года зря проходила тяжелое лечение, — рассказывает Наталья. — Мама, которая ухаживала за мной после вмешательства, постоянно спрашивала: «Что с тобой? Почему у тебя такое печальное выражение лица? Ты от меня скрываешь какую-то правду, которую тебе сообщили врачи?» Я ее успокаивала, что все в порядке и у меня теперь нет проблем с легкими.
Хотя Наталье ставили закрытую форму туберкулеза, при которой болезнь не передается, она все же очень переживала, чтобы никто из родных не заразился.
— Я постоянно спрашивала врачей, подвергаю ли угрозе тех, кто находится рядом со мной, — продолжает женщина. — Мама, муж, сын и брат сделали рентгеновские снимки легких. Сын даже принял профилактический курс лекарств. В каждой семье бывают ситуации, когда дети отхлебывают чай из чашки мамы. После того как мне поставили диагноз, я не позволяла этого делать. Но брат и муж демонстративно пили из моей чашки, показывая, что не боятся заразиться и не брезгуют…
— Мы ни в коем случае не хотим сказать, что если человеку ставят диагноз туберкулез, не нужно верить врачам, — добавляет Николай Опанасенко. — Тем более что в нашей стране сейчас эпидемия этого заболевания. Если флюорография дает основания подозревать, что у человека есть проблема, его необходимо направить на консультацию к торакальным хирургам. Ведь согласно существующим международным стандартам, образования в легких, грудной клетке и средостении, имеющие округлую форму, обязательно нужно удалять, иначе можно пропустить опухоль. В нашей практике довольно часто бывают случаи, когда на консультацию приходит человек, которого долгое время безуспешно лечат от туберкулеза, фтизиатры наблюдают за круглыми кавернами и туберкуломами, а когда мы делаем операцию, оказывается, что это злокачественная опухоль. Наблюдение за такими образованиями можно сравнить с наблюдением за бомбой замедленного действия: когда она «рванет» — уже невозможно будет помочь. Директор нашего института главный фтизиатр и пульмонолог Минздрава Украины академик Юрий Фещенко ввел золотое правило: если в течение четырех месяцев в лечении туберкулеза нет положительной динамики, пациента направляют к хирургу.
Можно понять и пациентов, которые не торопятся идти на консультацию к хирургу, опасаясь, что специалист сразу назначит операцию. Хотя, с другой стороны, если в хирургическом вмешательстве есть необходимость, то лучше об этом знать как можно раньше.
— Помимо традиционной методики уже почти три года мы используем малотравматичную, — говорит Николай Опанасенко. — За это время провели около 500 видеоторакоскопий. Кстати, с помощью этой аппаратуры удаляем даже доли легких. Такие операции пока проводятся только в нашей клинике. После них остается семисантиметровый разрез. К сожалению, в районных и областных больницах мало знают о новых методиках, поэтому и не направляют к нам пациентов. Люди вынуждены сами искать выход. Но самое важное то, что мы принимаем пациентов со всей Украины, даже если у них нет направлений.
Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»
24543Читайте нас в Facebook
