«Ты не мать, ты настоящий изверг!» — говорили соседи, слыша истошные крики Павлуши" (фото)
О Наташе Верчинской «ФАКТЫ» писали еще в 2000 году. Тогда молодая мать, сын которой родился с тяжелой формой церебрального паралича, сетовала, что медики районной поликлиники вовремя не распознали заболевание, убеждая ее, что Павлик здоров. И якобы малыш развивается медленнее сверстников, потому что родился недоношенным. Наталья какое-то время верила врачам, но когда увидела, что восьми месяцев от роду ее сын не может взять в руку погремушку и не держит голову, забила тревогу. В «Охматдете» малышу сразу поставили диагноз детский церебральный паралич (ДЦП). Родители всеми силами боролись за здоровье единственного сына. Павлик уже начал делать успехи, садиться и даже вставать на ножки, как вдруг на молодую семью обрушилась беда. Наташин муж погиб, сама она осталась без работы, с больным ребенком на руках и в комнатушке общежития, без условий и средств к существованию. Денег, необходимых на продолжение лечения Павлика, не было
«Мужа нашли с простреленной головой на рабочем месте, но уголовное дело возбуждать не стали»
Когда «ФАКТЫ» пришли навестить Наталью, она уже переехала из города Вишневое Киевской области в столицу. Однокомнатную квартиру на Оболони Верчинской удалось выбить в ведомственном общежитии МВД спустя год после смерти мужа.
— Ремонт здесь я делала своими руками, — немного смущаясь, приглашает нас внутрь Наташа (на фото), бледная худенькая блондинка. — Если вы не против, давайте посидим на кухне. Я только вчера из роддома выписалась, у меня дочка родилась. Анечка
— Поздравляю! Пусть растет здоровенькой! — искренне пожелала я, заглянув в спальню, где под розовым балдахином мирно посапывала новорожденная малютка.
— Вот это и было самым большим моим желанием во время беременности, — зябко обхватила себя за плечи молодая мать. — Я бы не пережила второго больного ребенка. Слава Богу, дочка родилась без патологий. Жаль, что мой покойный муж Руслан ее никогда не увидит. Но, думаю, он и на том свете рад за меня.
— Что же произошло с вашей семьей?
— Хотя после смерти мужа прошло уже шесть лет, мне нелегко об этом вспоминать. Мы с Русланом родом из одного села в Житомирской области. Поженились, когда мне было 20 лет, а ему — 24. Очень ждали своего первенца. Я не нервничала, не ругалась ни с кем во время беременности, почему родила недоношенного сына — один Бог знает. Когда услышала его диагноз, чуть сознание не потеряла. Просто мир рухнул. Были разные черные мысли, но единственное, что я знала точно: сына не брошу.
Мне нужно было каждый день делать ему сотни сложных упражнений, массаж, зарядку. Во время этих процедур ребенок так истошно кричал, что никто этого не мог выдержать. Мне кричали: «Ты не мать! Ты изверг! Оставь малыша в покое!» Я и сама постоянно рыдала от жалости, разминая сыночку мышцы и растирая суставы. Но видела, как Павлуша идет на поправку, и продолжала с ним заниматься.
Больше всего меня поддерживал в тот момент муж. Руслан был обычным сержантом, работал в кассах «КийАвиа» возле цирка. Зарплата у нижних чинов МВД, сами понимаете, кот наплакал. Все деньги уходили на лечение Павлика. Муж шутил, что надо напрямую переводить его зарплату на реабилитационный центр, все равно каждая копейка идет туда, еле на еду хватает. Но Руслан не жаловался, был очень добрым и заботливым, — из глаз Наташи ручьем текут слезы, голос начинает дрожать. — Тот страшный день, когда его не стало, я помню очень хорошо. Мы с Павликом как раз вернулись с моря, наш папа был на работе. Живым мы его так и не увидели. Руслана нашли с простреленной головой на ступенях железнодорожных касс. Хотя мой супруг был убит в рабочее время при исполнении служебных обязанностей, уголовное дело возбуждать не стали. И убийцу искать — тоже. Так руководству МВД было удобнее. Мне сказали, что в данном случае о расследовании не может идти и речи, потому что отсутствует состав преступления.
Я потеряла любимого человека и вообще не представляла, как дальше жить. Осталась без работы, с больным ребенком на руках, в комнатушке общежития, где на всех жильцов одна душевая мужская и одна женская. Павлушку, которому уже исполнилось шесть лет, таскала на плечах. Где его мыть, не знала. В мужской душевой я не могла раздеться, а в женской мой подрастающий ребенок глазел на голых женщин и задавал ненужные вопросы.
«Я каждый день занимаюсь на шведской стенке и степ-тренажере. Бывает очень больно, но терплю » хочу бегать, как все«
Наташа стала обивать пороги госучреждений с просьбой о помощи. Ведь ее как вдову погибшего при исполнении обязанностей милиционера должны были обеспечить жильем! Но все ее просьбы и заявления милиция игнорировала. В конце концов начальники мужа запретили охране пускать вдову на порог учреждения. И женщина, в который раз пришедшая сюда с сидящим в инвалидной коляске Павликом, услышала в свой адрес пожелание «убираться подальше». Не помог Верчинской тогдашний начальник столичного главка милиции Виталий Ярема. На словах посочувствовал, но развел руками: ни материальной помощью, ни расследованием убийства супруга милиция помочь не могла. Единственное, кому до сих пор благодарна Наталья, так это экс-министру внутренних дел: через год после смерти Руслана Верчинского Юрий Луценко выделил его вдове и сыну гос-тинку в милицейском общежитии на Оболони, где они сейчас и живут.
— Хорошо хоть Паша у меня вырос таким добрым и отзывчивым, — Наташа гладит по русой голове высокого, опрятно одетого школьника. Ходит и стоит подросток на удивление ровно, только одну ножку ставит немного на бок и на носочек. — Он всегда был молодцом, подбадривал меня, даже развлекал. Сын очень смышленый, начитанный, много чего знает. Хотя, поверьте, наука дается таким деткам ой как нелегко, — шепотом, чтоб не слышал Паша, добавила его мама.
— Я обожаю читать, — улыбаясь, говорит приветливый голубоглазый Павлик. — Особенно мне нравится Всеволод Нестайко. Одну его книгу на двести страниц за два дня проглотил. Учусь в обычной общеобразовательной школе, где сформирован специальный класс с такими, как я, детьми. У нас в классе одиннадцать мальчиков и две девочки. Я стараюсь «10» и «12» домой приносить. Рисовать у меня не получается, а вышивать, делать мягкие игрушки на уроках труда — это интересно. Вот, смотрите, — Паша гордо демонстрирует свои фотографии верхом на лошади, диплом об окончании компьютерных курсов, наклеенные на картонку пазлы и большую коллекцию машинок. И с видимым удовольствием добавляет: — Теперь я буду играть не сам, а с Анечкой. Мне было все равно, братик будет у меня или сестричка. Я помогаю маме, развожу детское питание водой, даю сосочку малышке. Еще я каждый день делаю зарядку, занимаюсь на шведской стенке, степ-тренажере. Бывает очень больно, но терплю — хочу бегать, как все. А когда вырасту, стану директором школы!
— Он и боль во время лечения, и массажи, и выпрямления терпит мужественно, — продолжает рассказ мама. — А вот с чем ему было очень тяжело справиться, так это с моими истериками. Первый год после смерти Руслана я постоянно плакала. В конце концов мой ребенок заявил своим воспитателям, что будет жить в детском садике. «Я не могу больше видеть маминых слез, — заявил он. — Поэтому не хочу возвращаться домой». Для меня это стало переломным моментом. Я сумела взять себя в руки. Оформилась на несколько работ — и в сферу обслуживания, и воспитательницей продленного дня в школе (у меня педагогическое образование). Плюс ко всему получала пенсию мужа и Павлушкину, инвалидную. Правда, когда я трудоустроилась, пособие, и без того мизерное, государство урезало на 200 гривен. Чтобы мы в роскоши не купались, — горько усмехается Наташа. — Работала с раннего утра до полуночи. Пашу оставляла с соседкой. Ну да я не жалуюсь. Тем более что, когда трудно, Бог всегда посылает мне добрых людей.
«За четырнадцать лет работы через наши руки и души прошло больше полумиллиона детей, которым мы помогли восстановить здоровье и полноценно развиваться»
— Я считаю именно Божьим провидением то, что мне помогает благотворительный фонд «Украина — детям», — продолжает рассказ Наташа. — Об их деятельности я услышала случайно, написала туда письмо. Ответа не приходило. Но я уже привыкла быть настойчивой. Писала второе, третье, четвертое. Как-то раз в Вишневом меня встретил их представитель и спросил: «Это вы нас заваливаете письмами?» — «Я!» — «А приехать?» — «Да ну Думала, раз вы не отвечаете, то и принять меня не сможете». «Понятно», — сказал он. С того времени вот уже десять лет я получаю постоянную помощь. В последний раз мне дали чек на семь тысяч гривен, я смогла обновить себе и Паше гардероб, купить соковыжималку, продукты. Но самой главной и незабываемой помощью стало лечение у доктора Козявкина.
Владимир Ильич Козявкин — известный на весь мир невролог и мануальный терапевт. Разработанная им методика лечения деток с церебральным параличом чрезвычайно эффективна. За двадцать лет медицинской практики 94 процента его маленьких пациентов стали практически полноценными людьми. Однако лечение в центре Козявкина стоит недешево: полный пансион с питанием и лечением обходится в восемнадцать тысяч гривен за две недели. Стоит ли удивляться, что в его клинику чаще обращаются обеспеченные французы и шведы, чем наши соотечественники.
— Вы знаете, Владимир Ильич — он очень добрый, — с теплотой в голосе вспоминает Наташа. — Знаю, к нему обращались мамочки, которые уже продали все, что могли, прошли с детками один курс, а на второй денег не хватало. Так Козявкин их бесплатно долечивал! В его центре в Трускавце настоящий рай: массажи, парафиновые обертывания, кабинеты ЛФК Паша после такой реабилитации смог ровно стоять, может выпрямить ноги, когда сидит, нагибается, чтобы зашнуровать ботинки. Раньше для нас это было недостижимо! В последний раз я была у нашего любимого врача на пятом месяце беременности. Поделилась с Владимиром Ильичом, что боюсь, как бы второй раз не родить больного ребенка, потому что уже несколько раз лежала на сохранении. Козявкин делал массаж Паше, а потом положил на кушетку меня. Выровнял позвоночник, понажимал какие-то точки. Когда я вернулась в Киев, моя гинеколог не поверила: все существовавшие до этого проблемы исчезли. Я счастлива, что решилась рожать.
— Наташа, у вас есть другая семья? Вы вышли замуж?
— Нет, и пока не собираюсь. Фамилия у девочки будет моя и Руслана — Верчинская. Рожала я осознанно, но для повторного брака пока не созрела. Посмотрим, что будет дальше. Господь управит. Знаете, что самое удивительное? Чужие люди оказываются добрее и отзывчивее, чем друзья. Вот доктор Козявкин мне помог, Татьяна Андреевна, сотрудница фонда «Украина — детям» столько лет меня опекала! Позвонит, поговорит, поддержит. Когда две недели назад я ехала в роддом, созвонилась с ней. Она была счастлива за меня! Вернувшись, я сразу стала названивать ей, но никто не брал трубку. Когда в фонде мне сообщили, что Татьяна Андреевна как раз в эти дни умерла от рака, я так рыдала, что у меня пропало грудное молоко! Я ее любила, как родную мать, и благодарна этой женщине за все, что она сделала для меня и Пашеньки.
— Слова Наташи в наш адрес очень трогательны, — сказала «ФАКТАМ» почетный президент национального фонда «Украина — детям» Людмила Кучма. — За четырнадцать лет работы через наши руки и души прошло более полумиллиона детей, которым мы помогли восстановить здоровье, улучшить условия жизни и полноценно развиваться. За эти годы размер одной только материальной помощи превысил сто пятьдесят миллионов гривен! Я уже не говорю о тех, кто просто нашел у нас утешение, ласку и душевное тепло. Мы будем двигаться дальше, продолжать свое дело, не останавливаясь на достигнутом. И сможем помочь еще многим таким деткам, как Павлик, преодолеть те трудности, которые ставит перед ними жизнь.
3221Читайте нас в Facebook
