«Милиционер сказал мне: «Мамаша, у нас так бьют, что родных детей предашь»
Владимир Ковальчук был задержан житомирскими правоохранителями в сентябре 2002 года по подозрению в убийстве. В ходе задержания он сознался в преступлении, которое не совершал. Через несколько лет после случившегося 33-летний мужчина умер. В Европейском суде по правам человека умершего сына представляла его мать. Анна Ковальчук до малейших подробностей знала, что именно делали милиционеры с ее сыном. О некоторых вещах мужчине было стыдно говорить даже матери. Он просил предать все гласности только после его смерти.
«Когда я попросила объяснить, в чем подозревают моего сына, в райотделе заявили, что это… не мое дело»
— Все ужасы в нашей семье начались после того, как в доме, где снимал квартиру мой сын вместе со своей гражданской женой, убили мужчину, — вспоминает 74-летняя Анна Сергеевна. — Под подозрение попали многие, в том числе и мой 28-летний Володя. Его, как и 
других подозреваемых в убийстве, затолкали в милицейский УАЗик и отвезли в райотдел на допрос. Но мне об этом стало известно лишь на следующий день.
Матери позвонила хозяйка, у которой квартировал Владимир Ковальчук, и сообщила, что того забрали в милицию. Женщина немедленно отправилась в райотдел.
— В коридоре райотдела милиции я услышала жуткие крики и спросила у дежурного, почему он спокойно сидит и никак на это не реагирует, — продолжает Анна Ковальчук. — Не ответив, он отвернулся. Тогда я направилась к заместителю начальника уголовного розыска. Попросила его объяснить, в чем подозревают моего сына. Тот заявил, что это… не мое дело, и велел идти домой. Следующие пять дней я от волнения не знала, куда себя деть. Чтобы хоть что-нибудь узнать, ежедневно ходила в райотдел, как на работу. Однако меня даже на порог не пускали.
На снимках Владимира Ковальчука до задержания и после, которые демонстрирует его мама Анна Сергеевна, как будто изображены два разных человека. Один из которых в своей жизни явно пережил что-то очень страшное
А в это время над Владимиром Ковальчуком в прямом смысле издевались.
— Позже сын мне рассказал, что, как только оказался в райотделе, следователь предложил ему сознаться в убийстве, — говорит Анна Сергеевна. — Володя, естественно, отказался. Сын объяснил, что в ту ночь, когда все произошло, его вообще не было дома. Он ночевал в… вытрезвителе. Дело в том, что накануне вечером он пришел домой с работы нетрезвый и поскандалил с женой. Оксана вызвала милиционеров, пожаловалась им, что не может утихомирить мужа, и попросила его забрать. У сына было железное алиби, однако оно ему не помогло.
Когда Владимир Ковальчук отказался «по-хорошему» написать явку с повинной, милиционеры принялись его истязать.
— К Володе кто-то подошел сзади и ударил по голове чем-то тяжелым, — рассказывает Анна Ковальчук. — От удара он потерял сознание. Сына облили водой, а когда он пришел в себя, стали бить по почкам, по легким, по пяткам. Когда и после этого Володя не стал ничего подписывать, милиционеры связали ему руки и ноги, подвесили на железную перекладину и стали раскачивать. На этот раз сын отключился надолго, так, что ему пришлось вызывать скорую помощь. Медики, которые приехали на вызов, привели Володю в чувство и… удалились. Следователь снова спросил, желает ли сын подписать явку с повинной.
Владимир «признался в убийстве» только после того, как его… изнасиловали милицейской дубинкой. В полуобморочном состоянии он подписал все, что ему велели. Однако милиционеры перестарались, и мужчину пришлось срочно госпитализировать.
— Мне позвонили из наркодиспансера и попросили, чтобы я немедленно приехала, — вспоминает Анна Ковальчук. — Когда я увидела синего от побоев сына, с перебитым носом, прикованного наручниками к кровати, то горько заплакала. Сын заплакал вместе со мной. Он сказал, что никого не убивал, но его заставили «признаться», и попросил забрать его домой. Милиционер, который охранял Володю, шепнул мне: «Мамаша, у нас так бьют, что родных детей предашь». Конвоир сообщил, что мой сын двое суток не приходил в себя, но лекарства приносить не нужно, потому что завтра утром сына все равно отвезут в райотдел. Еще он попросил, чтобы я никому не говорила о том, что здесь видела и слышала. Я считала, что милиционер оказал мне услугу, разрешив свидание с сыном, и не стала поднимать шума, но очень скоро об этом пожалела.
- Когда вы стали собирать доказательства пыток?
— Через месяц, когда Володю выпустили из милиции, я его буквально упросила пойти к врачу, — говорит Анна Сергеевна. — За те 28 дней, которые он провел в райотделе, его многочисленные раны затянулись и впоследствии стали трактоваться как «легкие телесные повреждения». А «неожиданно» обнаружившийся у сына геморрой посчитали вообще не относящимся к делу. Мол, нет доказательств того, что ему в задний проход заталкивали инородное тело, это похоже на обычный комбинированный геморрой, и точка. Замечу, что сын до задержания никогда на подобную болезнь не жаловался.
Анна Сергеевна демонстрирует фотографии Владимира до его задержания и после. Создается впечатление, что это совершенно два разных человека, один из которых в своей жизни пережил что-то очень страшное.
— Со временем у сына начали болеть почки, голова, — продолжает Анна Ковальчук. — Через девять месяцев ему дали вторую группу инвалидности. Еще через два года он умер.
Мать поклялась, что найдет виновных в скоропостижной смерти сына. Она стала засыпать жалобами местную прокуратуру и в конце концов обратилась в Европейский суд по правам человека. Там Анна Ковальчук пожаловалась на нарушение статей 3 и 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод: плохое обращение со стороны работников милиции во время нахождения под стражей ее сына в сентябре 2002 года и на неэффективность расследования ее жалобы о плохом обращении. Учитывая выводы врачей о времени причинения телесных повреждений, которые совпадали со временем содержания Владимира Ковальчука под стражей, Европейский суд установил, что работники милиции действительно применяли недозволенные методы дознания во время его ареста. Такая практика трактуется как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Также Европейский суд признал неэффективность расследования по жалобе Анны Ковальчук, ввиду того, что в течение восьми лет правоохранительные органы так и не установили обстоятельств, при которых ее сын получил телесные повреждения. В связи с этим Украина (как государство-ответчик) должна выплатить Анне Сергеевне Ковальчук десять тысяч евро возмещения морального вреда плюс 290 евро возмещения судебных расходов.
Такое решение удовлетворило заявительницу. Анна Сергеевна сообщила, что, как только получит деньги, сразу закажет покойному сыну надгробный памятник. Женщина все еще надеется, что прокуратура установит виновников всех ее бед.
За восемь лет(!) ни одного милиционера, причастного к избиению Владимира Ковальчука, так и не нашлось
— В 2002 году в нашем городе убили мужчину, — рассказывает прокурор Житомира Илья Титарчук. — В связи с этим было возбуждено уголовное дело по статье «Умышленное убийство». В ходе расследования на причастность к преступлению проверялось много людей, в том числе и Владимир Ковальчук. После задержания он сознался в убийстве, однако затем опроверг свои показания, заявив, что дал их под принуждением. На теле Владимира Ковальчука были выявлены следы легких телесных повреждений. Мать Ковальчука уверяла, что ее сын был также изнасилован, однако согласно акту медицинской судмедэкспертизы это не подтвердилось.
- Понесут ли наказание люди, причинившие страдания Владимиру Ковальчуку?
— Следствие продолжается, это все, что я могу добавить к выше изложенному, — ответил прокурор.
За восемь лет(!) ни одного милиционера, причастного к избиению Владимира Ковальчука, так и не нашлось. Скорее всего, что за издевательства над ним никто ответственности не понесет. Во всяком случае, такое впечатление сложилось не только у меня, но и у правозащитника Андрея Мельничука, который помогал матери Владимира Анне Ковальчук оформлять документы для Европейского суда.
— Владимир Ковальчук поступил в райотдел без единой царапины на теле, а ушел с гематомами на ягодицах, на конечностях и спине, — говорит Андрей Викторович. — Это засвидетельствовали врачи наркодиспансера, куда милиционеры отвезли на освидетельствование Владимира Ковальчука через несколько дней после его задержания. Правоохранители хотели получить заключение, что Владимир… пьян. Интересно, как он мог напиться в КПЗ?! Здесь милиционеры явно перестарались. Кроме того, обнаружилась подделка документов, в том числе несоответствие подписей Ковальчука. Владимиру приписали административное нарушение, за которое продержали в милиции 28 дней.
Пятнадцать раз мы подавали заявление, требуя возбудить уголовное дело относительно неправомерного задержания Владимира Ковальчука и истязания его сотрудниками милиции. Столько же раз получали отказ. Наконец в 2005 году подали заявление в Европейский суд. Наше дело практически сразу приняли к рассмотрению.
По числу обращений в Европейский суд по правам человека Украина входит в пятерку лидеров среди государств. Украинцы, не надеясь на справедливость родного суда, активно обращаются в Европейский. Наши соотечественники выиграли уже около 170 дел. В среднем суд длится три-четыре года.
— Европейский суд рассматривает дела, которые касаются нарушений политических и гражданских прав и свобод согласно Евроконвенции, — объясняет сопредседатель Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров. — Это право на жизнь, на защиту от пыток, на справедливый суд, на свободу религии и слова. Чтобы подать заявление в Евросуд, нужно пройти все судебные инстанции украинской правовой системы: первую, кассационную, апелляционную. И если права так и не были восстановлены, можно смело отправляться в Европейский суд. Обращаться нужно не позже шести месяцев после получения последнего судебного решения. Государство обязано выплатить всю сумму компенсации вовремя, в противном случае за каждый день просрочки начисляется пеня.
1325Читайте нас в Facebook
