Не сумев помочь впавшей в кому девушке, украинские врачи препятствуют ее отправке на лечение за границу
Написать о
«Только взглянув на Марьяну, профессор спросил, не делали ли ей в последнее время каких-то необычных уколов»
— Марьянка моя единственная дочь, — рассказывает Снежана Сухарь. — Она была для нас с мужем светом в окошке, веселая, жизнерадостная, умница. Ее фотография висела на школьной доске почета, она успевала и хорошо учиться, и танцами заниматься, и петь. Выступала на концертах и конкурсах, общалась с уймой друзей и подружек. Беда пришла к нам в апреле 2006 года. В субботу, двадцать девятого числа, дочка сходила на танцы, затем поужинала, легла спать, а в воскресенье утром проснулась... с расширенными от ужаса глазами. Тринадцатилетняя девочка, самостоятельная, умная, пугалась
всего: звуков бытовой техники, моего голоса. Когда я предложила Марьяне включить ее любимую воскресную телепередачу, она взяла в руки пульт и не знала, куда нажимать. Я поняла, что случилось что-то страшное, но что именно, не поняла. Кинулась к дочке: «Марьяночка, милая, что с тобой? Может, тебя напугал кто-то, обидел? Или ты что-то сделала и боишься сказать?» Моя девочка только качала головой и мычала. Говорить она уже не могла.
*Марьяна увлекалась танцами, пела в хоре и была душой любой компании (фото из семейного альбома)
Перепуганная Снежана раздела дочь и стала ее осматривать. Думала, может быть, Марьяну изнасиловали или избили бандиты, которым в силу своей работы в уголовном розыске мог перейти дорогу муж. Но следов насилия на теле девочки не было. Мать тут же вызвала домой педиатра и невропатолога. Медики глянули на больную, пожали плечами и, вколов школьнице успокоительное, уехали домой. Всю ночь девочка проспала, вытянувшись по струночке. Утром ей стало еще хуже. По дороге в туалет у Марьяны подкосились ноги, и мама с трудом успела подхватить падающую дочку на руки. Больше девочка с кровати уже не вставала.
— Нас по «скорой» забрали в реанимацию Подволочиской районной больницы, — продолжает Снежана. — Дочке покапали глюкозу, но что с ней происходит, врачи не знали, соответственно не прописывали никакого лечения. Никто из близких не мог мне помочь, потому что в эти дни как раз умер мой двоюродный брат и все родственники уехали на похороны. В больницу примчалась только крестная Марьяны, которую дочка очень любит. Собрав все силы, моя девочка обхватила ее руками за шею. А когда приехал батюшка, отец Михаил, добрый друг нашей семьи, Марьянка жестом попросила бумажку и написала священнику: «Я все равно выздоровею и еще к вам приду». Это было последнее, что она смогла сделать. С каждой минутой Марьяне становилось все хуже. Я бегала по кабинетам, требовала вызвать врачей из Тернополя или отвезти Марьяну в областную больницу, но никто из медперсонала не ударил пальцем о палец. «Вы же понимаете, на носу первомайские праздники, кто куда поедет? Подождите пару дней, мы разберемся, что с вашей дочерью». А на третий день моя дочь впала в кому. Только после этого районные медики вызвали бригаду из Тернополя. Областные врачи сказали, что больная в очень тяжелом состоянии и они вряд ли довезут ее до больницы. Я закричала: «Пусть умрет по дороге! Пойду на любой риск, только бы не сидеть сложа руки в Подволочиске».
Марьяну Сухарь подключили к аппарату искусственной вентиляции легких и стали обследовать. Тем временем родителям посоветовали пригласить к больной одного из лучших у украинских невропатологов профессора Мартынюка.
— Только взглянув на дочку, он спросил, не делали ли ей в последнее время каких-то необычных уколов, — вспоминает Снежана. — Я сразу вспомнила о реакции Манту, которую ей сделали за месяц до этого. У Марьяны, которая прошла полную вакцинацию и хорошо переносила прививки, неожиданно началось сильнейшее покраснение, на всю руку. Мы тогда жаловались врачам, но они лишь отмахнулись: мол, намочила место укола, вот оно и покраснело. Но Марьяна ничего не мочила. Она была очень дисциплинированной девочкой и ко всем медицинским процедурам относилась серьезно. Я уверена: ей ввели некачественный или просроченный препарат. Ведь в классе у Марьяны после реакции Манту пострадал еще один мальчик. Он тоже впал в кому. К счастью, выжил, пришел в себя, но получил тяжелейшие осложнения на ноги и суставы. И тоже стал инвалидом. Его родители почему-то не стали выяснять причин, добиваться правды, а замкнулись в себе. Мне же нужно было спасать дочку, и я звонила во все колокола, расспрашивала знакомых, учителей танцев, подружек дочери о том, что могло стать причиной Марьяниного состояния. Выяснила, что ни конфликтов, ни неразделенной любви у нее не было. Тогда убедилась, что дочку погубила проба Манту. Сразу после того, как с нами случилась беда, по телевизору объявили о том, что в Украину завезена некачественная вакцина пробы Манту, и по всем школам запретили делать реакцию на туберкулез.
«Отец Иосафат с пятницы по воскресенье непрестанно молился возле дочки. А в понедельник Марьяна открыла глаза и начала дышать сама»
Целый месяц Марьяна была в коме. Врачи, наконец, поставили ей диагноз: вирусный герпетический энцефалит и, как его следствие, отек мозга, который привел к коматозному состоянию. Никаких прогнозов медики не давали, откровенно говоря родителям, что из такого тяжелого состояния больные практически никогда не выходят. Но Марьяна пришла в себя.
— За это я могу благодарить только Господа Бога, — говорит Снежана. — К нам приходил отец Иосафат — монах из Колодиевского монастыря — и три дня, с пятницы по воскресенье непрестанно молился возле дочки. А в понедельник Марьяна открыла глаза и начала дышать сама, хотя сознание к дочке еще не вернулось. Она ни на что не реагировала, смотрела в одну точку. Тогда мы стали разговаривать с ней, развешивали в палате разноцветные огоньки и мигалки, включали музыку и телевизор. Потом к дочке пришла первая учительница, стала разговаривать с ней, рассказывать, как она со своей дочерью Иришкой была на море и как к той начали заигрывать мальчишки. И Марьянка... улыбнулась! Убедившись, что она все слышит, мы включили ей музыку, под которую она раньше танцевала. Дочка впервые провела глазами по комнате! Потом к ней снова пришел молиться отец Иосафат, подарил ей статуэтку Богородицы. Через два дня Марьяна стала самостоятельно глотать. Врачи говорили, что это что-то невероятное, так не бывает.
За минувшие с тех пор шесть лет Марьяна научилась осознавать все происходящее, шевелить руками, держать голову. Логопеды из киевской реабилитационной клиники доктора Мартынюка научили девочку общаться с людьми с помощью азбуки: Марьяне называли поочередно весь алфавит, и на нужной букве она моргала глазами. Если хотела сказать «да», высовывала язычок. Если «нет», отводила глаза в сторону. Теперь девушка водит пальцем по буквам, уже может складывать слова и даже короткие предложения.
О том, что к ней в гости придет корреспондент «ФАКТОВ», Марьяна знала заранее и ждала меня, наряженная мамой в красивую желтую футболку. Девушка оказалась совсем не похожей на свои подростковые фотографии. Теперь у нее короткая прическа, аккуратные стильные очки (из-за сильнодействующих лекарств у Марьяны начало падать зрение). Но безмятежное выражение лица и искренняя улыбка остались.
— Марьяночка, у тебя недавно был день рождения. Поздравляю! Что тебе подарили родные к двадцатилетию?
— Деньги на Израиль и поздравление, — сложила из букв девушка.
— Это мы заказали видеопоздравление по телевизору, — объяснила Снежана. — И в придачу — клип, в котором поет маленькая девочка, как две капли воды похожая на Марьянку в детстве. Дочка теперь чуть не каждый день просит ей включить запись.
— У тебя есть сокровенная мечта? — спрашиваю я Марьяну.
— Хочу ходить! — выводит она по азбуке.
— Ты еще танцевать будешь! — желаю ей на прощанье. — Позовешь нас на свое выступление?
Марьяна радостно рассмеялась и, без труда подняв правую кисть, помахала мне рукой.
— Если бы все были к дочке так же добры, как вы, — вздохнула Снежана, когда мы вышли из дому. — А то ведь врачи без обиняков заявляют при Марьяне, что она никогда не будет ходить и говорить. Дочь после таких визитов замыкается, плачет и никого к себе не пускает. Наша медицина вообще иногда такое выкидывает, что только диву даешься. Например, два года назад нам нужно было сделать дочке томографию. Так нас заставили везти тяжелобольного ребенка на своих «Жигулях», да еще взять с собой... своего анестезиолога. Чтобы Марьянка не дергалась во время исследования, ей вкололи лошадиную дозу успокаивающего препарата сибазона, после которого дочка вернулась практически на тот уровень, который был до начала лечения, — перестала двигаться и реагировать на нас. Нам пришлось начинать ее лечение с начала.
«Не денег же у вас прошу — бумажку. Или вы боитесь признать свою профнепригодность?!»
— Да, случай с томографией был очень неприятный, — покачал головой Юрий Лазарчук, главврач Тернопольской городской больницы № 3, в которой Марьяна Сухарь состоит на учете. — Но я еще тогда сказал маме, чтобы обращалась ко мне, если возникают проблемы. Вообще о последствиях вирусного энцефалита говорить трудно. Это инфекционное заболевание, поражающее головной мозг. Что стало причиной болезни, никто точно не знает. Возможно, обычный грипп. То, что в классе у Марьяны после пробы Манту впал в кому еще один мальчик, может быть простым совпадением. Сейчас вылечить нашу пациентку практически невозможно. То, что мама собирается везти Марьяну в Израиль — ее право. Хотя я не уверен, что это поможет. Девушка в очень тяжелом состоянии, думаю, она такая одна на всю нашу область. И ведь посмотрите, — сказал главврач, листая медицинскую карточку Марьяны Сухарь, — у нас она получает всю необходимую медицинскую помощь. Вот ежемесячный осмотр невропатолога, прописано лечение. Что еще нужно?
— Это неправда! — в сердцах говорит Снежана. — Нас вообще никто не навещает и не осматривает. Невропатолог прописала нам лекарство, которое каждый месяц нужно бесплатно брать в больнице. Для этого я обязана прийти к ней с карточкой дочки, в которой врач пишет, что больная осмотрена. Хотите посмотреть, как это происходит? Пойдемте со мной.
В кабинете невропатолога Снежану принимают, как старую знакомую. Врач берет карточку Марьяны и привычно пишет «Осмотрена», ставит сегодняшнюю дату и прописывает те самые лекарства и в той же дозе, что и два года назад.
— Да когда же вы ее по-настоящему осмотрите? — не выдерживает Снежана. — Может, моей дочери уже в живых нет, может, она уже научилась ходить, а вы ее все теми же лекарствами пичкаете. Да и что это за лечение? Просто противосудорожные препараты, хоть у дочки никаких судорог нет. Массажиста бы дали или путевку в какой-то санаторий на грязи, раз уж сами не в состоянии ничем помочь.
— Путевок у нас нет, и массажисты наши домой к больным не ходят, — нахмурилась невропатолог Наталья Франчук. — А по поводу осмотра... Я была у вашей дочери. Прошлым летом. Если у вас какие-то проблемы, звоните и вызывайте врача.
— Да, у нас проблемы, — не выдерживает Снежана. — Нас отказываются лечить. Даже когда мы вроде как проходим лечение в неврологическом диспансере, нам капают противосудорожные препараты и выпроваживают домой. Поймите, Марьяну на ноги поставить можно! Украинские медики за шесть лет не смогли ничего сделать и дальше не смогут, даже стараться не будут. А тут у меня появился реальный шанс вылечить свою дочь в израильской клинике, но мне ставят палки в колеса. В Израиле от меня требуют документальное подтверждение проведенного на протяжении всех этих лет лечения и справку о том, что в Украине вылечить Марьяну невозможно. Не денег же у вас прошу — бумажку. И ту не дают! Или вы боитесь признать собственную профнепригодность?
— Вы, пожалуйста, не ругайтесь, — спокойно продолжила писать в карточке Наталья Франчук. — Такую справку я вам дать не могу. Но, если так уж хотите, давайте положим вашу дочь в стационар. Может, подлечим чуток...
Справка, которую никак не может получить от врачей Снежана Сухарь, на самом деле является основанием для того, чтобы Министерство здравоохранения Украины оплатило Марьяне лечение в израильской клинике. Ведь по закону, если гражданина Украины по какой-то причине не могут прооперировать или вылечить в нашей стране, но за это берется какая-то из зарубежных клиник, специальная комиссия Минздрава решает, отправлять ли пациента за границу. Если принимается положительное решение, Украина оплачивает больному лечение после его завершения. Судя по многочисленным историям героев наших публикаций, такие решения принимают крайне редко. В министерстве всегда находится причина, чтобы отложить заседание комиссии или затянуть процесс. А за это время или тяжелобольной умирает, или его родным удается найти возможность спасти его за счет благотворителей.
В случае с Марьяной Сухарь все идет по второму сценарию. Многие, знающие добрую улыбчивую девушку, стараются, чем могут, помочь. На сегодняшний день ей пожертвовали около двадцати тысяч долларов. Но Марьяне на лечение нужно от пятидесяти пяти до семидесяти тысяч. А пока родители насобирают остаток суммы, могут пройти годы, и упущенное время может стать для здоровья девушки губительным. Это, пожалуй, единственное, в чем мнения украинских и израильских врачей полностью совпадают.
*Марьяна Сухарь с мамой, папой и бабушкой. «Дочка мечтает, что вновь сможет ходить», — говорит мама девушки Снежана (фото автора)
P.S. Наши читатели, которые хотят помочь Марьяне Сухарь деньгами или добрым советом, могут звонить ее маме Снежане по телефонам:
Читайте нас в Facebook
