Илья Ноябрев: «На телевидение, где вообще ничего не платили, я пришел, оставив должность замуправляющего банком»
Обладающий удивительным обаянием, галантный и обходительный Илья Ноябрев с детства мечтал стать актером. Не переставал думать об этом, даже когда работал слесарем на одном из киевских заводов, а позже руководил банком. Безусловно, если бы мечта Ноябрева не осуществилась, украинский шоу-бизнес и телевидение многое бы потеряли. Не случилось бы одесского театра «Гротеск», программ «Я — памятник себе...», «Показуха», «Золотой гусь», «Афера», «Я все про вас знаю...» Сегодня Илья Яковлевич руководит Национальной телекомпанией, пишет сценарии и книги, продюсирует и очень редко сам выходит на сцену. А жаль...
Свой юбилей Илья Ноябрев не жалует. Говорит, что это вовсе не праздник и больших гуляний устраивать не собирается. Хватит того, что его поздравят родные люди. А их у именинника немало: три дочери и трое внуков...
«Сбежал из училища прикладного искусства, поскольку там нужно было рисовать орнаменты, а меня интересовала натура»
— Интересно у вас, Илья Яковлевич, с фамилией получилось. В честь дня рождения взяли?
— Это мой день рождения в честь фамилии. В общем, всем повезло. Хотя мне, наверное, больше. Родился в прекрасном городе, замечательном месте. 
Я не просто киевлянин, я — подолянин! Причем из самого сердца Подола, мы жили у Житнего рынка. О-о-о! О киевском Подоле можно писать бесконечно, как об одесской Молдаванке.
— Вы жили в частном доме?
— Нет, это был обыкновенный коммунальный дом, интернациональный. Кроме нас, в квартире жили еще две семьи, с которыми мы были в прекрасных отношениях. Время послевоенное, безотцовщина. Правда, потом у некоторых моих друзей вдруг стали появляться отцы. Оказалось, они возвращались из лагерей и тюрем... Думаю, мое чувство юмора оттуда, из детства. Несмотря на голодные, безденежные времена, жили счастливо и весело. Наш двор был отдельным миром, в котором все происходило как в большой жизни. Может, когда-нибудь я даже напишу толстую книгу о том периоде.
— Ваши родители имели отношение к творчеству?
— Совершенно никакого. Правда, я подозреваю, что папа имел способности к рисованию. Но, к сожалению, его отец, мой дедушка, умер, когда папе было всего три года. И в семь лет папу уже отдали, как Ваньку Жукова, в подмастерья. Так что у отца было лишь начальное образование. Но когда он брал в руки карандаш, у меня создавалось впечатление, что нарисованная картинка оживает, настолько она была реалистичной.
— Вы ведь тоже неплохо рисуете.
— Живопись — мое первое образование. Я закончил художественную школу, потом поступил в училище прикладного искусства. Но... сбежал оттуда.
— Почему?!
— Там надо было узоры рисовать, орнаменты. Меня же волновала только живая натура, лица, образы. Признаться, живопись довольно долго не оставляла меня. Даже когда пошел в артисты. На гастроли таскал с собой этюдник и краски. Я писал только темперными красками, как великий Боттичелли. Кстати, поэтому его картины прекрасно сохранились до сих пор. А вот работы Ильи Репина, созданные с помощью масляных красок, посыпались.
— Значит, у вас картины на века?
— Получается, что да. Я давно уже не рисую, нет времени. Ведь это же на самом деле ремесло. Чтобы рука помнила кисть, карандаш, надо постоянно этим заниматься. Хотя до сих пор, сидя на совещаниях, я кладу перед собой листы бумаги и начинаю на них что-то рисовать. Один коллега даже хвастался, что у него собрание моих «рисунков на полях».
— Выходит, актерство в вас все-таки победило страсть к живописи.
— Мне кажется, я мечтал стать артистом с утробного возраста. Даже не представлял, что могу быть кем-то другим. Готов был дни напролет проводить в театрах, заниматься в студии после школы и вместо нее. Помню, мама регулярно водила меня на спектакли в ТЮЗ. Первое самое яркое впечатление на меня произвела пьеса «Снежок» о нелегкой судьбе мальчика-негра, которого очень не любили белые.
«Когда трудился на заводе, даже висел на Доске почета на Подоле»
— Что сказали родители, когда вы им сообщили, что хотите стать артистом?
— Признаться, мне поначалу даже неловко было им это озвучивать. Они не считали актерство серьезной профессией. Но когда я пошел учиться на актера, не стали возражать и даже первые два года учебы здорово меня материально поддерживали, продолжая выкармливать.
— Это правда, что вас едва не приняли во ВГИК на знаменитый курс к Герасимову и Макаровой?
— Да, я подался учиться в Москву. И дошел до четвертого тура в отборе на курс Герасимова. По большому счету, я считал, что уже там. Со мной в одном потоке поступали Наташа Гундарева, Костя Райкин, Наташа Варлей. Но на четвертом туре, когда были этюды, я срезался. Сейчас понимаю, что был недостаточно подготовлен. Мог, наверное, поступить на следующий год, но не хотел терять время. Вернулся в Киев, везде наборы на актерские факультеты прошли. Осталось только одно место — эстрадно-цирковое училище. Вот туда я и подался. Вместе с Додиком Бабаевым... Моя специальность была артист эстрады. Звучало тоже неплохо. По крайней мере, лучше, чем... фрезеровщик.
— Это слово из вашей рабочей юности?
— Оттуда. Я был настоящим пролетарием! После окончания вечерней школы пошел на завод измерительной и вычислительной техники. Работал фрезеровщиком, потом слесарем по контрольно-измерительным приборам. Если бы продолжил рабочую биографию, кто знает, может, и до директора дошел. До секретаря парторганизации уж наверняка. Я же был активен. Одно время даже висел на Доске почета на Подоле, на Контрактовой площади. Водил туда всех друзей, показывал свое фото. Секретарь комсомольской организации завода, уважаемый человек. Но когда меня оттуда выгоняли...
— За что?!
— Да, по сути, ни за что. К тому времени я уже поступил в эстрадно-цирковое, и работа на заводе меня мало интересовала. Секретарь парторганизации, подводя итог моей деятельности, замечательно выразился: «Была любовь без радости и разлука будет без печали». На этом моя трудовая рабочая жизнь закончилась. Партийная тоже. Четыре раза меня пытались увлечь в партию, но я отлынивал. Причина очень смешная: было лень писать автобиографию в трех экземплярах. А без этого никак...
— Уже, наверное, не помните, что купили на свою первую трудовую зарплату?
— Отчего же? Мне было 16 лет, зарплата копеечная, но ее хватило на шляпу. Красивую рыжую. Очень хотелось стать взрослым. Но это произошло как-то само собой. Я закончил эстрадно-цирковое училище, начал ездить с концертами по стране. Был «мастером художественного слова». Началась гастрольная жизнь, затянувшаяся на долгие годы. Даже не хочется вспоминать то время. Затем уехал в Одессу и организовал Театр эстрады. О своем театре миниатюр мечтал давно... Сначала он назывался «Гротеск», потом «Шарж». Одесса стала для меня родным городом. По сей день там живет моя старшая дочь.
«Цекало работал в моем театре со своей первой женой, а потом появилась Лолита»
— Это ведь вы открыли молодых Александра Цекало и Лолиту?
— Тогда Лолиты и в помине не было. Саша пришел ко мне в театр со своей первой женой Аленой. Все замечательно, их связывала еще школьная любовь. Потом мне позвонил знакомый, попросил посмотреть молодую выпускницу Лолиту Милявскую и взять ее с мужем к себе в труппу. Лола тогда не пела. Она, как и все мы, была мастером разговорного жанра. Это уже Сашка, когда у них вдруг от лютой ненависти началась страстная любовь, стал с Лолитой заниматься, и она запела.
— Все это происходило на ваших глазах?
— Мало того, при моем попустительстве. Придя в театр, Лола считала Цекало своим злейшим врагом, впрочем, как и он ее. Потом, как это случается, один раз выпили и полюбили друг друга надолго. Я как руководитель коллектива пытался урезонить страсти, кипевшие в их семьях. В конце концов они ушли из театра, уехали в Москву и начали работать как дуэт. Покинул Одессу и я, вернувшись в родной Киев. Это оказалось несложно, ведь со мной был уже мой театр. Но и эта история долго не продлилась. В 1991 году я вообще свалил из искусства. В стране тогда были смутные времена. Шесть лет занимался бизнесом. А потом как в анекдоте: «Штирлица рвало на Родину»... Я пришел на телевидение, оставив должность заместителя управляющего банком.
— Разве тогда телевидение было выгодно?
— Там вообще ничего не платили! Я вложил собственные деньги и начал вести программу «Я — памятник себе...» Звездные собеседники, их откровения. Так на телевидении и остался, а затем пошло-поехало.
— Не жалеете ни о чем?
— Многие годы моим девизом были слова из стихотворения Есенина: «Мне не жаль вас, прошедшие годы, ничего не хочу вернуть...» Вот и я никогда не жалел о том, что могло произойти или произошло. Поверьте, с высоты своего возраста я понимаю, что все это дурацкая затея.
— Да ладно вам, тоже мне возраст.
— Если честно, ощущаю себя лет на 50 с хвостиком. Не моложе. И не расстался бы со своими годами. Мне не хочется возвращаться в молодость и совершать опять какие-то глупые ошибки. Вот если бы накопленный опыт оставить, а годы сбросить, наверное, было бы занятно. Но, увы... Поэтому о состоянии своего тела постоянно забочусь. Заставляю себя регулярно делать зарядку, двигаться. Вообще, до тех пор, пока есть цели, даются и силы.
— Вы стали богатым человеком?
— Нет. Многое растрачено как-то безоглядно и необдуманно. Но сожалеть об этом глупо, надо делать выводы и идти дальше. У меня был приятель в Бельгии, который говорил: «Не надо экономить, нужно больше зарабатывать». А моя покойная теща любила выражение: «Живой человек до всего доживает».
— Вы счастливый человек?
— Конечно! У меня прекрасные дети, младшей Сонечке год и девять месяцев. Любимая жена, внуки. Ведь для счастья немного надо. Главное — двигаться. Счастье — это процесс, а не результат. Поэтому я всегда любил преддверие праздников, а не сами праздники...
1276Читайте нас в Facebook
