«Узнав, что в организме больше нет злокачественных клеток, я сразу вернулась к пению»
Когда украинский молодежный ансамбль народной песни «Відлуння» завоевал Гран-при на престижном международном фольклорном фестивале, проходившем в Греции, члены жюри не могли поверить, что солистка одной из ведущих музыкальных партий
После болезни прошло уже полтора года, здоровье Полины постепенно восстанавливается. Она отлично выглядит и ведет активный образ жизни: занимается вокалом, преподает в детском кружке рукоделие, а недавно получила диплом о высшем образовании по специальности дизайнер внешней среды. Чтобы добиться этого, девушка прошла непростой путь.
— Болезнь стала шоком не только для меня, но и для всей семьи, — вспоминает Полина. — Уже будучи тяжелобольной, я выступала на песенном конкурсе в Симферополе. Признаться, тогда даже не догадывалась о своем страшном диагнозе. Сильный кашель, боль в горле и слабость, появившиеся в тот период, врачи приняли за симптомы простуды, от которой велели лечиться микстурами. Я так и делала. И лишь когда стали выскакивать позвонки, а на груди (в области средостения) появилась огромная «шишка», меня направили в столицу в Киевский институт рака, где подтвердился предварительный диагноз — лимфома. Специалисты сразу провели первый курс химиотерапии, после чего назначили второй. Тогда я не представляла, насколько длительным и тяжелым будет лечение…
«Когда психолог увидела мои работы из бумаги, обрадовалась: «Это именно то, что нужно больным для реабилитации!»
Почти год Полина разрывалась между Николаевом и Киевом. Приезжала на очередной курс химиотерапии в Национальный институт рака, после чего с высокой температурой и пониженным иммунитетом возвращалась домой на поезде. Все это время рядом с девушкой находились ее мама Ирина Владимировна и старшая сестра Мария.
— Как ни странно, но только в поезде под звук колес Полина могла нормально спать, — вспоминает Ирина Владимировна. — Все остальное время дочь беспокоили бессонница, тошнота, рвота. У нас было всего две недели — перерыв между курсами химиотерапии, — чтобы избавиться от возникших осложнений, вызванных лечением, и продлить больничный дочери (ради этого выстаивали огромные очереди в районной поликлинике Николаева). После этого опять возвращались в Киев. Однажды, когда мы находились дома, у Полины началось воспаление легких. Чувствуя, что не справлюсь с болезнью самостоятельно, я отвезла дочь в столицу. Рентгеновский снимок показал: легкие полностью покрыты пленкой. Врачи назначили Полине сильнейший антибиотик, одна ампула которого стоит 600 гривен. Дочери требовалось восемь таких флаконов в день. Эти лекарства больница выделила бесплатно. Препараты для химиотерапии и все остальное мы покупали за деньги, которые собирали для дочери всем миром.
О том, что восемь курсов химии не дали желаемого результата, Ирина Владимировна вместе с Полиной узнали в Москве, куда поехали ради сверхсовременного вида исследования ПЭТ (позитронная эмиссионная томография), которое тогда еще не проводили в Украине. Сейчас его можно пройти в Киевском онкологическом центре.
— Об этом методе, который выявляет активные раковые клетки в организме, мы случайно услышали в очереди, — говорит Ирина Владимировна. — Результаты исследования показали, что Полина еще не здорова. Нам сказали: «Единственное, что может спасти жизнь — пересадка костного мозга». Такое лечение проводят в Киевском центре трансплантации костного мозга, куда мы и обратились.
— Когда пациенту не помогает традиционная химиотерапия или у него возникает рецидив, ему, как правило, назначают пересадку костного мозга, — говорит заведующий отделением трансплантации костного мозга Киевского центра трансплантации костного мозга Евгений Караманешт. — В большинстве случаев эти больные попадают именно в наш центр.
— Каким образом проходит трансплантация?
— Операция, которую мы провели Полине, называется аутотрансплантацией. Для пересадки мы использовали кроветворные стволовые клетки этой же пациентки. Убедившись, что костный мозг не поражен метастазами, начали лечение. Процедура проходит следующим образом: при помощи специальных медикаментов мы стимулируем выход стволовых клеток в кровь больного, а затем прогоняем ее через специальную центрифугу. Отобранные стволовые клетки замораживаем в жидком азоте при температуре минус 196 градусов и оставляем на сбережение в криохранилищах. Тем временем проводим пациенту высокодозовую химиотерапию, которая убивает не только раковые клетки, но и иммунитет пациента. Позже восстанавливаем его при помощи собранных ранее стволовых клеток. Естественно, такое лечение — большой стресс для организма, и эти пациенты нуждаются в особых условиях. После манипуляции они лежат в асептических боксах.
— Почти месяц я находилась в стерильной палате, ко мне никого не пускали, — вспоминает Полина. — Даже с мамой общалась по специальному телефону через стеклянную стенку. Она рассказывала о том, что мои друзья делают ради меня. Зная, что у мамы и сестры не хватает денег на лечение, одногруппники устроили несколько благотворительных концертов в моем родном городе. Кроме того, они обратились в администрацию Киевского национального университета культуры и искусств (я училась в Николаевском филиале) с просьбой провести концерт в столице, на что получили добро. А в творческом кружке, где я до болезни преподавала ученикам первых и вторых классов рукоделие, родители детей установили большую копилку с моей фотографией, куда малыши бросали деньги. Коллеги преподаватели собрали восемь тысяч гривен за месяц. Учитывая их небольшие зарплаты, это огромная сумма. Тогда каждая копейка была на счету. Например, некоторые лекарства в России намного дешевле, чем у нас. Поэтому двоюродный брат, который живет в Москве, покупал необходимые мне препараты и в морозильной камере передавал их поездом. В Киев транспорт приходил в три часа ночи, и наша родственница специально ехала на вокзал за лекарствами. Мне ежедневно звонили подружки, родители учеников, интересовались моим самочувствием. Некоторые одноклассницы даже приезжали в Киев. Меня также поддерживали друзья и коллеги сестры. А мама моей подруги, которая живет в столице, пригласила нашу семью пожить у нее, помогала находить нужных специалистов, доставать лекарства. Уже после болезни нас очень поддержал благотворительный фонд Сергея Герасюты в Николаеве, который оплатил необходимые обследования и лекарства, требующиеся для восстановления организма.
Признаться, первое время, когда из-за химии у меня начали выпадать волосы, испортились зубы и ногти, а из-за гормонов я набрала лишние килограммы, очень стеснялась своего внешнего вида, не хотела видеть себя в зеркале. Но когда почувствовала колоссальную поддержку со стороны близких, поняла: я не имею права сдаваться. Осознав, что даже во время болезни могу быть красивой, начала красить глаза, смотреть оптимистичные фильмы и изготавливала поделки из бумаги в японских техниках (квиллинг, оригами). В центре трансплантации с нами занималась психолог, которая, увидев мои работы, восхитилась: «Это именно то, что нужно пациентам для эмоциональной реабилитации!» Сосредоточившись на кропотливой работе, я отвлекалась от грустных мыслей. Мы с психологом решили обучить этим техникам и других пациентов. Поскольку мне нельзя было выходить из стерильной палаты и общаться с больными, доктор стала нашим посредником: я учила ее, а она — остальных.
Позже, когда я уже выписалась из больницы, мои работы были представлены на благотворительной выставке. Собранные во время нее деньги пошли на лечение других пациентов. К слову, одну из работ оценили даже представители японского посольства, которые также посетили выставку. Это была фигурка украинки в веночке.
«Я не могу выбрасывать деньги на ветер, ведь неизвестно, выживет ли ваша дочь», — сказала мне чиновница«
— После трансплантации ты продолжаешь заниматься вокалом. Не тяжело петь?
— Первое время боялась, что у меня не получится. Дело в том, что высокодозовая химиотерапия обожгла голосовые связки. Было трудно даже говорить и дышать. Поначалу я не могла подняться по ступенькам из-за сильной одышки. Когда ехали домой, мама буквально тащила меня «на себе» до такси. В больнице я занималась с реабилитологами, а дома… практически сразу вернулась к пению, даже ходила на репетиции. Тогда мне хотелось быть максимально занятой и востребованной. Хотя это было рискованно. Дело в том, что после химиотерапии очень понижен иммунитет, и любая инфекция может стать роковой. Понимая это, преподаватели по вокалу попросили, чтобы все, у кого есть кашель или насморк, оставались дома. Уже через месяц наш ансамбль выступал на международном конкурсе во Львове, а через полгода мы завоевали гран-при в Греции. К слову, жюри восхищалось не только нашим исполнением, но и красочными костюмами, выполненными в украинском народном стиле.
*«Было очень приятно, когда во время нашего выступления в Греции жюри восхищалось не только музыкальным исполнением, но и красочными нарядами», — говорит Полина. На фото она с преподавателем по вокалу Антониной Михайловной
Я по-прежнему продолжаю наблюдаться в Киевском центре трансплантации и раз в полгода делаю компьютерную томографию. Врачи довольны моими результатами. Чтобы ничто не напоминало о тяжелой болезни, они посоветовали сменить обстановку. Ради этого моя мама продала дом в Николаеве, и мы переехали в Симферополь. Месяц назад я окончила университет и сейчас ищу работу дизайнера. Рисовать люблю с детства, преподаватели отмечают, что у меня много хороших идей.
— К сожалению, столкнувшись с препятствиями, которых в борьбе с онкологическими заболеваниями очень много, люди часто сдаются и перестают бороться за жизнь, не понимая, насколько близко к победе они находятся, — говорит Ирина Владимировна. — Я счастлива, что с моей Полиной этого не случилось. Мы очень благодарны врачам за их профессионализм, а людям за доброту и человечность. Когда дочь только заболела, нас сразу предупредили: лечение будет дорогим. За полтора года мы потратили почти триста тысяч гривен. Я продала участок земли, а моя старшая дочь брала несколько кредитов в банке. Но даже этих денег не хватало. Тогда я стала обращаться к депутатам, большинство из которых не откликались. Помог только один представитель Фемиды, подарив мне 500 гривен. Я навсегда запомню слова чиновницы, заявившей: «Я не могу выбрасывать деньги на ветер, ведь неизвестно, выживет ли ваша дочь». Люди, среди которых немало пенсионеров и тех, кто тоже нуждается в помощи, продолжали меня поддерживать как морально, так и материально. Недавно одна соседка призналась, что до сих пор в церкви заказывает сорокоуст за здоровье Полины. Большое спасибо всем этим людям! Без их помощи мы бы не справились. Очень много для нас сделала и благотворительная организация, которая работает в Институте рака.
— Стоит человеку узнать, что у него рак, в большинстве случаев он впадает в депрессию, не знает, как вести себя дальше, и помочь ему может только поддержка близких, — говорит председатель Всеукраинской общественной организации «Ассоциация помощи инвалидам и пациентам с хроническими лимфопролиферативными заболеваниями» Валентина Юрчишина. — Приблизительно то же самое происходит и тогда, когда пациент выписывается из больницы. Он уже вроде бы здоров, но еще не может работать, морально не готов вернуться к обычной жизни. Окружающие это не всегда понимают. Близкие Полины поддерживали ее не только в больнице, но и после выписки. Подружки писали вместе с ней курсовые, мама провожала в университет, преподаватели помогли наверстать то, что девушка пропустила за время болезни. Это невероятно важный момент с точки зрения реабилитации. Сотрудники нашей ассоциации стараются поддерживать таких людей. Мы сотрудничаем с Всеукраинским центром спортивной медицины, специалисты которого помогают пациентам восстановить дыхание, постепенно приучают их к физическим нагрузкам, объясняют, как нужно питаться. Мы организовываем благотворительные концерты, где бывшие пациенты фотографируются со знаменитостями, общаются в непринужденной обстановке. Если к человеку относятся с пониманием, пытаются ему помочь, он быстрее восстанавливается.
— Когда еще до трансплантации костного мозга Полина проходила лечение в Национальном институте рака, мы познакомились с молодой женщиной, мамой годовалого ребенка, страдающей лейкемией, — продолжает Ирина Владимировна. — Она тоже нуждалась в пересадке, но ей не подходила аутотрансплантация. Ее родные начали собирать средства на операцию в Германии, но не успели. Женщина умерла. Нам же удалось спасти Полину лишь потому, что трансплантацию ей провели в Украине. В нашей стране много профессиональных врачей. Если у них будут такие же возможности, как у зарубежных специалистов, они смогут спасать много жизней.
— Ежегодно в трансплантации костного мозга нуждаются более тысячи жителей нашей страны, — говорит главный врач Киевского центра трансплантации костного мозга Виктор Хоменко. — Как правило, это люди, страдающие злокачественными заболеваниями кроветворной системы, больные определенными опухолевыми и другими заболеваниями. В прошлом году наши специалисты провели 56 трансплантаций, еще около 20 пересадок выполнили врачи других клиник по всей Украине. Естественно, этого недостаточно.
*Виктор Хоменко: «Ежегодно в трансплантации костного мозга нуждаются более тысячи украинских граждан»
— В последнее время много говорят о том, что в Украине нет реестра доноров. Именно с этим связано малое количество трансплантаций в нашей стране?
— Эта проблема действительно существует. Но реестр потенциальных доноров — не единственный вопрос, который необходимо решать. Трансплантации костного мозга делятся на два вида: аутотрансплантации (донор и реципиент — один и тот же человек) и аллогенные трансплантации (донор и реципиент — разные люди). При этом донором может стать родственник (брат, сестра) или доброволец. По медицинским показаниям аутотрансплантация подходит шестидесяти процентам больных, аллогенные неродственные трансплантации — двадцати процентам. Это означает, что даже не имея реестра доноров, в Украине теоретически могли бы выполнять трансплантацию 80 процентам нуждающихся, что было бы здорово. Но, к сожалению, все упирается в финансирование.
Ведь кроме медикаментов, которые пациенты и так в большинстве случаев покупают за свой счет, есть другие затраты. Например, в индивидуальных асептических боксах, где больные находятся во время и после трансплантации, должны быть созданы специальные стерильные условия и особый микроклимат. Для этого Международный благотворительный фонд «В честь Покровы Пресвятой Богородицы» обеспечивает специальное сервисное обслуживание всего необходимого оборудования, без которого трансплантация была бы невозможной. Благотворительный фонд «Ромашка» (Харьков) регулярно закупает для нас дезинфицирующие средства. Существенную помощь оказывал нам благотворительный фонд «Подих життя». Последние годы мы живем в основном за счет спонсоров.
Важно понимать: после трансплантации костного мозга человек способен полноценно жить, работать. Я могу привести много примеров из своей практики, когда люди, перенесшие такую операцию в молодом возрасте, получали специальность, заводили семьи, рожали здоровых детей. Надеюсь, с каждым годом таких счастливых историй в нашей стране будет больше.
10562Читайте нас в Facebook
