Первым «литературным произведением» Ильфа и Петрова стал… «протокол осмотра трупа неизвестного мужчины»
О ранних годах и детстве Евгения Петрова (литературный псевдоним Евгения Катаева), подарившего миру в соавторстве с Ильей Ильфом знаменитые романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», известно мало. Долго существовала путаница даже с датой рождения писателя.
— Во многих литературных энциклопедиях и словарях указывается 1902 год, хотя мы считаем днем рождения дедушки 13 декабря 1903 года, — говорит Екатерина Катаева, внучка писателя. — Просто составители официальной биографии исходили из того, что Евгений, названный в честь своей мамы (умершей от воспаления легких), моложе старшего брата, Валентина, на шесть лет. Эта путаница была, скорее всего, связана с тем, что Евгений родился в конце года (декабрь), а его старший брат, Валентин, в январе 1897 года.
В 1920-м братьев Катаевых едва не расстреляли за «врангельский заговор»
Глава семейства Петр Васильевич Катаев преподавал в епархиальном училище в Одессе. Мать Евгения Ивановна — дочь генерала Ивана Бачея, происходившего из полтавской мелкопоместной дворянской семьи. Впоследствии старший брат Евгения, писатель Валентин Катаев, дал имя отца и фамилию матери главному герою повести «Белеет парус одинокий» — Пете Бачею. А прототипом младшего братишки, Павлика, стал Женя.
*В этом доме по улице Канатной, 78 В Одессе проживала семья Катаевых
В революционном движении братья Катаевы не участвовали. Напротив, в 1920 году в Одессе Валентин состоял в белогвардейском подполье, ожидавшем прибытия врангелевского десанта. Задачей подпольной группы являлся захват одесского маяка, поэтому в ЧК заговор получил название «врангелевский заговор на маяке». Чекисты арестовали всех подпольщиков, в том числе и гимназиста Евгения.
Братья полгода провели в тюрьме, но были отпущены благодаря счастливой случайности. В Одессу с инспекцией приехал начальник, которого Валентин Катаев называл Яков Бельский (исследователи полагают, что это был Владимир Нарбут — поэт, видный революционер, глава Украинского телеграфного агентства (УкРОСТА) в Харькове). Он запомнил выступления Катаева на большевистских митингах в 1919 году и сумел убедить чекистов в невиновности Валентина и Евгения. Остальные участники «заговора на маяке» были расстреляны в конце 1920 года.
Из написанной совместно с Ильей Ильфом «Двойной биографии» известно, что после окончания гимназии Евгений стал корреспондентом УкРОСТА и «начал баловаться» сочинением рассказов. Однако первым его «литературным произведением» стал «протокол осмотра трупа неизвестного мужчины». Дело в том, что три года Петров служил инспектором одесского уголовного розыска.
*Романы Ильи Ильфа (справа) и Евгения Петрова, пародирующие советскую действительность, в 1948 году были признаны «пасквилянтскими и клеветническими книгами». Запрет на переиздание действовал до 1956 года
— В анкете на вопрос, почему решил вступить в ряды рабоче-крестьянской милиции, 18-летний юноша ответил: «Интерес к делу», — рассказал «ФАКТАМ» один из создателей Музея истории внутренних дел при одесском региональном милицейском главке Исай Бондарев. — Позже в своей автобиографии Петров напишет, что таким образом сбылась детская мечта — стать сыщиком.
В личном милицейском деле будущего писателя много благодарностей за удачно раскрытые дела. За ликвидацию опасной банды он был отмечен редкой по тем временам наградой — именными часами. На его счету, например, поимка известного одесского вымогателя-афериста по кличке Киса.
— Когда чекисты с помощью Петрова (агента уголовного розыска) задержали банду Геннадия Орлова, полковника царской армии, колчаковского офицера, вошедшего в доверие к красным, а по ночам занимавшегося грабежами, Евгений принял все меры, чтобы его школьного товарища Орлова не расстреляли, — продолжает Исай Бондарев. — Он навещал друга в тюрьме, просил написать признательные показания, которые и стали основой для знаменитой повести Александра Козачинского «Зеленый фургон».
Позже, в 1930-е годы, Петров писал об этом времени так: «Я всегда был честным мальчиком. Когда я работал в уголовном розыске, мне предлагали взятки, и я не брал их. Это было влияние папы — преподавателя… Я считал, что жить мне осталось дня три, четыре, ну, максимум неделя. Привык к этой мысли и никогда не строил никаких планов. Я не сомневался, что во что бы то ни стало должен погибнуть для счастья будущих поколений. Я пережил войну, гражданскую войну, множество переворотов, голод. Я переступал через трупы умерших от голода людей и производил дознания по поводу семнадцати убийств. Я вел следствия, так как следователей судебных не было. Дела шли сразу в трибунал. Кодексов не было, и судили просто — «именем революции…»
В 1923 году Евгений по состоянию здоровья оставил службу и переехал в Москву. Большое влияние на его судьбу оказал старший брат, признанный писатель Валентин Катаев. Он ввел Евгения в литературную среду столицы, устроил на работу в редакцию журнала «Красный перец», а затем в газету «Гудок». Жена Валентина Эстер Бреннер вспоминала: «Я никогда не видела такой привязанности между братьями, как у Вали с Женей. Собственно, Валя и заставил брата писать».
Очень скоро в газете появились фельетоны Катаева-младшего. Подписывал он свои вещи либо «гоголевским» псевдонимом Иностранец Федоров, либо фамилией, в которую обратил свое отчество, — Петров. При этом шутил: двоих писателей Катаевых «Боливар отечественной литературы» просто не выдержит.
«Двенадцать стульев» были написаны всего за пять месяцев
В «Гудке» Петров и познакомился с одесситом Ильей Ильфом, также создававшим злободневные язвительные фельетоны. Летом 1927 года будущие соавторы совершили совместную поездку в Крым, на Кавказ и посетили Одессу. А уже в сентябре принялись за «Двенадцать стульев». Если верить мемуарам, сюжет Ильфу и Петрову предложил Валентин Катаев, которому авторы и посвятили это произведение. По его плану работать надлежало втроем: Ильф с Петровым начерно пишут роман, Катаев правит готовые главы «рукой мастера». Но когда через месяц первая из трех частей была готова, Катаев-старший неожиданно отказался от соавторства, заявив, что «рука мастера» не нужна — сами справились. После чего Ильф и Петров писали, как говорится, запойно, не щадя себя, днем и ночью. Уже в январе 1928-го роман был завершен и буквально сразу же опубликован.
Как рассказали «ФАКТАМ» в Одесском литературном музее, Петров вспоминал так: «Мы быстро сошлись на том, что сюжет со стульями не должен быть основой романа, а только причиной, поводом к тому, чтобы показать жизнь». Это соавторам в полной мере удалось. «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» стали ярчайшей «энциклопедией советской жизни» конца 1920-х — начала 1930-х годов. Они пародировали действительность: например, идеологические клише («Пиво отпускается только членам профсоюза»), спектакли Мейерхольда («Женитьба» в театре Колумба), искания постреволюционной интеллигенции («сермяжная правда» Васисуалия Лоханкина).
Кстати, в 1948 году секретариат Союза писателей СССР постановил считать «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» пасквилянтскими и клеветническими книгами, переиздание которых «может вызвать только возмущение со стороны советских читателей». Запрет на переиздание был закреплен и специальным постановлением ЦК ВКП (б), действовавшим до 1956 года.
Творческое сотрудничество писателей прервала смерть Ильфа в Москве 13 апреля 1937 года от туберкулеза легких. Петров тяжело переживал кончину друга, заметив: «Я присутствую на собственных похоронах». Это действительно была не просто смерть соавтора — умер писатель «Ильф и Петров». Вскоре после похорон Петров сказал Илье Эренбургу: «Я должен все начинать сначала». И попытался начать, хотя жить и ему оставалось совсем недолго.
Сейчас документы и вещи писателя хранятся в Одесском государственном литературном музее. Появление здесь личного архива Евгения Петрова сотрудники считают большой удачей.
— Первое, что мы обнаружили среди кипы бумаг Петрова, переданных нам его родственниками, — письмо жене в роддом, — рассказала «ФАКТАМ» заместитель директора литературного музея Алена Яворская. — Они поженились через год после знакомства.
В очаровательную Валентину Грюнзайд, обрусевшую немку, дочь бывшего поставщика чая императорскому двору, были влюблены многие. Претендентом на ее руку был и Юрий Олеша, который пообещал подарить девушке сказку — и написал «Три толстяка». Затем появился Женя Петров, подарил ей коробку конфет и, наняв извозчика, отвез в ресторан. Валентина предпочла реальную, жизненную сказку — Петрова.
Впрочем, вряд ли девушка выбрала брак по расчету. Просто элегантный, умный, удачливый Петров, настоящий одессит, был способен покорить сердце женщины и без материальных благ. Тем не менее из Турции, Греции, Италии, Франции (а путешествовать писателю доводилось много) летели письма, полные не только теплых слов, но и подробного описания каждой приятной мелочи, купленной жене.
Ответы любимой, правда, не всегда его радовали. Так, во время поездки в Америку Илья Ильф получал весточки от своей супруги буквально ежедневно. Петров же мучился неизвестностью: «Что с тобой? — писал он жене. — Ты молчишь уже два месяца — с сентября по ноябрь? Что случилось? Болен сын, какое-то горе? Может, ты меня разлюбила? Прошу напиши мне об этом — я выдержу все это. Хочу только знать: что с тобой?»
Что ответила ему Валентина — неизвестно. Однако уже из следующего письма Петрова ясно: он счастлив, что ответила. Через два года после возвращения из Америки у Евгения и Валентины родился второй ребенок, сын Илья, названный в честь умершего Ильфа.
У четы было два замечательных сына. Кинооператор Петр Катаев хорошо известен по работам с Татьяной Лиозновой: «Семнадцать мгновений весны», «Три тополя на Плющихе», «Мы, нижеподписавшиеся», «Карнавал». Композитор Илья Катаев — автор любимой в народе песни «Стою на полустаночке» и музыки к кинофильмам Сергея Герасимова «Любить человека» и «У озера»…
— Петров писал жене все 13 лет брака, до самой своей гибели, — рассказала Алена Яворская. — Последнее письмо Валентина получила, находясь в эвакуации, в то время, как писатель был в Москве, постоянно выезжая на передовую. Завершается оно нежными словами: «Поздравляю с годовщиной нашей свадьбы! Хорошо, что я люблю так же, как и тогда…»
Евгений Петров полностью отдавался творчеству (его назначили ответственным редактором журнала «Огонек»), оставляя при этом место для необычного хобби — коллекционирования почтовых конвертов… от своих же писем, посланных по несуществующим адресам. Известна, например, полумистическая история о том, как в апреле 1939 года Петров отправил письмо в далекую Новую Зеландию, повлекшее за собой целый ряд странных событий. Он придумал город под названием Хайдберд-вилл, улицу Ратбич, дом 7 и имя адресата — Мерилл Оджин Уэйзли. Текст письма был написан по-английски: «Дорогой Мерилл! Прими мои самые искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Поцелуй от меня дочку. Она, наверное, совсем уже невеста? Твой Евгений». Письмо было отправлено с Главпочтамта как заказное и срочное. Прошло более двух месяцев, а послание назад все не возвращалось. Решив, что оно затерялось, Петров уже и не надеялся получить конверт с редкими новозеландскими марками. Наконец в конце лета письмо все же пришло, но не то, что отправил он. Это был ответ из Новой Зеландии от людей, проживавших по адресу, который придумал писатель. В конверте также лежала фотография, где крепкого вида мужчина обнимал… Евгения Петрова. На обратной стороне имелась надпись: «9 октября 1938 года». Но Петров никогда не был в Новой Зеландии! И не знал человека на снимке.
«Дорогой Евгений! — недоумевая, читал он. — Большое спасибо за соболезнование. Прости за задержку с ответом. Нелепая смерть любимого дяди Пита выбила нас из колеи на полгода. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты гостил у нас. Глория совсем большая и уже ходит во второй класс. Она до сих пор буквально не расстается с мишкой, которого ты ей привез из России. Не забывай, пиши нам. Твой друг Мерилл».
Посмотрев еще раз на дату, стоявшую на фото, писатель покрылся испариной: именно в тот день его увезли в больницу из-за запущенного воспаления легких. Несколько дней Евгений Петров был без сознания, врачи не скрывали от родных, что шансов выжить у больного практически нет…
Чтобы как-то разобраться с этим мистическим случаем, Петров снова написал в Новую Зеландию, но ответа так и не дождался. А вскоре началась война…
С первых же дней Великой Отечественной военный корреспондент Евгений Петров часто бывал на фронте. 2 июля 1942 года самолет, на котором он возвращался из осажденного Севастополя, сбили немецкие «Мессершмиты». Машина врезалась в землю у села Маньково Ростовской области. Петрову еще не было и сорока лет.
…Любопытно, что мистическая история с «новозеландским конвертом» имела продолжение и после смерти писателя. Письмо из Новой Зеландии пришло на московский адрес Евгения Петрова. Вдове его перевели. В нем Мерилл Уэйзли восхищался мужеством советских людей, стойко переносящих все тяготы войны, и выражал беспокойство за жизнь самого Евгения: «Я испугался, когда, гостя у нас, ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной, но ты только шутил и говорил, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратней — летай по возможности реже».
5085Читайте нас в Facebook
