Антон Харитонов: «Мне угрожали: «Признавайся по-хорошему, иначе спустим в подвал, а маму посадим в тюрьму за соучастие»
Как уже сообщали «ФАКТЫ», постановлением Верховной Рады «Об освобождении политзаключенных» реабилитированы трое молодых парней из Запорожья, которым инкриминировали подрыв Свято-Покровского храма в центре города 28 июля 2010 года. От взрыва пострадали девять человек, в том числе 80-летняя монахиня, скончавшаяся от полученных травм. Дело взял на контроль тогдашний глава государства и велел срочно найти преступников. Спустя пару дней милиция задержала трех человек, представив их организованной группой. По версии следствия, организатором подрыва был 25-летний бывший пономарь храма Антон Харитонов, привел в действие «адскую машинку» его ровесник и действующий пономарь Евгений Федорченко, а помог обзавестись взрывным устройством брат Антона (по матери) — 33-летний Сергей Демин.
Несмотря на массу нестыковок в обвинительных материалах и полное отсутствие каких-либо улик, Жовтневый райсуд довел «дело пономарей» до финала. 2 апреля 2013 года был вынесен вердикт: Харитонова и Федорченко приговорили к 15 годам, а Демина — к 14 годам тюремного заключения. Кроме того, суд обязал их выплатить компенсацию 319 тысяч гривен по гражданскому иску. Апелляционный суд вместо ожидаемой отмены несправедливого приговора лишь сократил для каждого из осужденных по году срок пребывания за решеткой. Мама братьев, Ольга Демина, боролась за ребят как могла: обращалась в СМИ, писала письма, в том числе и тогдашнему президенту. А главное, она поддерживала в своих детях надежду и веру в то, что справедливость восторжествует.
И как только новая власть исправила ошибку, точнее преступление старой власти, Ольга Николаевна ринулась встречать в Винницком СИЗО Антона, а адвокат забрал из луганской колонии Сергея. На день позже из Ровенской области сестра доставила домой Женю Федорченко, мама которого разболелась не на шутку.
С «крытой» зоны Сергей привез… пушистую кошку Мусю с котенком
Все, кто хоть как-то были причастны к защите парней или просто сочувствовали их судьбе и были рады счастливой развязке этой истории, хотели лично увидеть освобожденных. Потому на следующий день после возвращения Антон и Сергей в сопровождении мамы пришли на запорожский Майдан. Ребята благодарили всех за поддержку и помощь.
Спустя несколько дней после столь долгожданной встречи Ольга Николаевна Демина нет-нет да и обнимет сыновей, которые за три года и семь месяцев заключения и возмужали, и стали крепче духом, а для нее по-прежнему остались мальчишками… Пока на кухне две любимых женщины — мама и бабушка Галина Афанасьевна — режут торт от «ФАКТОВ» и заваривают чай, мы с ребятами разговариваем. Сергей первым делом показывает иконы Божией Матери (такие изготавливают умельцы в луганской колонии), которые ему вручили в подарок для благополучной дороги. А еще при освобождении Сергей забрал… пушистую кошку Мусю с котенком.
*Умельцы из луганской колонии подарили Сергею (слева) иконы Божией Матери — на счастливую дорогу (на фото с младшим братом Антоном)
— Муся провела семь лет на «крытой» зоне (где сидят не в бараках, а в камерах), — поясняет Сергей Демин, поглаживая кошку. — Было решено, что она выйдет на свободу со мной, тем более что у нее маленький сыночек, которому всего месяц. Коты и другие животные на зоне дают выход добрым эмоциям заключенных, пробуждают воспоминания, ассоциации с домом, свободой. Муся будет жить у меня, а котенка готов забрать один из местных майдановцев.
— Какие воспоминания остались у тебя от пребывания в статусе задержанного, подсудимого, заключенного? — спрашиваю у младшего брата Сергея, Антона Харитонова.
— Страшно было! — честно признается Антон. — Страх был за родных, близких, за себя самого. Я же никогда раньше не привлекался к уголовной ответственности, не был в милиции, жил себе тихо-спокойно. У меня особо и друзей не было, только церковь да книги, а тут свалилось обвинение, да еще в том, чего мы не делали. Меня ужасали постоянные угрозы, сквернословие в мой адрес. Помните, на суде я рассказывал, как в горотделе милиции меня заставляли есть из помойного ведра, целились из пистолета, вырезали мне карманы, насмехались надо мной постоянно. Ну и угрожали все время: «Признавайся по-хорошему, иначе мы тебя в подвал спустим, маму в тюрьму за соучастие посадим, бабушку в дом престарелых отправим, а ты пойдешь как организатор. Молчание тебя только погубит». Меня не били, но было очень тяжело морально. То же самое говорили и брату Сергею, и Жене Федорченко, мы все через это прошли. Даже нашу маму в райотделе держали!
«Судьи очень не любят журналистов с камерами и диктофонами»
Чтобы «подельники» и Ольга Демина, которую пытались обвинить в соучастии и укрывательстве преступления, не могли общаться, их держали в разных райотделах города. Видеться, да и то мельком, они могли лишь во время выездов на экспертизы. Кстати, тогда же Сергей Демин впервые увидел Евгения Федорченко.
— С Женей я познакомился, только когда нас возили на психиатрическую экспертизу, — вспоминает Сергей Демин. — Смотрю, сидит худенький парень в очках. Разговорились… Оказалось, он задержан за то же самое преступление, что и я. Обвиняли-то нас в том, что был предварительный сговор, что мы созванивались и планировали взрыв, хотя абсолютно никакими доказательствами эти свои фантазии не подкрепили. И таких «притянутых за уши» моментов в деле уйма.
— Я считал, что судьи во всем разберутся и отпустят нас, оправдают, поймут, что мы этого не совершали, — продолжает Антон Харитонов. — Но затем увидел, что судебное следствие все время склонялось в сторону обвинения, прокуратуры: не принимали наши ходатайства, наши алиби, факты, которые говорили в нашу пользу. Свидетелям, чуть что, закрывали рот: «Это не относится к делу!» Не оправдал наших надежд и Апелляционный суд. Я не знаю, почему все, от кого зависело решение по нашему делу, поступали так подло. Зато оказалось, что в тюрьме, которой нас пугали, очень много хороших людей. И тех, которые сидят ни за что.
Это же подтверждает и Сергей Демин. По его словам, невиновных в тюрьмах едва ли не половина заключенных. Проще всего посадить человека, который не может откупиться от правоохранителей и судей или нанять дорогого адвоката. В качестве примера Сергей приводит историю запорожского скрипача-виртуоза Анатолия Собокаря, которого обвиняли в организации убийства собственной матери, хранении и сбыте марихуаны. А еще многие просто опускают руки и перестают бороться за свое освобождение, приняв на веру убеждение: «Это — система, а ее не сломать». В том, что окружающие его сокамерники были искренними, говоря о своей невиновности, Сергей не сомневается.
— У меня теперь много новых знакомых и друзей, и я не считаю позором, что познакомился с ними в тюрьме, — уверяет Сергей. — Кстати, правоохранители и судьи очень боятся журналистов, не любят, когда на заседания суда приходят с диктофонами и камерами, вплоть до того, что переносят или отменяют заседания суда. Потому что привыкли все делать по-тихому, тайно. Я тоже не знал, что милиция — прокуратура — суд работают в тесной связке. Вот, например, нас исследовали на так называемом «детекторе лжи». Но киевский полиграфолог Жанетта Половникова допустила массу нарушений. Во время теста присутствовал оперуполномоченный, что недопустимо. Он, кстати, своими «методами» пояснял мне, как надо отвечать на вопросы, когда специалист выходила. Половникова не предоставила суду полиграммы, а только свои умозаключения по ним. Уверяла, что все равно перепроверить результаты у другого специалиста невозможно, потому что главнее ее нет. При этом призналась: не имеет даже документов, которые позволяют ей проводить такие исследования на территории Украины.
— Сергей, вас, кажется, убеждал сознаться лично столичный генерал?
— Он приехал на второй или третий день из Киева. Я понял, что это какой-то высокий начальник, потому что вокруг него все бегали, суетились, боржоми ему наливали. Потом он мне сам представился: замминистра, генерал Леонид Зима. Велел всем выйти, и мы остались наедине. Он сказал: «Даю слово офицера, что тебя никто не тронет. Если скажешь то-то и то-то. Если не скажешь, с тобой будет то-то и то-то». Пояснил: «что сделано — назад уже не вернешь, наверх рапортовали о задержании преступников, потому будет легче и тебе, и твоим близким, если признаешься, что изготовил взрывное устройство». Он показывал мне альбом со снимками проводков, батареек, разрушенной церкви, сумки, в которой якобы было устройство. Велел написать явку с повинной. Но два варианта моих «явок» их не устроили. Поэтому наш следователь, «писатель-фантаст» Еремеев, недолго думая, написал: «Приобрел устройство у неустановленного лица». И это всех устроило! Кстати, этот следователь при нас был старшим лейтенантом, а теперь уже майор. Я в тюрьме встречал ребят, чьи дела он также «лепил».
«В камере мечтал о борще, рыбалке и футболе»
Несмотря на то что Антон и Сергей провели около четырех лет на нарах, у них не прорываются зэковские словечки. Не заметно какой-либо озлобленности на общество или судьбу. Пережив несправедливость и унижения, братья остались нормальными людьми.
— Был я в камерах и на десять, и на шесть человек, выходили на прогулки, воздухом дышали, общались, кроссворды разгадывали, телевизор смотрели, супы-борщи варили на кипятильниках, — рассказывает о тюремных условиях Антон. — Я читал Библию и другую духовную литературу, газеты, книжки, смотрел по телевизору передачи и новости. Часто вспоминал, как мы с мамой ходили гулять в парк, на лебедей смотрели. Как в Киев ездили, в Киево-Печерскую лавру…
— А мне бабушкин борщ вспоминался, — со вздохом добавляет Сергей. — Очень сильно хотелось на рыбалку сходить, с удочкой посидеть, хоть я и не заядлый рыбак. Еще хотелось с веником в бане попариться, в футбол погонять… Мы каждый день выходили на час в прогулочный дворик, занимались физкультурой и спортом на турнике, брусьях, делали упражнения, а вот побегать было негде.
Испытания невольно сплотили братьев.
— Беда нас сблизила, а ведь в детстве я Антона обижал, — честно признается Сергей. — Считал, что я старше, поэтому он должен подчиняться.
— Я и слушался, иначе бы «лещей» получил, — кивает младший.
— Хотел его к спорту привлечь, пытался бегать с ним на стадионе, пару раз в бассейн брал, — делится воспоминаниями Сергей. — Но понял, что это не его: если сам этого не хочет, не надо его заставлять. Я увидел, какой интерес у него вызывают книги (он читает запоем), и отстал от него.
Представить, что их будущее неожиданно изменит ситуация в стране, ребята не могли. Хотя по телевизору, конечно же, следили за новостями.
— Я увидел в теленовостях, как выступала мама и сказала, что нас уже занесли в список политзаключенных, — светлеет лицо Антона. — Я тогда так обрадовался! Спасибо Майдану и «Небесной сотне», народным депутатам Кохановскому, Швайке, Геращенко, Ляшко, ходатайствовавшим за нас, всем нашим друзьям, адвокатам и защитникам и, конечно же, маме за наше освобождение!
К вышеперечисленному списку Сергей добавляет также городскую ячейку партии «Свобода», которая ратовала за освобождение невинных, с плакатами и флагами митингуя под зданием суда. Благодарит и отдельных священнослужителей, поддерживавших морально и передачами. Однако замечает: «Церковь все же не защитила своих пономарей и скрыла от следствия истинные причины подрыва». Уже в процессе судебных разбирательств всплыли документы о финансовых обязательствах Свято-Покровского прихода перед известной сетью супермаркетов за участок земли в центре города. Но исчезнувший миллион гривен никого не заинтересовал…
Планы на будущее братья имеют такие: поначалу поправить здоровье — Антона мучают головные боли, у Сергея ухудшилось зрение оттого, что опера его били по затылку. Хотят встретиться с Женей Федорченко, у которого теперь букет болезней. Ну, а потом будут искать работу.
Прощать же вычеркнутые из жизни годы и причиненное горе они не намерены. И это не примитивное чувство мести, а законное чувство справедливости. Ведь там, за решеткой, остались такие же невинные люди. Семья готова добиваться возбуждения уголовных дел против всех, кто сфальсифицировал «дело пономарей», подтасовывал материалы, терял важные документы. Ребят в этом плане поддерживает нынешний прокурор области Александр Шацкий. По словам Ольги Деминой, заслуженный юрист Украины узнал об этом деле из СМИ и по личной инициативе стал приходить на суды, делать заявления, объясняя очевидные подтасовки и проколы следствия и правосудия. Он даже хотел войти в дело в качестве защитника, но суд не допустил его.
…Чай мы пили уже остывшим. Котенок, напившись молока, заснул возле мамы-кошки. А бабушку, постоянно утиравшую слезы радости от того, что дожила до освобождения внуков, еле удалось уговорить сфотографироваться с ними на память…
Фото автора
4070Читайте нас в Facebook
