Роман Бочкала: "Наши бойцы обыкновенными саперными лопатками роют землянки до шести метров в глубину"
Жизнь военного корреспондента канала «Интер» Романа Бочкалы разделилась на два периода: до и после начала войны. От мирной, спокойной, размеренной гражданской жизни мало что осталось. Роман активно занимается не только журналистикой, но и волонтерством, практически постоянно находясь в зоне боевых действий. Он возвращается в Киев лишь для передачи информации и сбора средств бойцам, находящимся в самых горячих точках на востоке страны. После уничтожения 32-го украинского блокпоста Бочкала стал первым журналистом, попавшим в зону трагедии. «ФАКТЫ» связались с корреспондентом в понедельник, 3 ноября, когда он возвращался на машине домой из зоны АТО, рассчитывая уже через неделю опять отправиться на передовую.
— К сожалению, за ту неделю, которую я провел в зоне АТО, очень ощущалось возросшее напряжение в этом секторе, — рассказывает Роман Бочкала. — В воздухе буквально висит тревога. Такое ощущение, что вот-вот что-то должно произойти. Нехорошее. Бойцы же прекрасно видят, что по ту сторону противник наращивает свое присутствие, подъезжают колонны техники. Артиллеристы, которые находятся сейчас в районе Счастья, рассказывали мне, что видят, как к боевикам подходит колонна военной техники, но не имеют права ее уничтожить, поскольку формально у нас перемирие. Они докладывают в штаб оперативного командования, а оттуда идет приказ: «Наблюдайте обстановку, следите за ситуацией».
По сути, мы даем боевикам возможность укрепиться. По технике хорошо видно, к чему стоит готовиться. Она не только оборонительного, но и наступательного характера. Знаете, ситуация очень напоминает ту, что была у нас накануне президентских выборов. Тогда перемирие тоже было больше всего выгодно политикам. Да, боевики оставили Славянск, но захватили Донецк. Сейчас все повторяется. Только теперь у меня вопрос: «Чем мы еще пожертвуем?»
— Вы были в Северодонецке. Какие у местных жителей настроения?
— Конечно, там есть патриоты, волонтеры. Но достаточно много людей, поддерживающих ополченцев, не называют их ни сепаратистами, ни боевиками. Я чувствовал, что многие будут даже рады, если боевики вернутся в город, поскольку Северодонецк уже был захвачен сепаратистами. Если бы у меня спросили, встанут ли на защиту своего города жители Житомира, Винницы, Киева, Львова, я бы однозначно ответил: да. Но насчет Северодонецка совершенно не уверен. К сожалению, подобные настроения во всем регионе: Счастье, Лисичанске, Рубежном. При том, что жители этих городов до сих пор подвергаются обстрелам со стороны боевиков. Такое впечатление, что некоторые просто белены объелись.
Я говорил с одним из местных жителей, стариком, в огород которого попало два снаряда, оставив воронки по полтора метра. Снаряды однозначно были пущены со стороны террористов. Спрашиваю его: «Кто виноват?» Он отвечает: «Американцы, потому что им нужен Донецк и Ворошиловград (нынешний Луганск), тут же ресурсы…» И дальше идет набор клише, почерпнутых с российских каналов, которые даже не хочется перечислять. Тогда я его прямо спросил: «А Путин не виноват?» Он мне: «Путин все делает правильно». Вот и весь разговор.
— Полная промывка мозгов.
— Ведь у них украинские каналы не показывают. Они сами об этом радостно сообщают. И это люди, живущие на территории, где нет сепаратистов — Славяносербский район. Зато там есть каналы сепаратистов: «Оплот-ТВ», «Новороссия-ТВ». А там с утра до вечера вещают о героических ополченцах, рассказывая, какие плохие украинцы. Вернее, они нас называют исключительно «укропами». В общем, у меня сложилось впечатление, что с Украиной они себя уже не отождествляют.
— Вы находились на востоке страны как раз в то время, когда там проходили так называемые выборы местной власти.
— У меня после этого появилось ощущение полной безысходности и бессилия. С одной стороны, украинские власти действительно ничего не могли поделать с этими так называемыми выборами. С другой — местное население тоже оказалось в тупике. У меня в Алчевске живет знакомый, который совершенно предан Украине. Он говорил, что не хочет идти на выборы, но сепаратисты придумали некую социальную карту, позволяющую получать продукты питания, обслуживаться в медицинских учреждениях. И она выдавалась только тем, кто участвовал в голосовании. Это чистой воды шантаж! Люди просто доведены до отчаяния и по нужде пошли на так называемые выборы.
— Вы побывали в одной из самых горячих точек АТО — на 31-м блокпосту.
— Это было уже после трагедии, которая случилась с бойцами 32-го блокпоста. Думаю, нам еще предстоит узнать о ее настоящих масштабах. По количеству жертв сейчас называются очень заниженные цифры. Бойцы, побывавшие там, говорят о десятках жертв. Официально же сообщалось, что там погибли всего несколько человек. Ужасно то, что десятки тел наших бойцов еще остаются возле блокпоста, их невозможно забрать, потому что территорию мы уже не контролируем, она заминирована. Ребята из Нацгвардии на 31-м блокпосту рассказывали, что находили тела боевых побратимов, которые были просто прикопаны землей в посадках.
Некоторым бойцам таки удалось перейти на 31-й блокпост, но их очень быстро ротировали. Где эти военнослужащие сейчас, знают лишь в высшем командном составе. Сейчас 31-й блокпост охраняют те, кто раньше стоял в Станице Луганской, ребята из Винницы и Львовской области. К сожалению, ситуация, которая произошла с 32-м, может повториться и на 31-м блокпосту. Террористы сделали так называемый котел, обстреливая наших военных с нескольких сторон. Поддержки никакой не было. Усиленно работала тяжелая артиллерия, «Грады», минометы. Наших просто стерли с лица земли.
*Сейчас 31-й блокпост охраняют те, кто раньше стоял в Станице Луганской, ребята из Винницы и Львовской области
— И им нечем было ответить?
— И сейчас на 31-м блокпосту в основном автоматы, гранатометы. Оружие ближнего боя, стреляющее на расстояние до двух километров. Ребята жалуются, что им не хватает тяжелой артиллерии. Дело в том, что сейчас мы больше проигрываем тактически. По условиям так называемого перемирия не имеем права открывать огонь первыми. Бойцы с 31-го блокпоста говорят, что сейчас у них тактика «сусликов». Сидят, подняв головы над блиндажами, и как только по ним начинают стрелять, тут же прячутся. Получается, мы не работаем на опережение, не контратакуем, не пытаемся потеснить. Просто отвечаем своим огнем. Как только вражеский огонь прекращается, останавливаемся и мы. Конечно, ребята возмущены, им обидно. Говорят, что и дальше будут вынуждены рыть землянки. Они уже выкапывают до шести метров в глубину. Обыкновенными саперными лопатками вгрызаются в промерзлую землю. Шутят: «Жить захочешь — и не такое выроешь». К сожалению, пока нет никаких гарантий, что за 32-м блокпостом мы не потеряем 31-й.
— В чем больше всего нуждаются сейчас бойцы?
— Они все полностью живут под землей. Если смотреть на блокпост со стороны, то даже не догадаешься, что он там есть. Строение напоминает муравейник: сверху ничего нет, а под землей целый город. Снаружи торчат лишь несколько железобетонных блоков и мешки с песком и гильзами. Продукты ребятам доставляют волонтеры, помогают и жители Северодонецка. Термобелье у военных есть, топлива достаточно. Очень не хватает теплой обуви, зимних берцев. И главное — варежек. Практически у всех бойцов обморожены руки — потрескавшиеся, загрубевшие, распухшие. Особенно это чувствуется при рукопожатии. Еще ребятам остро нужен электрогенератор для подзарядки мобильных телефонов, тепла. Ночью уже очень холодно, минусовая температура. 31-й блокпост находится на перекрестке между селами Крымское и Фрунзе. Это возвышенность, окруженная полями, где гуляют сильные ветра.
— Как же вы туда добрались?
— Потратили на дорогу два дня. Проблема в том, что многие дороги перекрыты, а мосты взорваны. Туда мы ехали из поселка Счастье, через Новоайдар. Дороги разбиты гусеницами танков. Мы практически доехали до 31-го поста, находились от него в десяти минутах ходьбы, но попасть к ребятам не могли. Участок простреливался, мост был взорван, а на понтонах переправляться смертельно опасно. Нам пришлось заехать с другой стороны. Но сейчас день короткий, в темное время суток ездить с включенным светом небезопасно, а после восьми вечера блокпосты вообще закрываются. Мы заночевали в Северодонецке и на следующий день заехали через Лисичанск. Военные, встретившие нас, сказали, что мы просто сумасшедшие. Ехали сами на обычной легковой машине. Это тот случай, когда некогда было договариваться о прикрытии. Но я уже заметил, когда ты перемещаешься быстро, никому ни о чем не сообщая, добираешься благополучно. В Киев возвращались через Пески.
— Еще один огневой рубеж противостояния.
— Это точно. Там была другая картина. Село Пески находится под контролем украинцев, но его как такового уже и не осталось. Практически все дома разрушены и жители бежали. Только пожилая супружеская пара не хотела покидать свой дом. Но однажды ночью прямой наводкой по их дому выстрелил танк, наполовину разворотив строение. Следующим утром они собрали самое необходимое и уехали. У меня до сих пор перед глазами стоят ужасные картины разбитых домов. К сожалению, якобы спокойная ситуация может быть обманчивой. Буквально у нас на глазах погиб молодой десантник. Это было в Песках. Боец выбирался через люк из БТРа, вдруг рядом упала мина. Ее осколок попал парню в печень, и он истек кровью. А перед нашим отъездом возле разрушенного моста недостроенной донецкой окружной дороги снайперша убила молодого парня. Наши ребята уже не раз засекали девушку-снайпера, которая воюет на стороне террористов. Так что, несмотря на перемирие, смерти в зоне АТО происходят ежедневно.
— Писали, что наши военные полностью освободили от террористов один из терминалов донецкого аэропорта.
— Действия в районе аэропорта за последние три недели немного поутихли. Террористы поняли, что они не смогут выбить оттуда украинских военных. Наши ребята там здорово окопались и имеют поддержку местного населения. Самое главное, они уверены в своих силах, боевой дух у них на очень высоком уровне. Понятно, что донецкий аэропорт как транспортный узел украинскую сторону особо уже не интересует. А вот российскую — да. Специалисты рассказывали, что этот аэропорт строился как единый комплекс, позволяющий принимать воздушные суда любого типа.
Для работы в аварийном режиме в течение трех-четырех недель его можно восстановить. Этого вполне достаточно для приема трех-четырех самолетов типа Ил-86, которые доставят груз, способный заметно изменить баланс воюющих сил. Кроме того, контроль над донецким аэропортом, занимающим обширную местность, позволяет удерживать за собой большое пространство вокруг. Не взяв аэропорт, террористы не могут двигаться ни в сторону Песков, ни на Авдеевку, ни на Мариуполь. Знаю, что не так давно велись переговоры об обмене донецкого аэропорта на территорию, подвластную боевикам. Теперь эти разговоры прекратились, потому что у нас есть киборги, которых уже никто ни на кого не будет менять.
4911Читайте нас в Facebook
