Фотожурналист Константин Черничкин: "Первое ранение я получил на Майдане, второе — на Донбассе" (фото)
Материал для книги «EUROMAIDAN — History In The Making» (название можно перевести как «Евромайдан — история в развитии») отбирался из 200 тысяч снимков, сделанных 600 фотографами. Редакция оставила около 200, многие из которых публикуются впервые. Тексты написали известные ученые — историк Ярослав Грицак и философ Тарас Лютый.
*Снимок сделан в Киеве на улице Шелковичной 18 февраля 2014 года (фото Константина Черничкина, «KyivPost»)
— Издание обращается не только к украинцам — оно дает возможность международной аудитории разобраться, что происходило в Киеве зимой 2013—2014 годов, — заявил инициатор проекта Владимир Кадыгроб.
Корреспонденты «ФАКТОВ» встретились с Константином Черничкиным — фотографом англоязычной газеты «KyivPost», чьи снимки вошли в эту книгу. После событий на Майдане он работал на Донбассе, вернулся оттуда с раздробленной костью правой ноги.
Константин Черничкин: «Больше всего досталось моей правой ноге. Я уже перенес несколько операций и надеюсь, что к весне смогу ходить» (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— Это в Мариуполе меня так зацепило, — показал на травмированную ногу Константин. Пока что он может перемещаться только в инвалидной коляске. — На востоке я работал с апреля, готовил репортажи в Донецке, когда там проводился незаконный референдум, в Славянске — в день захвата этого города российскими диверсантами. Попадал в передряги, но, к счастью, судьба миловала. Пострадал, казалось бы, в безопасной ситуации, когда вокруг все были свои… Как только в конце августа враг захватил Новоазовск и возникла угроза штурма Мариуполя, мы с коллегой отправились в этот город. Снимали наших раненых солдат на одном из блокпостов, как ребята из батальона «Азов» выходили из-под обстрела… Четвертого сентября тысячи жителей Мариуполя организовали патриотический митинг. Душевный подъем, который там царил, напомнил мне Майдан и весенние акции украинских патриотов в Донецке, ведь в одном месте собирались множество позитивных, доброжелательных, светлых людей. В тот день по улицам Мариуполя передвигалась армейская техника, одна из колонн остановилась на площади, митингующие бросились приветствовать военных. Снимая это, я оказался рядом с пушкой, стоял к ней спиной. В этот момент колонна двинулась, я упал — и колесо орудия проехало по ногам.
— Потеряли сознание?
— Находился в шоковом состоянии, но оставался в сознании. Спасибо активистам — они сразу же ввели мне дозу обезболивающего, поднесли к носу нашатырный спирт. Мне хватило сил позвонить в редакцию (родным не сообщал о случившемся, чтобы не травмировать). Начал искать отлетевшую куда-то в сторону фотокамеру, не успокоился, пока ее не нашли и не надели мне на шею. Помню, как привезли в больницу, как готовили к операции. За окнами раздавалась канонада, врачи из-за этого нервничали, одна из врачей причитала: «Я же говорила своему, не выходи из дому, а он…» Несмотря на напряженную обстановку опытный хирург удачно собрал раздробленную кость. Затем коллеги из информационного агентства Рейтер, находившиеся в Мариуполе, помогли перевезти меня в Киев. Здесь сделали еще две операции. Врачи говорят, что восстанавливаться придется не менее полугода.
*Бойцы, вышедшие из-под обстрела под Мариуполем (фото Константина Черничкина, «KyivPost»)
— Во время Революции достоинства в Киеве вы были в гуще событий. Тогда удалось избежать ранений?
— К сожалению, нет. Причем, как и сейчас, досталось правой ноге. Первого декабря (накануне ночью «Беркут» по-зверски разогнал палаточный городок под монументом Независимости) я снимал противостояние возле здания Администрации президента Украины на улице Банковой. Вместе с коллегами находился на границе между митингующими и милицейским заслоном. На наших глазах какие-то молодые люди начали бить правоохранителей цепями. Со стороны милиции полетели светошумовые гранаты, разрывавшиеся у наших ног. Воздух наполнился дымом и слезоточивым газом. Никто из нас, журналистов, к такому не готовился: не было ни респираторов, на защитной амуниции. Раскаленный осколок от очередной гранаты ударил мне в ногу, я почувствовал острую боль — кусок металла прорвал штанину и обжег кожу. Собственно, это меня спасло — травма заставила уйти с того места. Я еще планировал вернуться: думал, посмотрю, что с ногой, отдышусь, промою глаза, поменяю карточку и батареи в камере — и снова на Майдан. Но минут через пять «Беркут» пошел в контратаку, беспощадно избивая всех подряд.
*События первого декабря возле Администрации президента Украины (фото Константина Черничкина «KiyvPost»)
Еще раз меня ранило на Майдане уже летом, когда сносили последние палатки — один из мужчин, не желавший оттуда выселяться, бросил «коктейль Молотова», осколки попали мне все в ту же правую ногу. Врачам пришлось зашивать рану.
— Какие из снимков, вошедших в книгу «Евромайдан — история в развитии», вам наиболее дороги?
— Я выделил бы редкую фотографию — снимок самого первого митинга вечером 21 ноября. В тот день премьер-министр Николай Азаров заявил, что подписание договора об ассоциации с Европейским союзом откладывается. Это был четверг, мы как раз сдали номер нашего еженедельника и направились на Майдан посмотреть, какой будет реакция киевлян на шокировавшую многих новость. Пришли и поняли, что нужно доставать фотоаппараты. В книгу включен сделанный тогда снимок: мужчина с ноутбуком в руках (это символично, ведь люди собрались на акцию, договорившись об этом в социальных сетях) и митингующие с флагами Евросоюза.
*Первый день Евромайдана (фото Константина Черничкина «KiyvPost»)
— В дни революции, возле баррикад, которые выросли на улице Грушевского, проводилась фотовыставка о Евромайдане. Вы принимали в ней участие?
— Да. Мы тогда на собственные деньги распечатали снимки большого формата и развесили их вначале возле Дома профсоюзов, а затем — на металлическом ограждении Парламентской библиотеки. Баррикады в том месте появились после принятия антиконституционных законов 16 января. Я реально рисковал получить там повторное ранение, ведь происходили жесточайшие бои. Конечно, журналисты старались как-то себя обезопасить: держались вместе и, если кто-либо из митингующих пытался стать рядом и начинал бросать булыжники, «коктейли Молотова», мы требовали отойти, чтобы ответ силовиков в виде гранат и пуль из травматического оружия не пришелся по нам. Но это не очень помогало — например, фотографу Александру Клименко град осколков гранаты вонзился в стопу. Мы с коллегами ходили в касках, бронежилетах, наколенниках и налокотниках, носили специальные стратегические очки, маски, защищающие органы дыхания…
.jpg)
*На Майдане Константину Черничкину приходилось носить защитную амуницию (фото Анны Храбарской
Благодаря помощи незнакомых мне людей я остался цел 18 февраля, снимая атаку силовиков и «титушек» на участников мирного шествия к Верховной Раде. Так увлекся, что оказался в нескольких метрах от «беркутовцев», преследовавших и избивавших людей. Увидел в видеоискатель камеры, что силовики совсем близко, побежал от них, вдруг о что-то споткнулся и грохнулся на асфальт. Думаю: «Ну все, сейчас пройдутся по мне дубинками». Спасли какие-то мужчины — подхватили, поставили на ноги, и я помчался дальше.
Один из снимков, вошедших в книгу о Евромайдане, я сделал 20 февраля — в трагический день расстрела людей на улице Институтской. Приехал тогда на Майдан на восемнадцатом троллейбусе. В нескольких десятках метров от остановки увидел двух убитых, лежавших на брусчатке. Так и узнал, что начался отстрел людей. Над телами погибших рыдала незнакомая женщина. Я постарался ее утешить, но сам не смог сдержаться — плакал вместе с ней…
*Женщина оплакивает погибших в центре Киева в феврале (фото Константина Черничкина «KiyvPost»)
— Затем вы работали в горячих точках на Донбассе. Что там было для вас самым опасным?
— Как только приехал в Донецк, коллеги сразу же предупредили: самые опасные люди в этом городе — старушки. Им почему-то до всего есть дело: пристают с расспросами. Не приведи Бог быть с ними откровенным, сказать, что ты из Киева — тут же поднимут крик: «Шпион!» Лучше как можно быстрее отделаться от назойливой собеседницы, иначе все может закончиться нехорошо: вооруженные люди подойдут спросить, что здесь происходит, и потянут тебя в застенок.
Морально мне было очень тяжело отмалчиваться, не вступать в дискуссии с сепаратистами. А еще — выслушивать упреки донецких патриотов Украины, которых там предостаточно. Эти люди были в отчаянии, спрашивали: «Неужели Киев нас сдает?!»
— Вы говорили, что попали в Славянск в тот же день, когда боевики захватил там горотдел милиции. Они дали вам возможность подготовить фоторепортаж?
— Мне удалось его сделать, но обстановка была крайне сложная — чувствовал, что люди с автоматами готовы стрелять, если им что-то не понравится. Поэтому следовало семь раз подумать, прежде чем достать камеру, начинать снимать. Вот тогда мне было по-настоящему страшно.
*Первый день захвата террористами Славянска (фото Константина Черничкина, «KyivPost»)
Это происходило 12 апреля. Утром того дня мы с корреспондентом находились в Донецке, услышали, что в Славянске произошло нечто из ряда вон выходящее, и помчались туда. Насколько опасная ситуация, поняли только, когда попали в город. Мой напарник — американец украинского происхождения, владеет английским и украинским, по-русски не говорит. Он попытался общаться с местными по-украински, но на некоторых из них это действовало, словно красная тряпка на быка. Пришлось корреспонденту спрятаться в автомобиле. Мне нужно было добраться до горотдела милиции. Туда меня провели знакомые коллеги, которые работали на российские СМИ, ведь журналистов из России боевики пускали практически всюду.
Мне удалось снять и то, как террористы строили первый в Славянске блокпост — его разместили на мосту. Мы очень вежливо попросили у людей на блокпосту (у меня сложилось впечатление, что это были «зеленые человечки» — российские военные) разрешить фотографировать. Стараясь не делать резких движений, выполнили работу и, не мешкая ни секунды, ушли.
Через некоторое время еще раз пришлось побывать в оккупированном Славянске. Ехали туда из Донецка окольным путем: вначале отправились к границе, а там наняли местного таксиста, который доставил нас в Славянск. По дороге возле одного из блокпостов видели людей, лежавших со связанными руками лицом на асфальте. Становилось не по себе от мысли, что с тобой запросто могут обойтись таким же образом. Таксист сам выходил общаться с боевиками, многие из них знали его. Этого водителя нам рекомендовали коллеги, пользовавшиеся его услугами. Нанимать первого попавшегося таксиста очень рискованно — запросто может сказать на посту, что пассажиры подозрительные, надо бы проверить. В гостиницах Славянска встретили тогда журналистов, многие из которых не знали, как выбраться из города. Нам стало понятно, что задерживаться не стоит.
На обратном пути в Горловке нас направили в штаб для проверки. Мы ехали с итальянскими коллегами. Во время досмотра они вели себя вроде бы правильно — были приветливы, охотно показывали свои вещи. Однако они не учли, что имеют дело с не совсем адекватными людьми — один из сепаратистов стал истерически орать: «Итальянская сотня нас убивает. Тащи сюда этих журналюг!» Хорошо, что им не успели это перевести. А у меня чуть сердце не остановилось — ну и влипли! Оказалось, по одному из российских телеканалов боевик увидел сюжет, снятый итальянскими корреспондентами в расположении украинских войск. Наши солдаты приветствовали иностранных репортеров на итальянском. Российский агитпроп воспользовался этим, чтобы инсценировать очередную фальшивку — мол, смотрите, за украинцев воюют итальянские наемники! К счастью, видавший виды таксист не потерял самообладания и ему удалось уговорить сепаратистов отпустить нас…
3590Читайте нас в Facebook
