Майдановец, ушедший добровольцем на Донбасс: "О том, что я на войне, мама узнала из теленовостей"
У Юры очень добрый взгляд и улыбающиеся глаза. Он из породы людей, о которых говорят: посмотрит — как рублем одарит. Мы познакомились с ним в зоне АТО — на стареньком грузовичке Юра сопровождал колонну с гуманитарным грузом из Киева на передовую, в Дебальцево. Разговорившись с добровольцем батальона «Киев-1» на заправке, я узнала, что Юра много лет проработал в Европе, отлично говорит на португальском. Его жизненные планы были связаны со строительным бизнесом в Португалии и Италии. «Помню, приехал на пару дней домой, повидать родителей и младших брата с сестрой, так ночью в ужасе проснулся: снилось, что я не могу больше въехать в Португалию, — во как врос в эту страну», — смеется Юра. Но семейные проблемы заставили мужчину вернуться домой. Это совпало с начинающимися событиями на Майдане. Юрий был активным участником происходящего в нашей стране и теперь строит Европу здесь, в Украине.
*На Майдан в Киев Юра (перед щитами) попал в первых числах декабря прошлого года и остался до февраля. Дома в тот период был всего несколько раз
— Знаешь, о чем я сейчас жалею? — размышляет Юрий Чебан. — О том, что в юности совершенно не интересовался военным делом, вооружением. Я же много всего умею делать руками, многому научился, работая в Португалии. Но мне даже в голову не приходило, что в Украине возможна война. Я мечтал строить красивые дома, пахать землю. В нашей семье, в родном селе Новоселица Черновицкой области, есть комбайн. Мы помогаем соседям. И наибольшее удовольствие я получал, когда люди говорили «спасибо» за мой труд. Мне не нужны миллионы, я хочу жить в нормальной стране, в которой работают законы.
— Как ты попал в Португалию?
— После окончания школы с компанией других ребят поехали на заработки за границу, не зная языка, не владея профессией.
— Почему не пошел учиться?
— Нас в семье трое детей. Я — самый старший. Отказался от высшего образования в пользу младших брата и сестры. Нужно было помогать семье. А в Португалии как раз готовились к проведению футбольного чемпионата Евро-2004. Под него возводили множество объектов, нужны были рабочие руки. Вот и отправился на строительство. Кстати, из той компании, с которой мы ехали за рубеж, только я остался в Европе так надолго.
— Язык быстро выучил?
— Через полгода понимал все, что касалось строительства, через восемь месяцев меня назначили старшим группы, а спустя год я уже свободно общался. Хозяин строительной компании был очень мной доволен, помог оформить все документы, чтобы я легально у него работал. Для меня это было важно. Не хотел прятаться от местной полиции, чувствовать себя на птичьих правах. Мне нравилось, как там на фирмах вели себя с рабочими: никого из тех, кого я знаю, не обманули, все получали обещанные деньги. Да и вообще португальцы — открытые, приветливые люди.
Женился Юрий тоже за границей, но на украинке. Более того, она оказалась из соседнего села Черновицкой области. Их дочь Настя родилась в Португалии.
— После появления ребенка жена начала выпивать, — продолжает Юра. — Почти каждый вечер находил пустые бутылки, но супруга постоянно убеждала меня: «Я не пила». Врала… Когда убедился в серьезности ситуации, отправил ее с дочкой в Украину — надеялся, что в доме моих родителей жена возьмет себя в руки. Но после того как я приехал, она перебралась к своим родителям, заявив, что жить со мной больше не будет. Началась наша война за дочь. Через органы опеки я добился, чтобы Настя с четверга по воскресенье находилась у меня. При этом продолжал работать, но уже занялся перевозками: мотался за границу в начале недели, а остальное время проводил с дочкой. А потом жена снова уехала на заработки в Португалию, оставив Настю на своего второго мужа. Как-то мне позвонили знакомые: «Малая твоя неприбранная, голодная. Забери ее». Несколько месяцев дочь прожила со мной. В те дни, когда я работал, ребенком занималась моя мама. А однажды жена выкрала Настю из школы. Вскоре мне звонят друзья: «Юра, твою дочку хотят вывезти за границу, готовят документы». Я был в ужасе. Написал заявления в органы опеки, в милицию, что не даю никаких разрешений на выезд ребенка. Но это не помогло. Год назад Настю все-таки увезли по поддельным документам.
— Юра, но ведь многие сейчас как раз стремятся, чтобы дети росли в Европе — мол, там лучше условия жизни, образование…
— Я считаю, что ребенок должен знать родной язык, литературу и историю своего народа, а такие основы закладываются в начальной школе. Первое время после похищения дочки жена позволяла нам общаться по скайпу. Уже тогда было видно, насколько тяжело там приходится Насте. Еще через пару месяцев она сама призналась, что путается в языках, никак не может выучить португальский. Но как только жена услышала эти жалобы, удалила меня из скайпа, поменяла номера телефонов. Последние полгода я не общаюсь с дочкой.
Мужчина надолго замолкает. Видно, что он тоскует по ребенку. Бессилие и несправедливость злят его.
— По фактам незаконного вывоза ребенка за рубеж и оформления поддельных документов еще год назад были открыты два уголовных дела, — продолжает мой собеседник. — Разрешение на выезд моей дочки давала нотариус — таких в нашем районе давно уже называют «черными». Доказано: в тот момент, когда она выдала нотариально заверенную бумагу, я находился за границей и не мог поставить свою подпись. Мы даже выяснили, кто расписался вместо меня… Все же очень надеюсь добиться законным путем разрешения видеться с дочкой. А нотариусы, туристическая компания и пограничники, которые помогли бывшей жене незаконно вывезти ребенка из страны, будут наказаны.
— Ты веришь в то, что Украина сможет стать цивилизованной страной?
— Для этого нужно время. Но я уверен: лет через двадцать у нас будет та страна, которой мы сможем гордиться. Именно поэтому я и поехал на Майдан в прошлом ноябре. Уже тогда чувствовал: что-то произойдет. Вдохновляло, что 24 ноября в центре столицы собралось много людей. Мы с братом приехали на машине, помитинговали и вернулись домой. После избиения студентов я снова отправился в Киев. Понимал, что ничего не могу сделать, но и мое присутствие — это уже действие. Остался до восьмого декабря. Испытал такое ощущение единства! Когда начали строить баррикады, пришлось стоять в очереди, чтобы туда что-то отнести. Глядя на лица людей, каждый день приезжавших на Майдан, думал: изменения возможны. После того как митингующие начали самоорганизовываться в сотни, меня в самооборону забрал Женя Дейдей, который потом организовывал батальон «Киев-1».
Самый жуткий момент я пережил на Майдане возле Мариинского дворца в феврале. Тогда у сотрудников внутренних войск мы отобрали 20 щитов, и я увидел, сколько оружия выдали правоохранителям. Когда возле Верховной Рады собрался мирный митинг, людей начали до смерти избивать, забрасывать светошумовыми гранатами, а затем и стрелять… Митингующие стали разбегаться. Увидев проломленную дверь подъезда в доме возле Мариинского парка, я открыл ее и затащил за собой еще 12 человек. Но ведь следом бежали правоохранители. Понимая, что нужно спрятаться, принялся звонить в квартиры. Нам открыли только в предпоследней и беззвучно всех впустили. Я вошел последним. Помню, как еще коврик перед дверью поправил, чтобы нас ничего не выдало… Через пару минут в парадном послышались шаги. Честно говоря, мы готовились к тому, что будут выламывать двери, но, к счастью, обошлось. Спустя сутки, после побега из страны Януковича, мы с побратимами уже сами охраняли Верховную Раду.
— Почему решил пойти в батальон, формировавшийся при Министерстве внутренних дел? Это же фактически милиция, которой ты противостоял на Майдане…
— Потому что министр внутренних дел Арсен Аваков не раз говорил: нужно создавать не только новую армию, но и новую милицию, как в Европе, — продолжает Юрий. — В такой я готов служить. Если увижу несправедливость или, не дай Бог, нарушения закона, тут же уйду. Изменения не наступают в один момент. Но мы, начав требовать перемен, не должны останавливаться на середине пути. За один день ребенка не родишь — для этого нужно девять месяцев. А тут следует изменить огромную страну, в которой годами воровали и придумывали удобные коррупционные схемы.
— Когда ты оказался в зоне АТО?
— В конце июня. Впервые под плотный обстрел попали в селе Николаевка под Славянском. В город вошли сразу после того, как его покинули боевики: зачищали от оставшихся вооруженных группировок, наводили порядок, помогали местным жителям. В те дни часто вспоминал, как в школе во время уроков по военной подготовке зарекался брать в руки автомат. Ни от чего нельзя зарекаться!
*Этот снимок сделан в июле в Славянске. Черновчанин приехал сюда добровольцем в составе батальона «Киев-1»
— Как семья относится к тому, что ты теперь воюешь?
— Брат рвался на восток страны вместе со мной, но я ему сказал: «Ты за меня находишься дома, а я за тебя — на фронте». Маме долгое время врал, что служу на полигоне под Киевом. Но однажды она увидела, как я даю интервью в Славянске. Позвонила: «Знаю я, на каком ты полигоне»… Многие мои друзья тоже видели меня в теленовостях, откуда и узнали, что я на войне. Нашлись сразу те, кто по телефону стал мне рассказывать о «распятых мальчиках»… Я пытаюсь им объяснить: чем гнуснее ложь, тем легче в нее поверить. Спрашиваю: «Неужели тебе с дивана лучше видно, чем мне в Славянске?» Я искренне верю, что наше государство начнет работать правильно. Посмотрите, мы же в короткий срок фактически сами создали армию. Значит, сможем искоренить коррупцию, будем следовать законам, и я смогу видеться со своей дочерью. Я же не один такой отец, у которого обманом выкрали ребенка.
Сам Юра скромно промолчал, что совсем недавно получил медаль «За безупречную службу». Об этом мне рассказал его командир Виталий Сатаренко. Когда я спросила Юру о торжественном награждении, мужчина ответил:
— Министр вручил ключи от квартир ребятам, получившим на Донбассе тяжелые травмы. Это правильно. Главное теперь — никогда не забывать о таких людях, которые положили свое здоровье ради того, чтобы Украина все же стала европейской страной.
4904Читайте нас в Facebook
