Киевская журналистка стала гранатометчицей добровольческого батальона "Карпатська сiч"
У нее нет позывного. Побратимы из добровольческого батальона «Карпатська сiч» зовут ее по имени — Лера, потому что девушек-бойцов в батальоне больше нет. Лера Бурлакова, журналистка издания «Український тиждень», на передовой уже два месяца. Она находится в одной из самых горячих точек АТО — в поселке Пески. Говорит, что на войне ей помогают выживать товарищи, командир, пластиковый крестик, который год назад она нашла на Майдане, и детский амулет. Заболев бронхитом, Лера по настоянию комбата на неделю приехала домой, в Киев. Кашляя и выкуривая одну сигарету за другой, постоянно улыбаясь, Валерия не переставала шутить, даже когда рассказывала о страшных минутах, которые ей пришлось пережить.
— Если бы не ротация, то даже несмотря на болезнь, я не уехала бы из Песков, — призналась Лера Бурлакова. — Сейчас приехали несколько новых бойцов, и я смогла вернуться домой подлечиться. Приехала ненадолго, всего на неделю, первого февраля уже рассчитываю опять быть в Песках.
— Как давно вы в этом поселке?
— Первый раз приехала к ребятам 2 декабря. Пробыла с ними несколько дней, потом вернулась в Киев, чтобы отпраздновать свой день рождения и… уволиться с работы. Я поняла, что должна находиться там, где идет война. Правда, с работы меня не уволили, а дали отпуск за свой счет до весны. По сути, я как боец нахожусь в зоне АТО уже два месяца. До этого ездила на фронт в качестве журналиста. Была в Волновахе, под Мариуполем. Когда впервые попала в Пески, там были ребята из всеукраинского объединения «Свобода». Мы впятером оказались на блокпосту, недалеко от Донецкого аэропорта. Честно говоря, мне было как-то неловко и стыдно ходить перед ребятами с фотоаппаратом, диктофоном, что-то записывая, снимая. Я вдруг поняла, что хочу сама стать бойцом. Знаете, на войне как-то проще решать многие вопросы. Пост, на котором мы оказались, находился в двух километрах от Донецкого аэропорта. Его еще называют постом «камикадзе», потому что первыми там были добровольцы «Карпатської сiчi», у которых не было оружия. Сейчас ситуация иная. Когда мы приехали, новичкам сразу раздали автоматы Калашникова. Я свой взяла сама.
— Вы умеете обращаться с оружием?
— Умею. Я давно хотела на войну и даже ездила в тренировочный лагерь. Правда, мне там не очень понравилось, в лагере обучались много бывших милиционеров, обстановка некомфортная. Тогда я вернулась домой и продолжила работу журналистом, но кое-какие навыки, в том числе обращения с оружием, получила. Хорошо помню момент, когда приняла для себя решение остаться на войне. К нам на пост «камикадзе» приехал из Донецкого аэропорта комбат «Карпатської ciчi» Олег Куцин. Он был не в лучшем настроении. Говорил, что бойцы приезжают, уезжают… И тут я вдруг встряла: «Я останусь». Он: «Как долго?» Я ответила: «До конца войны».
— Вы получаете какие-то деньги, находясь в батальоне?
— Нет, конечно, мы ведь добровольцы. Если кому-то необходимы деньги на поездку домой, то они находятся. Вообще, мы полностью на обеспечении волонтеров: еда, обмундирование.
— А оружие?
— С этим сложнее. Кто-то приезжает со своими карабинами, патронами, гранатами. Очень помогает армия. Оружие они не просто меняют на спирт, а отдают, понимая, что мы прикрываем их тылы. Обмен на алкоголь — довольно распространенная процедура. Можно взять десять литров спирта, прийти к какой-нибудь доблестной военной бригаде и обменять на оружие. В принципе, этого количества достаточно для того, чтобы взять что угодно, кроме, разумеется, танка. Бывало, что я приходила и, пользуясь женским обаянием, выпрашивала патроны просто так.
— И много девушек служит в вашем батальоне?
— Я знаю, что есть девушка-боец батальона «Сiч». В «Карпатськiй сiчi» я одна. Женщины, в основном, медики.
— Правда, что вы отличный гранатометчик?
— Первые две недели нового года я действительно была гранатометчицей. Гранатомет — очень тяжелая, огромная штука, при этом он страшно вибрирует во время стрельбы. Гранатомет надо удерживать, чтобы он не прыгал при выстреле, иначе может измениться траектория полета снарядов. Командир мне сразу сказал: «Не женское это оружие». Видимо, он оказался прав. После двух недель я вновь взялась за автомат.
— Пески — небольшой населенный пункт?
— Это пригород Донецка. Получилось так, что одна половина Песков находится под сепаратистами, а другую — удерживает украинская армия. Местные жители, буквально несколько семей, живут в подвалах. Все знают девятилетнего мальчика, который часто гуляет по Пескам со своей собакой. Он остался вдвоем с отцом, который, по-моему, не совсем здоров.
— Где живете вы?
— У нас имеется несколько подвальных помещений и до недавнего времени был штаб. Но на Рождество в него попал снаряд, и он полностью сгорел. Поскольку Пески считались достаточно элитным поселком, дома там строили хорошие, то и подвалы под ними большие. Иногда складывается впечатление, что жители поселка готовились к войне. Сейчас в Песках стреляют круглосуточно, поэтому из подвалов мы практически не выходим, кроме моментов, когда надо идти на пост или принести дрова. В настоящее время в нашем подвале есть даже столовая. Кроватей нет, спим на матрасах. В помещении тепло — у нас три буржуйки. На Новый год на улице было минус 28 градусов, так что топили по полной. Спим в спальниках, вместо подушек кладем под головы свернутые куртки. Главное, что у нас есть генератор. Благодаря ему на пару часов в день можем включать свет, кипятить чай, заряжать телефоны и рации. Правда, с телефонами в Песках уже делать нечего, потому что связь после Нового года пропала.
— Как вы себя чувствуете, круглосуточно находясь исключительно в мужском обществе?
— У меня никогда не было подруг. Я с детства дружу с мальчиками, поэтому и сейчас чувствую себя очень комфортно. Конечно, ко мне более лояльное отношение в батальоне. Последняя конфетка всегда достается мне. Некоторые даже пытаются ухаживать, но я это быстро пресекаю. Любовь после войны.
*Бойцы батальона «Карпатська сiч» с огромным уважением относятся к своему боевому товарищу — Лере Бурлаковой (вторая слева)
— Где вы берете воду?
— Питьевую привозят волонтеры. Для личной гигиены пару раз пробовали растапливать снег, но такая вода становится черной, и мы все эксперименты прекратили. В основном моемся влажными салфетками. Сейчас у меня прическа короткая, я даже голову научилась ими мыть. Да ничего, все нормально. Более того, я даже успеваю там сделать макияж. Просыпаюсь утром — делать нечего, на пост идти только вечером. Сажусь и крашу глаза. Маникюр не делаю — он долго не держится. Из вещей практически ничего не брала, кроме смены нижнего белья. Переодевать камуфляж смысла нет. Мама советовала мне взять платье для встречи Нового года, но праздника у нас не получилось — до трех часов ночи отстреливались. А потом я дежурила на позиции на Черной горе.
— Что такое Черная гора?
— Есть замечательная закарпатская песня про Черную гору. Один из наших командиров, житель Закарпатья, в честь нее и назвал это место. Оно находится на окраине Песков вдоль трассы.
— Когда вы первый раз попали под обстрел?
— Хорошо помню, как первый раз прилетела мина. Это было в Песках. Мы только приехали и отрабатывали с бойцами момент: что делать, когда попадаешь под обстрел. И тут вдруг я услышала характерный свист. Но, знаете, страшно не было. Я все время вспоминаю последние дни Майдана, когда все мы, находящиеся там, осознавали, что в любой момент можем стать мишенью для снайпера. Звук мины я узнала сразу. Но на самом деле, когда слышишь ее свист, можешь особо не опасаться, она пролетает мимо. А если воет, значит, находится очень близко. Надо упасть на землю, лучше в какую-нибудь ямку, ни в коем случае не бежать. Я думаю, что война — это большая лотерея. Никогда не знаешь, когда тебя настигнет пуля.
По-настоящему мне стало страшно, когда попала на «Небо». Это высоченная вышка на окраине Песков, поврежденная снарядами, с которой хорошо просматривается вся окрестность. Видимо, в мирное время она служила подъемником лифта из шахты. «Небо» высотой с восьмиэтажный дом. Когда я, продуваемая всеми ветрами, лезла туда с одним из наших бойцов, только и думала: «Боже, что я делаю! Зачем туда лезу?» Я с детства панически боялась высоты. Но, видимо, желание пересилить и этот страх было еще сильнее. Мы попали под небольшой обстрел, забрались наверх и, слава Богу, благополучно спустились. Ребята сидят там по 12 часов. На «Небе» страшный холод, бойцы приносят с собой воду, а через час она уже замерзает. С «Небом» у меня связана одна замечательная лирическая история. После того как я там побывала, один из наших бойцов с позывным «Апостол» сделал мне подарок. Он сказал, что девушкам обычно дарят звезды, а он подарит мне кусочек «Неба». Апостол притащил металлический обломок, оторвавшийся от вышки во время танкового обстрела. Эта частичка «Неба» у меня лежит в укромном месте.
— Вы находились в Песках в тот момент, когда рядом, в Донецком аэропорту, велись самые тяжелые бои.
— Мы практически ничего об этом не знали, поскольку отрезаны от информационного поля. На то время из нашего батальона никого не было в Донецком аэропорту, хотя среди нас есть четыре «киборга»: «Барин», «Музыкант», «Бизон» и «Тактик». Помню, когда оттуда вернулся «Тактик», он обнял меня, и я тихо спросила: «Ну что там?» Он лишь ответил: «Ж…» Аэропорт и до наступления обстреливали постоянно. Мы уже привыкли к тому, что оттуда доносится непрекращающийся шум разрывающихся снарядов.
В один из дней к нашим позициям подъехали украинские танки. Огромная радость, мы понимали, что начинается наступление. По сути, это первая приличная техника, которую мы увидели в Песках. В нашем батальоне есть лишь раздолбанный автобус и джип без тормозов. За рулем джипа всегда ездит «Музыкант». Он так виртуозно водит, что успевает даже показывать снайперам из выбитого окна средний палец. Дорога, по которой мы выезжаем на спокойную территорию, соединяющая Пески и Первомайск, абсолютно вся простреливается. Но, слава Богу, снайпер попадает лишь по машине, а не по людям. Кстати, «Музыкант» из Донецкой области. У нас есть бойцы и из Луганска.
— Какое настроение сейчас у бойцов?
— Понятно, что все хотят более активных действий. Но решения должны принимать прежде всего политики. Что касается боевого духа у нас в батальоне, то он отличный. Мы часто смеемся и рассказываем анекдоты. Особенно когда сидим в подвале при свете свечи, с выключенным генератором, а вокруг идет обстрел. Сидим и ржем. Знаете, там совершенно другая жизнь. Никто не раздражает, ты не злишься. Мне кажется, именно там собрались сейчас лучшие люди. Я уже неделю в Киеве, очень хочется обратно. Жду не дождусь, когда уеду в Пески.
— Что возьмете с собой?
— Да ничего особенного. Свои армейские брюки постирала, броник с каской у меня в Песках. Спасибо волонтерам, которые обеспечивают нас провизией. Бывает, привозят даже вареники с вишнями. А на Новый год доставили огромные кастрюли с салатом оливье. Домашнего печенья и конфет столько, что можем пробыть в окружении полгода. Ребята заказали лишь кока-колу. У нас служит замечательный боец Марик, бывший милиционер, который очень любит готовить. У него самый вкусный в мире борщ.
— Что сказала мама, узнав о вашем решении пойти воевать?
— Мама у меня все понимает. Она лишь вздохнула: «Я знала, что все к этому идет». Конечно, ей тяжело, она все время пьет валерьянку. Но мама понимает, что в стране идет война, и старается, как может, помогать бойцам. Передает провизию, медикаменты. Уже напрямую общается с моим комбатом.
Фото из социальных сетей
7644Читайте нас в Facebook
