Андрей Курков: "В Северодонецке патриотично настроенные украинцы чувствуют себя, как в гетто"
Андрей Курков считается одним из самых востребованных на Западе украинским писателем. Последнее время Андрей, отложив в сторону недописанный роман, сосредоточился на эссе об Украине, которые выходят в издательствах многих стран. Он говорит, что таким образом вносит посильный вклад в восстановление мира в своей стране. Его книга «Дневник Майдана» скоро появится в переводе и на японский язык. Неделю назад Андрей Курков вернулся из поездки по прифронтовой зоне, где в составе литературной бригады вместе с писателями Сергеем Жаданом и Юрием Андруховичем встречался с местными жителями. Говорит, что в ближайшее время непременно поедет туда вновь.
*Гора Карачун. Март 2015 года
— Это была не первая поездка на восток литературной бригады в составе известных украинских писателей, — рассказал «ФАКТАМ» Андрей Курков. — Не раз на Донбасс отправлялись Сергей Жадан, Юрий Андрухович. Знаю, что сейчас в Мариуполе находится Марьяна Садовская. Очень важно в такое время донести на восток Украины кусочек нашей национальной культуры. Печально, что освобожденная зона АТО совершенно серая даже в плане культурной жизни. Местная власть вроде бы и украинская, но ничего не делает для того, чтобы добавить красок жизни в довольно депрессивную атмосферу, царящую среди населения. Надо признать, что многие, к сожалению, ожидают возвращения русских войск.
— Но почему?!
— Потому что там никогда не проводилась внутренняя политика страны. Не было работы политических партий, которые лишь называют себя демократическими. Люди, как при советской власти, занимались только тем, что шли на завод, а потом, зайдя в магазин, возвращались домой. На Донбассе ничего никогда не происходило, эти территории не были частью культурного пространства Украины. Да, официально они принадлежали нашей стране, но украинцами по-настоящему чувствовали себя лишь 10 процентов населения. И сейчас вроде бы нашим руководством делается много для защиты линии фронта, но, к сожалению, ничего не предпринимается, что позволило бы хотя бы этому низкому проценту украинцев почувствовать себя защищенными. Уже не имеет значения, на каком языке туда может вернуться украинская жизнь, главное, чтобы она там возродилась. Я общался с патриотично настроенными украинцами в Северодонецке, но их такое малое количество, что они чувствуют себя, как в гетто. На наши встречи в бывших оккупированных городах приходили до 200 человек. Конечно, очень мало, но это именно те, кто так или иначе поддерживает Украину. Вот и делайте выводы.
— Какая встреча запомнилась вам больше всего?
— Это был мальчик Богдан — единственный, кто пришел на встречу в Северодонецке с желто-голубой ленточкой на куртке. Он сказал, что у них все школьники патриоты Украины, а учителя — сепаратисты. Говорил, что им приходится бороться со своими наставниками. Был еще молодой человек, который неожиданно в конце беседы стал упрашивать меня помочь ему, его жене и семимесячному ребенку уехать из Северодонецка. Он не верит в то, что настанет мир и укрепится украинская власть. Это страшная история.
— Что представляют собой сегодня эти города?
— Мы были в Славянске, Краматорске и Северодонецке. Там большие разрушения. Много домов, в которых хозяева сами чинят крыши. Стоят разрушенные заводские корпуса. Но, кроме свежих руин, осталось большое количество еще советских недостроенных зданий. Там никогда ничего не делалось. Знаете, мне это напомнило забытую людьми землю. А это ведь сотни квадратных километров! И люди, которые живут на этой земле, тоже считают себя ненужными. Всю ситуацию там контролировала местная угольная мафия, и заводы, которые до сих пор еще работают, принадлежат регионалам.
Я уже не говорю о тех, кто остался на территории, подконтрольной сепаратистам. Агрессивная информационная политика России, естественно, сыграла свою роль в обстановке на востоке страны. Но при этом Украина за 23 года ничего не сделала для того, чтобы повернуть ситуацию на Донбассе в свою сторону. Ведь ни в одном из маленьких городков Донбасса не было представительства огромного количества партий, зарегистрированных в Украине. Получается, у людей не возникало даже мысли, что возможна какая-то политическая дискуссия. Поэтому, конечно, в Луганской и Донецкой областях большое количество людей, которые считают, что если Россия решила вернуться к советскому прошлому, то это замечательно! Они помнят, как хорошо и комфортно им было в СССР. А 23 года независимости Украины у них ассоциируются лишь с разрухой. При этом, разумеется, весомый вклад в сознание людей на Донбассе внесло российское телевидение. Оно показало, что в Киеве происходит бардак, убийства и беспредел. Поэтому нет ничего странного в том, что большая часть населения там полагает: все дело заварили националисты, «Правый сектор» и бандеровцы.
— В городах, где вы побывали, читают украинские книги?
— А где их там взять?! Эти территории не входили в культурное украинское национальное пространство. Лишь кое-кто слышал фамилию Андрухович. То же касается и меня. В Славянске обстановка немного получше. Но средний обыватель, составляющий около 90 процентов населения этих городов, ничего не знает о представителях украинской культуры.
— Как вам кажется, что может переломить ситуацию?
— Надо срочно начать заниматься социальной и общественно-культурной работой в прифронтовой области. Все, что она представляет собой сейчас, это серая масса, состоящая из руин и полуразрушенных домов. Единственные яркие пятна на дороге длиной в 90 километров — два билборда с цитатами Тараса Шевченко на русском языке о любви к родной земле. Мне кажется, даже если просто устроить актуальные фотовыставки с Майдана или зоны АТО, уже этого будет достаточно для того, чтобы люди начали оживать. Потому что сейчас там не происходит никаких культурных мероприятий, и главными темами разговоров людей на Донбассе остаются война и разруха.
— Вы до сих пор в России персона нон-грата?
— Нет такого документа, согласно которому я считаюсь нежелательным человеком в России. Но я туда все равно не езжу и мои книги в России не издаются, начиная с 2008 года. Роман «Последняя любовь президента» запрещен даже к импорту в Россию. Я знаю, что ко мне отношение в этой стране резко отрицательное. Все началось после «оранжевой революции», когда я выступил с резким осуждением политики России. Тогда, в 2004 году, все мои книжки выбросили из российских магазинов. Запрет продолжался полтора года, потом их переиздали. Но через некоторое время я вновь стал запрещенным писателем. Правда, это особо не повлияло на мое экономическое благополучие. Я сильно зависел от России в конце 90-х, когда у меня там были большие тиражи. Теперь же, с точки зрения рынка, Россия для меня совершенно не имеет значения. Хотя остается неоспоримым факт, что среди русскоязычных писателей мира у меня самые высокие тиражи за рубежом. 15 июля моя книга «Дневник Майдана» выйдет в переводе на японский. Она напечатана уже на итальянском, немецком, французском и эстонском языках.
— Вы никогда не думали о том, чтобы покинуть Украину?
— А зачем? Я и так по шесть месяцев в году нахожусь за границей.
— И не думали об этом даже тогда, когда жили практически в центре пылающего Майдана?
— Даже тогда. Правда, все было готово для эвакуации моей семьи в наш сельский дом. Для меня важно было находиться тогда в центре событий, имевших судьбоносное значение для моей страны. Но, конечно, тогда я и предположить не мог, что Майдан завершится войной России против Украины. Мне кажется, этого не предполагал никто. Все помнили Майдан 2004 года, который закончился мирно, и у многих людей была уверенность, что подобные противостояния в Украине решаются без крови. А когда Россия совершенно незаконным образом отобрала у нас Крым, то я вспомнил давний разговор со своими грузинскими друзьями, которые сказали: «Готовьтесь, следующим после Грузии будет Крым». Я тогда смеялся и утверждал, что подобное произойти не может.
— В России, слава Богу, достаточно трезво мыслящих писателей и культурных деятелей. С кем вы поддерживаете отношения?
— С Людмилой Улицкой, Владимиром Сорокиным, Татьяной Щербиной, Борисом Акуниным. Сорокин сейчас больше времени проводит в Германии, чем у себя в Подмосковье. Акунин переселился во Францию, купив дом в Сен-Мало в Бретани. Людмила Улицкая все чаще едет в Израиль и даже в интервью подчеркивает, что она не только русская, но и еврейская писательница.
— Вы недавно вернулись из поездки в Италию, где провели ряд встреч. До итальянцев докатилась волна российской пропаганды?
— Когда я первый раз выступал в Италии в июне минувшего года, возникало много вопросов, из которых я понимал, что информацию люди черпают исключительно из российских телеканалов. Но когда поехал туда через пару месяцев, в сентябре, то мне показалось, люди начали понимать, что происходит на самом деле. И сейчас, когда я выступал в Умбрии перед итальянцами, то все вопросы, заданные мне, подтверждали: народ, понимая главное, что Россия совершает агрессию по отношению к Украине, хочет разобраться уже в мелочах. Тем более, на Западе наконец-то прозрели, что и над ними нависла страшная угроза.
7665Читайте нас в Facebook
