Андрей Добровольский: "В иловайском котле я остался жив только благодаря доктору Стеблюку"
Двое мужчин — высокий худой Андрей и коренастый круглолицый Всеволод — долго стояли обнявшись в коридоре столичного Института нейрохирургии. Те, кто знал, что это встретились пострадавший боец и врач, вывозивший раненых из Иловайского котла, не могли сдержать слез.
— Видите, доктор, я хожу, несмотря на то, что осколок снаряда застрял у меня в позвоночнике и повредил нервные окончания, — говорит Андрей Добровольский из Днепропетровска. — Я полгода лечился, перенес несколько операций. Тогда дал себе слово: обязательно с вами встречусь, но лишь после того, как снова научусь ходить. Вы мне спасли жизнь, и я должен был сделать все, чтобы максимально восстановиться и тем самым порадовать вас.
— Я не то что рад — я счастлив тебя видеть, — не скрывал эмоций Всеволод Стеблюк, о котором «ФАКТЫ» рассказывали 17 сентября 2014 года. — Для меня каждый звонок от раненых, с которыми мы вместе спаслись в августе прошлого года, становится каким-то чудом. В мае хочу собрать всех на шашлыки, пообщаться, узнать об успехах ребят и их проблемах. Многие еще не дали о себе знать. Андрей позвонил мне перед Новым годом. А встретились мы только после нейрохирургической операции, избавившей мужчину от боли и позволившей ему встать на ноги. Вмешательство проводили в клинике, которой руководит мой давний друг, прекрасный нейрохирург Виталий Цымбалюк. Он уже помог десяткам тяжелораненых украинских солдат. Операцию сделал Юрий Яминский.
— Из-за того что у Андрея осколок повредил позвоночник и задел нервные структуры, нарушилась иннервация ног, появились проблемы в работе органов таза, развился сильный болевой синдром, — объясняет руководитель клиники восстановительной нейрохирургии Института нейрохирургии имени
— Я постоянно прислушиваюсь к своим ощущениям, — признается Андрей. — В течение пяти месяцев каждый день испытывал боль — и вдруг она исчезла. Хотя и боюсь, что это ненадолго. Правда, ног ниже колен все еще не чувствую, они как будто в ватных сапогах. Но со временем, уверяют врачи, это ощущение должно пройти. Главное — я могу ходить!
*Сразу после операции по вживлению электростимулятора, который синхронизирует работу нервных окончаний, Андрей перестал чувствовать боль
"Российский военный снял с моей руки часы, подаренные женой"
Мы с Андреем разговаривали в столичном Институте нейрохирургии накануне выписки домой. Мужчина вышел мне навстречу уверенной походкой. Только если внимательно присмотреться, можно заметить, что он немного прихрамывает.
— Я пошел в военкомат добровольно 12 мая прошлого года, не ожидая повестки, — рассказывает Андрей. — В свое время служил в погранвойсках. Это был первый призыв независимой Украины. Затем увлекся движением, возрождавшим традиции казачества, поэтому слова «патриотизм» и «Родина» для меня не пустые. В батальоне «Днепр-1″ стал гранатометчиком. Нас отправили в Донецкую область. Двенадцатого июля вместе с бойцами «Азова» мы освобождали Мариуполь. В Иловайск попали 17 августа. От батальона должна была поехать группа в 50 человек, но в строю стояли 57 бойцов. «Лишние» не вышли, хотя такая возможность была… Мы все сознательно отправились в город на подмогу другим подразделениям. Перед нами поставили задачу освободить Иловайск. Пытались штурмовать отведенный нам район, и в бою двое наших погибли, 13 были ранены. На следующий день ранения получили еще два человека. Тем не менее 24 августа нам удалось освободить и занять так называемый укрепрайон. После этого нас начали интенсивно обстреливать из минометов, «Градов». Вот тогда мы уже поняли, что может быть «котел»…
Когда организовали коридор, по которому должны были выйти украинские военные, наше подразделение оставили в конце колонны в качестве группы прикрытия. Начался обстрел. Мы пытались прорваться с боем. Вдруг по нашим рациям россияне сказали: «Сложите оружие и сдавайтесь — тогда сможете пройти по коридору». Мы продолжили бой. Это была мясорубка. Все вокруг горело и взрывалось. Автобус, в котором мы находились, подбили. Мне удалось запрыгнуть на ехавшую мимо бронированную гусеничную машину — МТЛБ. Проехав несколько метров, почувствовал удар в спину и слетел на землю — оказывается, четырехсантиметровый осколок вошел мне в позвоночник ниже пластины бронежилета.
Придя в себя, понял, что провалялся часа три. На мне уже не было ни каски, ни бронежилета, рядом лежал раздавленный автомат. Жара стояла страшная. Я огляделся. Поле шло под наклоном, метрах в пятистах находилось село. У меня не было других вариантов, кроме как ползти к ближайшей хате. Ног не чувствовал — казалось, их свело судорогой. Понимал, что являюсь отличной мишенью для танков, башни которых видел вдалеке. И мне это тут же продемонстрировали, сделав пару залпов. К счастью, меня только землей немного забросало. Я пополз дальше, ведь некуда было деваться. Боль при этом испытывал адскую.
— У вас не было с собой аптечки?
— До ранения все было — и кровеостанавливающий целокс, и обезболивающее, но когда я очнулся, ничего этого уже не оказалось. Хорошо, что во внутреннем кармане остались документы. Добравшись до села, через огород залез во двор. И тут меня ждал сюрприз — недопитая бутылка «Дюшеса», я немного утолил жажду. Там же и переночевал, прислонившись к собачьей будке. Затем перебрался к калитке. Когда рассвело, выбрался на дорогу — там не было ни души. Я лежал на асфальте и кричал. Думал: если кто-то услышит и придет, меня либо прикончат, либо спасут. Устраивали оба варианта.
В итоге из какого-то двора вышел дед и сказал: «Замолчи». Он затянул меня к себе, забросал ветками и объяснил: «Тут ездит какой-то мужчина из Красного Креста, собирает раненых». Уже позже я узнал, что у Всеволода был сертификат этой международной организации, позволявший ему передвигаться между селами, искать пострадавших. Стеблюк отвез меня в место, где лежали еще двадцать раненых. Их охраняли военные россияне. Воды не было, поэтому Всеволод дал мне смоченный коньяком бинт — так немного притуплялось чувство жажды.
Украинские бойцы слышали переговоры врагов — те получили приказ расстрелять раненых. Но Всеволоду Стеблюку удалось договориться о том, чтобы наших военных передали представителям Красного Креста.
— На вывоз пострадавших выделили всего час, — продолжает Андрей. — Когда подошло назначенное время, россиянин в форме снял с моей руки часы, подаренные женой. «Мне надо», — сказал он. Правда, затем принес стакан воды… Они считали нас уже трупами. Почему я так уверенно говорю, что это были россияне, а не местные жители? Да они и не скрывали: приехали воевать в Украину из соседней страны. К тому же вели себя, как захватчики.
Когда подъехали микроавтобусы, раненых начали грузить, как могли, ведь не было ни носилок, ни подручных средств, чтобы перенести пострадавших. Андрея положили лицом вниз на обод колеса.
— Больно было всем, — рассказывает мужчина. — Многие стонали и кричали. У некоторых от жары завелись мухи в ранах. Через Старобешево мы выехали в Волноваху. Там нас ожидали. Меня в числе первых отправили на вертолете в Днепропетровск. Понимал, что уже спасен. Правда, был в полубессознательном состоянии, плохо помню все происходящее.
«Это не я вас спас, а Бог»
Из больницы мужчина позвонил маме и жене, но сам этого не помнит.
— Меня прооперировали, удалили осколок из позвонка, — говорит Андрей. — Этот кусочек металла оставил себе на память.
Через несколько дней Андрея вместе с другими тяжелоранеными бойцами отправили на дальнейшее лечение в Литву. Там ему провели еще три операции.
— Во время одной из них почистили позвоночный канал, — рассказывает боец. — После этого я начал потихоньку вставать на ноги. Несмотря на боль, каждый день делал на несколько шагов больше. Желание ходить было огромным. Перед выпиской литовские врачи сказали, что сделали все возможное, и не исключено, что боль со временем утихнет сама по себе.
Вернувшись из Вильнюса, Андрей побывал на приеме у заведующего отделением спинальной нейрохирургии Днепропетровской областной клинической больницы имени
— С Виталием Цымбалюком мы познакомились в декабре, — говорит Андрей. — Он объяснил: вживлять электроды можно только через три месяца после последней операции. Поэтому в Киев я приехал в феврале. И, знаете, сейчас мне даже чего-то не хватает — так привык к постоянному чувству боли.
— Как вы нашли доктора Стеблюка?
— Я все время вспоминал его лицо, был благодарен ему за то, что он сделал для всех раненых. Вернувшись после лечения в Литве, написал в социальных сетях благодарственное письмо, в котором рассказал о подвиге этого удивительного врача. Мое письмо перепечатал популярный интернет-ресурс «Цензор». И тут получаю ответ: «Это не я вас спас, а Бог. Перезвоните мне». Номер телефона прилагался. После этого мы начали созваниваться с доктором Стеблюком. И вот наконец встретились.
— Знаете, я давно знаком с коллегой, который много лет работал в госпитале Министерства внутренних дел Украины, — добавляет Виталий Цымбалюк. — Всеволод Владимирович не раз приглашал нас на консультации. Он сам прекрасный анестезиолог и реаниматолог. Уже то, что он, профессор, в первые же дни войны отправился на передовую спасать раненых, — настоящее геройство. Но его мужество просто поражает: как можно под дулами вражеских автоматов искать по полям расстрелянных солдат, а затем всех вывезти и ни одного при этом не потерять? Сейчас Всеволод отвечает за оказание помощи раненым на уровне Министерства обороны Украины. Я координирую эту работу со стороны Академии медицинских наук, так что сотрудничаем активно. На данный момент только в нашем Институте нейрохирургии прошли лечение 118 раненых бойцов.
*"Мы давно знакомы со Всеволодом, — говорит Виталий Цымбалюк. — Узнав, что коллега уехал на передовую, я был восхищен его мужеством и патриотизмом"
— Что за методику вы применили в лечении Андрея?
— Мы вживили ему электростимулятор, который помогает отладить работу нервной системы при различныхповреждениях, в том числе огнестрельных. Это украинская разработка, которая за много лет использования отлично себя зарекомендовала. Подобные стимуляторы нейрохирурги устанавливают и за границей. Правда, стоимость такого аппарата — порядка 25 тысяч евро. Украинский обойдется гораздо дешевле, а эффект — такой же. В ближайшее время Андрею снова нужно приехать к нам на консультацию: мы должны убедиться, что все идет как следует, или, если понадобится, подкорректировать работу прибора.
— Нейрохирурги вернули меня в строй, — говорит Андрей. — Я уже работаю в группе материального обеспечения нашего батальона. Каждый день езжу в штаб. Еще осенью командир подразделения «Днепр-1» Юрий Береза сказал: «Мы своих не бросаем». И действительно: для всех, кто был ранен, стараются найти работу, а семьи погибших бойцов — поддержать.
— Что вы чувствовали, когда увиделись со Всеволодом Стеблюком?
— У меня душа горела. Это бесстрашный человек. Он пошел на все, чтобы спасти людей.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
4826Читайте нас в Facebook
